Алексей Колышевский - Откатчики. Роман о «крысах»
Гера от досады плюнул, да так точно, что плевок, как пуля, пролетел всю комнату и попал точно в глаз копии портрета работы Веласкеса «Неизвестный в доспехах с открытым забралом». Подумав, что звонят устроители завтрашней презентации, он снял трубку:
– Герман Кленовский, слушаю!
– Аллёооо! Маладой челавеэээк! Девушку не желаите-ее! – С убожеской попыткой придать тембру речи сексуальный вампиризм, проблеял в трубку тусклый женский голос.
Герман ничего не ответил и лишь швырнул трубку на рычаг.
Посидел, покурил. Стало хорошо и приятно. Поднес к губам стакан с современным вариантом пелевинского «балтийского чая». Вспомнил Жербунова и Барболина – двух пройдох-матросов из «Чапаева и Пустоты» – своей любимейшей книги. Оба были любителями побаловаться «балтийским чайком»: смесью водки и кокса. Нынче водка – «моветон», и вместо нее односолодовый шотландский малт, выдержанный в бочках из-под «Шерри».
Засунул в «чай» язык, и кончик его мгновенно занемел. В ноздри ударил запах заснеженных вересковых пастбищ под Ивернессом, и вновь трип прервал звонок.
Уже другой, но в той же тональности голос:
– Молодой человек, не желаете провести время с девушкой?
Герман разъярился:
– Да пошла ты! – Грохнул трубкой по дешевенькому корейскому аппарату. – Сука спидованная!
Герман не любил проституток лишь по одной причине: он панически боялся заболеваний, передающихся половым путем. Небольшой опыт общения с продавщицами траха у него, безусловно, имелся, но, услышав однажды по телевизору сообщение о том, что 85% московских путан больны гепатитом «С», Герман и думать забыл о своем участии в этой «Русской рулетке», где в барабан нагана заряжена проститутка со смертельной заразой.
После этого в течение часа звонили еще три раза. Герман выдернул телефонный шнур «с мясом» из стены. Некоторое время наслаждался покоем, закрыл глаза и тихо балдел под негромкую музыку из плей-листа местной FM-радиостанции. Подборка была великолепной и больше была похожа на саунд-трек из лондонской курильни опия, где Герман любил подымить в дни своих визитов на Альбион. Непрерывная восточная мелодия шелковой нитью плела вокруг него свой кокон, и, очевидно, то же самое состояние испытывал сейчас диджей за пультом в своей студии…
Физиология взяла свое. Герман очнулся и прошлепал в уборную. Спустил штаны, расположился поудобнее и принялся пересчитывать кафельные плитки на противоположной стене. На сто восьмой плитке в дверь номера деликатно постучали.
– Кто там?! – крикнул Герман из уборной.
– Молодой человек, можно составить вам компанию? Останетесь довольны, между прочим. – Третья разновидность тусклого голоса.
Герман уже собирался разразиться отборным албанским матом, но вдруг из глубины заполненного «балтийским чаем» сознания приплыла вопиюще хулиганская мысль, которую он в дикой вспышке веселья решил немедленно воплотить в жизнь.
– Иду! Иду, девчонки! Сейчас открою!
Не подтершись бумагой, он, как был со спущенными штанами и обнаженным срамом, подошел к входной двери и заглянул в глазок. В глазке маячили два явно женских силуэта. Дистрибьюторши ящика Пандоры с нетерпением переминались с ноги на ногу. Герман немного выждал и, сохраняя эффект внезапности, тихо повернул вертушку замка и резко распахнул дверь настежь, представ перед проститутками в дверном проеме словно «Портрет Неизвестного со спущенными панталонами» в раме.
Проститутки, повидавшие на своем профессиональном веку многое, особенно не удивились и принялись хихикать. Тогда Герман повернулся к ним голой задницей, наклонился, раздвинул ягодицы руками, явив теперь уже изумленным девицам изрядно запачканный шоколадный глаз свой, и прокричал:
– Девки! Анус за триста долларов отполируете?! Тогда заходите!
Все, что он услышал в ответ, был стремительно удаляющийся топот двух пар каблучков и дефиницию «больной придурок».
– Ха-ха-ха-ха-ха!!! О-го-го-го-го!!!
Гера проснулся от собственного оглушительного смеха и долго еще гоготал, вспоминая ту свою поездку.
– Эх! Хорошее было время!
Как посвящают в олигархи
Андрей Второй не назвал Гере фамилии того романтического чиновника. Он вообще не доверял телефону, и не без основания, так как его телефон время от времени прослушивали. Кто? Да какая разница. Не так уж их и много, тех, кто в состоянии иногда взять, да и послушать, о чем это человечек говорит по телефону. А вот зачем телефон Андрея иногда прослушивался – это совершенно другой вопрос. И ответ на него односложным быть не может. О бизнесе Андрея Второго Герман знал совсем немногое, но и того, о чем ему поведал как-то сам Андрей, язык которого после восьмой кружки пива развязался чуть больше обычного, хватило Герману для того, чтобы проникнуться к Андрею Второму самым искреннем уважением.
Андрей Второй был настоящим, стопроцентным олигархом. Известно, что почетное звание «олигарх» присваивается в одном из московских дворцов, в зале с одиннадцатью тысячами горящих свечей, с высокими от пола и до потолка окнами, наглухо задернутыми черными шторами. В рамы вставлены небьющиеся стекла. Сделано это для того, чтобы посвящаемый в олигархи не преисполнился бы чрезмерного волнения и от радости не выкинулся бы в окно. В зал попадает тот, кто прошел предварительный отбор и чье состояние пересекло отметку в сто миллионов долларов. После довольно нудного обряда посвящения, описывать который не имеет почти никакого смысла, настолько он почти не отличается от масонского «Обращения к Бафомету», новоиспеченный олигарх получает особое имя и куратора из числа «высших братьев». Этому «высшему брату» олигарх добровольно передает в управление контрольный пакет акций своего предприятия (вот здесь-то и бывают случаи попытки сигануть в небьющееся окно) и взамен получает от «высших братьев» индульгенцию и ярлык на право быть олигархом. К этому ярлыку, представляющему собой кусок черного пергамента, прилагается значок, благодаря которому все олигархи узнают друг друга, и «никнейм» – кличка, прозвище, псевдоним, к которому спереди добавляется обращение «брат». Этот значок носится под лацканом пиджака в обычной обстановке и перекалывается на лацкан только при проходе на закрытые мероприятия, в которых принимают участие такие же посвященные обладатели черного ярлыка. Немного отойдя от нашего повествования, заметим, что у господ-олигархов Брата Эмхо, Брата Мигу и Брата Бобе их ярлыки и значки отобрали «высшие братья». Мигу и Бобе они разрешили отбыть в вечное изгнание, а непокорного Эмхо посадили на дрейфующий айсберг и запретили слезать с него вплоть до особого распоряжения.
Андрей Второй был пивным олигархом и совместно с «высшим братом» и своим родным братом Вениамином владел самой мощной в России пивной дистрибьюторской компанией под довольно странным, на первый взгляд, названием «Сезон охоты». Хотя если вдуматься, то название это передавало суть пивного бизнеса совершенно точно. Всплеск продаж пива наступает в конце апреля, с началом первых теплых дней, а заканчивается примерно в середине сентября. Заводы-изготовители этого пойла сами предпочитают не связываться с процессом продажи, а осуществляют ее через вот такие дистрибьюторские компании – распределительные центры. Дистрибьюторы зарабатывают на каждой бутылке несколько процентов от ее закупочной стоимости, вот и весь смысл этого бизнеса так, как он выглядит для человека непосвященного. На самом-то деле – это настолько перенасыщенный бизнес-процессами организм, что описывать его целиком займет сумасшедшее количество времени. Скажем лишь, что и здесь закупщики играют одну из самых ключевых ролей в полноценном его функционировании. Андрей Второй прекрасно это понимал, и у него «на интересе» сидели абсолютно все закупщики Москвы. А если не сидели, как, например, один тип по фамилии Бледнов из сети магазинов «Эскалатор», то их отчего-то довольно быстро увольняли. Видимо, на каком-то этапе подключался ресурс «высшего брата», с которым владельцы торговых сетей – обладатели значков под лацканами – предпочитали не спорить.
Герману даже не пришлось выдвигать никаких условий. Андрей Второй пригласил его не куда-нибудь, а в собственную квартиру – пентхаус в доме на Полянке, из панорамных окон которой не хуже, чем из «Эльдорадо», был виден Кремль. Они сели перед самым настоящим камином, при виде которого Герман просто задохнулся от восхищения, и без того подавленный фантастической роскошью Андреева жилища. Задавать вопрос о том, как в городском многоквартирном доме может функционировать камин, Герман не стал.
Попивая что-то вроде «Timeless»[4], Андрей Второй посвятил Германа в нехитрое пивное ценообразование и заявил следующее:
– Гера, я, стандартно, могу предложить тебе один процент от перечисленных тобою за месяц денег. Я знаю, что это немного, но такова моя норма прибыли, а уменьшать ее, как ты сам понимаешь, я не собираюсь.
