Банни Гуджон - Девственницы

— Кто такая Бьянка? — повторила Дороти.

— Жена Мика Джаггера, — объяснила Тот.

— Заткнись! — сказала Стейси и повернулась к Дороти. — Одна моя знакомая девочка. Она учится не в твоей школе. Мне нравится твоя жилетка.

— Можешь поносить, если хочешь. — Дороти стряхнула жилетку с плеч и бросила ей на колени. — Это будет индейский веник. — Она протянула ей пучок веток. — Можно выметать отсюда жуков, а потом заметать наши следы, как делают индианки-скво.

— «Скво» — нехорошее слово. Так называют… ну, перед у женщин, — сказала Тот.

Стейси встала, надела жилетку и сказала Дороти:

— Она имеет в виду влагалище.

— Какое слово значит «влагалище»? — спросила Дороти.

— «Скво», — ответила Тот, не переставая вплетать ветки в древесные стволы. Две старшие девочки переглянулись. Стейси пожала плечами. — Ну да, — подтвердила Тот. — Найджел Дипенс слышал, как его папа так говорил.

Дороти покачала головой:

— Тогда пусть мы будем просто индианками. Обыкновенными старыми индианками.

— Надо принять в наш клуб Кисала, — сказала Тот.

Дороти шлепнула Тот по голове пучком веток.

— Никаких мальчишек! — сказала она. — И потом, даже ты сама еще не в клубе.

— А почему ты хочешь, чтобы Кисал вступил в наш клуб — если бы можно было? — спросила Стейси.

Тот вытащила из кудрявых волос веточку и сердито посмотрела на сестру.

— Потому что он индеец и знает, как все делать правильно, по-индейски.

Дороти рассмеялась:

— Дуреха! Кисал из Индии. Индийцы и индейцы — не одно и то же. Индейцы живут в Америке. Иногда я тебя просто не понимаю! — Она подобрала свой березовый веник и начала подметать пол, а Тот, не обращая на сестру внимания, продолжала плести стену шалаша.

Так как Дороти была самая старшая, она первая могла выбирать из всех новых вещей, которые они делали или приносили из дому. Стейси смотрела, как она выметает муравьев и пожухлые листья, а Тот искусно вплетает ветви в стены шалаша; ее пальцы работали проворно, как челночный станок. Вечерело; у Стейси перед глазами поплыли пятна. Сестры Томпсон стали похожи на молодые деревца, а потом на девочек, а потом опять на деревца, которые покачивают длинными ветвями. Она вытянула ноги и накрыла колени длинной жилеткой.

Дороти повесила веник из прутьев на сломанную дубовую ветку и вытащила из углубления между корнями жестяную коробку. На крышке был нарисован шотландец, играющий на волынке. Коробку принесла из дому Стейси. Им подарили ее на Рождество, тогда в коробке было много песочного печенья в кружевных бумажных корзинках, а сейчас в ней хранились реликвии шпионского лагеря тупика Стэнли. Дороти постучала по крышке кремнем, призывая собравшихся к порядку:

— Объявляю первое собрание второй сессии шпионского лагеря тупика Стэнли открытым. Я как председатель призываю всех к порядку!

Стейси и Тот выпрямились.

— Это священная коробка Шпионского клуба тупика Стэнли; раз я председатель, то коробка моя. Сейчас я пущу ее по кругу, и все члены клуба пройдут ритуал Baisе Moi.

— Что еще за ритуал бесма? — удивилась Тот.

Дороти поставила коробку на землю.

— Мне рассказал о нем Крис. Ему шестнадцать лет, и он ездил в Дьеп по обмену… В общем, ритуал Baisе Moi похож на клятву, когда ты крестишься и говоришь: «Чтоб мне сдохнуть!»

— Кто такой Крис? — спросила Стейси.

— Ее шикарный бойфренд, — объяснила Тот.

— Ты-то что встреваешь? — презрительно бросила сестре Дороти и повернулась к Стейси: — В этой коробке хранятся наши реликвии, и они… они очень важные, поняла?

Стейси кивнула.

— Что такое реликвии? — спросила Тот.

— В общем, мы пустим коробку по кругу, поцелуем крышку и обещаем охранять реликвии — поклянемся своей жизнью и жизнью наших мам и всех наших домашних любимцев. Таков ритуал Baise Moi.

— И жизнью своего бойфренда, если он у нас есть, — добавила Тот.

— Ох, заткнись! — сказала Дороти.

— Ладно, ладно! Не ругайся. Значит, твое бесма — просто клятва? — спросила Тот.

— Конечно нет, дуреха! Если бы это была простая клятва, мы бы перекрестились и сказали: «Чтоб мне сдохнуть» или что-то в этом роде. Baise Moi значит, если ты что-то обещаешь и поцелуешь крышку, а потом профукаешь, блин…

Тот ахнула.

— «Профукаешь, блин»! Ты чего ругаешься, как взрослая?

— У нас здесь клуб для больших, а тебя здесь вообще не должно быть. Ты хочешь знать или нет?

Тот кивнула.

— Так вот, как я говорила, если ты, блин, профукаешь и не сбережешь реликвии, то кто угодно получит право… — Дороти задумалась, — поцеловать тебя, или забрать все твои вещи, или… в общем, сделать с тобой что-то плохое, даже если ты будешь лягаться и кричать «нет». Вот какие страшные будут последствия!

— Вроде изнасилования? — спросила Стейси.

— Нет, не совсем. Ну, в общем, вроде того… как в кино.

— А зачем нам так клясться? — спросила Тот.

— Тебе вообще не надо клясться, — сказала Дороти. — Ты не член клуба. Ты здесь только потому, что мама пошла по магазинам и не разрешает оставлять тебя дома одну.

— А мне мама разрешала оставаться дома одной, когда я была маленькая, — сказала Стейси.

— Стейси, можно посмотреть реликвии? — попросила Тот.

Дороти пропустила слова сестренки мимо ушей.

— Мама говорит, оставлять ее одну дома безответственно, — объяснила она Стейси. — Я-то еще ничего, мне уже четырнадцать, а Тот всего восемь, и у нее эпилепсия.

— У меня припадки, — поправила ее Тот. — Они противные, и я тогда делаю вот так. — Она задергала руками и ногами и закатила глаза.

— Прекрати! — прикрикнула на нее Дороти. — Только устрой мне тут припадок, я тебя живо отправлю домой. — Тот перестала дергаться. — Нам надо совершить ритуал в защиту реликвий. Как я сказала, ритуал немножко напоминает клятву «Чтоб мне сдохнуть». Вот. — Она толкнула коробку к Стейси. — Давай целуй.

— Бесма, — сказала Стейси, целуя шотландца на крышке.

— Дороти, тебе нравятся ее джинсы? — спросила Тот.

— Нормальные джинсы.

Стейси поставила коробку на колени.

— Мама не разрешает нам носить джинсы, — сообщила ей Тот.

Дороти свирепо посмотрела на младшую сестру.

— Разрешает. Только не светлые.

— И не черные, — добавила Тот.

— Да.

— И не зеленые, и не красные, и не розовые…

— ЗАТКНИ ПАСТЬ! — прикрикнула Дороти, швыряя в сестренку комком глины.

Тот закашлялась и стала вытирать глаза от пыли.

— Когда я вырасту, у меня будут джинсы как у Стейси. Я не буду носить юбки, поганые мешковатые платья и ДУРАЦКИЕ ВЯЗАНЫЕ ЖИЛЕТЫ-ПАУТИНКИ!

— Жилет не дурацкий. Его связала бабушка. — Дороти положила руку Стейси на плечо. — Не смотри на нее! Она даже не член клуба. И еще — не ругайся, а то я пожалуюсь маме.

— А сама только что ругнулась! И вообще, Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! — Тот взяла камешек и кинула его в Дороти.

Камешек угодил в скулу — почти под глазом. Дороти поднесла ладонь к лицу. Тот сама испугалась того, что натворила, а Стейси не знала, что ей делать — то ли влепить Тот пощечину за то, что та напала на члена клуба, то ли плакать.

Дороти опустила ладонь; по щеке к уголку рта стекала тонкая струйка крови.

— Ну погоди, маленькая паршивка! Погоди, вот вернется мама! — Дороти выбралась из шалаша; захлопнулась одеяльная створка.

Стейси оглянулась; Тот изо всех сил сдерживалась, чтобы не зареветь.

— Хочешь посмотреть реликвии? — спросила она.

Тот кивнула и подползла поближе. Стейси сняла крышку.

Следующие десять минут Стейси и Тот имитировали бурную деятельность. Они понимали, что их лагерю грозит опасность и он может в любую минуту пострадать — либо вернется Дороти, либо явится мама Тот. Стейси выкапывала под корнями ямку, достаточно глубокую, чтобы поместилась коробка с реликвиями, а Тот собирала камни на случай, если придется отражать нападение. Вдруг одеяло отлетело в сторону, и к ним влезла Дороти.

Она вползла в шалаш на коленях, села на корточки и укоризненно покачала головой. На щеке у нее красовался розовый пластырь; к груди она прижимала пакет из магазина «Сейнзбериз».

— Вы меня даже не слышали! — сказала она. — А ведь вместо меня к вам мог пробраться кто угодно. Например, псих, который сбежал из больницы, или… или Симус!

— Извини, — ответила Стейси. — Я прятала коробку.

— А я не член клуба, — заявила Тот. — Так что мне даже не надо стоять в карауле и все такое.

— Заткнись! Я по-прежнему с тобой не разговариваю! — Дороти повернулась к Стейси и достала из пакета сверкающую медную трубу.

— Ты взяла папину трубу! — вскричала Тот. — Ее нельзя брать!

— Почему? Он на ней не играет.

— Он просил меня присмотреть за ней!

— Значит, паршиво ты справилась, верно? — Дороти достала из кармана кожаный мешочек и извлекла оттуда медный мундштук. — Теперь, когда часовой увидит, что приближаются захватчики, то подует в трубу, и если мы не в лагере, не добываем продовольствие и не шпионим, то будем знать, что надо бежать сюда и… отражать нападение.