Гарольд Роббинс - Воспоминания минувших дней
— Возможно, — Джимми палил себе вторую чашку кофе. — И что я с этого буду иметь?
— Мою помощь, парень. Держись меня и станешь богатым. Для начала я буду платить тебе двадцать пять долларов в неделю.
Двадцать пять долларов были значительной суммой. Самые высокооплачиваемые люди в городе получали двадцать долларов в неделю, а самому Джимми даже в лучшие времена не удавалось заработать более пятнадцати. — Не знаю, — осторожно сказал он. — Вы предлагаете мне работать на вас, а я всегда хотел иметь свое собственное дело.
— Таких денег ты нигде не заработаешь.
— Но я не люблю работать каждый день.
— Когда ты жил один, ты мог позволить себе делать то, что тебе нравилось. Сейчас у тебя жена, скоро будут дети. Подумай о них.
— Не знаю.
Фитч улыбнулся, по-видимому, считая, что добился своего.
— Поговори с женой. Она умная девушка и даст тебе хороший совет. Ну, я пошел. Жду твоего ответа завтра.
Едва Фитч вышел, в кухню буквально ворвалась Молли Энн.
— Я все слышала! — крикнула она с порога. — Это великолепно.
Дэниэл взглянул на жену.
— По-моему, ты ничего не понимаешь.
— Что?
— Он хочет, чтобы я стал его напарником. Одному грабить простых людей, вроде вас или Крэйгов, ему уже не под силу, поэтому он решил взять в помощники меня.
— Тогда что же ты будешь делать?
— То же, что и раньше — торговать виски.
На следующий день Джимми сообщил Фитчу о своем отказе. Он хотел вести прежнюю, веселую и спокойную жизнь, но события развернулись по-другому. Через два дня кто-то, подобравшись к полуразвалившейся деревянной хижине, в которую переселились Крэйги, застрелил их деда. Убийство вызвало в городке бурю негодования. В обстановке всеобщего смятения Фитч выглядел воплощением благородства: он не только назначил пятидесятидолларовую награду за поимку преступника, но и предложил за землю, права Крэйгов на которую были теперь весьма неясными, пятьсот долларов, пообещав также поговорить с директорами предприятий, чтобы они снова взяли на работу их детей. Казалось, он просчитал все, однако своей цели не достиг. Крэйги отказались продать участок, а когда рабочие хотели возобновить расчистку земли, выстрел, раздавшийся из леса, уложил их бригадира. Начались волнения, работы прекратились и продолжить их удалось, только поставив вооруженную охрану. Но и это не помогло. В первый же день пулей из «смит-и-вессона» был убит один из охранников. Спорная земля опустела вновь.
Узнав об убийстве охранника, Фитч сказал, что больше никогда не вступит в переговоры с Крэйгами. Впервые за долгие годы его почти безраздельному владычеству грозила серьезная опасность, поэтому надо было действовать быстро и решительно. Девятнадцатилетний Джон, старший сын Крэйгов, ушел из дома поить мула и не вернулся. Так началась война, длившаяся два года, унесшая не одну жизнь и ставшая самым кровавым событием в истории Западной Виргинии.
Глава 11
Почувствовав голод, Дэниэл поднял голову и взглянул на стенные часы. Половина первого, но мистер Смэзерс и посетители все еще сидели в кабинете. Видимо, встреча была очень важной, так как Смэзерс обычно уходил обедать ровно в полдень и никогда не изменял этому правилу. Наверное, речь шла о продаже шахты, слухи о которой будоражили город последние несколько месяцев.
Дверь кабинета открылась, и на пороге появился Смэзерс.
— Ты еще здесь, Дэниэл? — удивился он.
— Да, сэр, — почтительно ответил юноша. — Я жду, пока вы уйдете на обед.
Хорошо, Дэниэл. Можешь идти обедать. Сейчас ты нам не нужен.
— Спасибо, мистер Смэзерс.
Закрыв гроссбух, он достал из ящика стола коробку с обедом и направился к двери. Присев на скамейку, Дэниэл принялся за трапезу. Керри заботилась о нем, как о родном сыне. В коробке вместе с обычным яблоком лежали свежий банан и сэндвич, состоявший из куска домашнего хлеба, ливерной колбасы, картошки и салата.
Дожевав сэндвич, он закрыл глаза и откинулся на спинку скамейки. Воротничок показался ему слишком тесным, и он расстегнул его. Служащие администрации обязаны были носить воротнички, но новый наряд стал не единственным изменением, происшедшим с Дэниэлом с того времени, как он начал работать у Смэзерса. Его заработок позволял теперь снимать отдельную комнату, глазам больше не нужно было подолгу привыкать к дневному свету. Открыв термос, он выпил кофе. Нет, Керри действительно, великолепна. Полдоллара, которые Дэниэл доплачивал ей каждую неделю, он тратил не зря.
Его внимание привлекли шаги. Оглянувшись, он увидел Энди, своего бывшего мастера, подходившего к скамейке.
— Я хочу поговорить с тобой, Дэниэл.
— Конечно, Энди, я слушаю, — ответил тот, удивляясь, что могло заставить Энди покинуть шахту для разговора с ним. Обычно мастер обедал под землей вместе с рабочими.
— Не здесь. Здесь слишком много людей.
Вокруг никого не было, но Дэниэл с готовностью поднялся со скамейки.
— Хорошо, куда ты хочешь пойти?
— Приходи к складу. Я буду ждать тебя там.
Допив кофе, Дэниэл, не торопясь, пошел к месту встречи. Энди уже стоял там, прислонившись к стене и жуя табак. Увидев юношу, он с таким шумом выплюнул ее, будто в шахте раздался взрыв.
Дэниэл с удивлением взглянул на Энди. Мастер вел себя по меньшей мере странно, во всяком случае, он никогда не делал ничего подобного.
— Кто-нибудь тебя видел? — Энди оглянулся по сторонам.
— По-моему, нет. Но если даже и выдели, что из того?
— Это правда, что шахту продают?
— Не знаю, — искренне ответил Дэниэл.
— К Смэзерсу приехали какие-то люди из Детройта. Говорят, они обсуждают продажу шахт.
— Мне никто ничего не говорил.
— Говорят, шахту продадут одной автомобильной компании, а те первым делом станут выдавать зарплату талонами, как в Парли.
— Ты обращаешься не по адресу. Если тебе, действительно, нужно что-то узнать, поговори с мистером Смэзерсом. Я только секретарь.
— А я думал… — разочарованно протянул Энди.
— Откуда мне знать? — спросил Дэниэл. — Я не могу подсматривать в замочную скважину.
— Я тебе этого и не предлагаю, — поспешно сказал Энди.
— Не понимаю, из-за чего ты так разволновался. Какая разница, кто хозяин шахты? Платить все равно будут.
— Большая разница, — ответил мастер. — Если тебе будут платить талонами, ты сможешь покупать только в их магазинах и по таким ценам, что ты скоро залезешь в долги, а выбраться будет непросто.
— Но сделать ведь ничего нельзя. Если тебе не нравится, можешь уйти, хотя это тоже не выход.
— Это выход для них. Уйдем мы, они возьмут других, но платить им будут меньше. Нет, так не пойдет. Можно придумать кое-что получше.
— Что же? — с любопытством спросил Дэниэл.
— Не могу сказать, пока не узнаю, с кем ты — с нами, или с ними.
— Как это?
— Со Смэзерсом или с шахтерами. Сейчас ты уже не работаешь на шахте.
— А какая разница? Я тоже зарабатываю себе на хлеб, как и вы.
— Но ты не наш. Если ты что-нибудь узнаешь, скажи мне, — попросил Энди.
— Нет, — спокойно ответил Дэниэл. — Я никогда не стану соглядатаем. Ни для кого.
— Не хочешь помочь хорошему делу?
— Я пока не знаю, хорошее оно, или плохое. Если ты мне расскажешь, я, наверное, смогу определиться.
Мастер усмехнулся, на какое-то мгновение став прежним Энди, с которым Дэниэл когда-то спускался под землю.
— Что ты делаешь по ночам, парень?
— Ничего особенного.
— Говорят, ты часто ходишь к мисс Эндрюс, к новой учительнице из школы.
Дэниэл густо покраснел. Нет, в таком городке, как Фитчвилль, ничего нельзя скрыть от окружающих.
— Она дает мне уроки.
— И все? — усмехнулся Энди.
— Мне надо очень многому научиться, — юноша покраснел еще больше.
— Я думаю, — засмеялся мастер, но сразу посерьезнел. — Через несколько дней я приду снова.
— Пожалуйста, я никуда не уезжаю.
Проводив его взглядом, Дэниэл вернулся на скамейку. Он достал из коробки банан, аккуратно очистил его, снова мысленно благодаря Керри. Когда обед был закончен, у Дэниэла осталось время, чтобы сходить к дробильщикам угля и вернуться назад до конца перерыва.
Помещение дробильщиков находилось за шахтой. Туда поднимали уголь, который затем направлялся на конвейер, с которого он попадал вниз, где рабочие вручную отсортировывали хороший уголь от шлака. Уголь складывали в грузовики, а шлак сваливали в кучу у подножия горы.
Когда Дэниэл подошел к площадке сортировщиков, обеденный перерыв уже закончился, и работа кипела. Собственно говоря, она никогда не прерывалась: половина рабочих отдыхала, другая половина работала. Сейчас работали обе смены, и площадка тонула в сплошном облаке черно-серой пыли. Первые несколько секунд Дэниэл с трудом различал силуэты людей, потом глаза привыкли, и он уже не испытывал никаких трудностей.
