Вячеслав Козачук - Сказ о Змее Горыныче
В этот момент по левой задней лапе, на которой покоилась правая голова, побежали колючие мурашки онемения, и Змею Горынычу пришлось стряхнуть с себя легкое летнее забытье и вытянуть затекшую конечность. Отряхнуть же воспоминания оказалось гораздо сложнее. Горынычу припомнились неясные, обрывочные, полные обиняков и намеков разговоры родителей о трагической судьбе любимой тетушки. Много позже, когда он изрядно подрос и прямо потребовал, чтобы ему рассказали о произошедшем на самом деле, родители, помявшись, все же поведали эту грустно-неприятную историю.
По их словам, участок земли, на котором находилась пещера тетушки Гидры, приглянулся шурину местного царька. Правитель сей, имя которого Змей Горыныч уже запамятовал, приходился дядькой тиринфскому царю Эврисфею, а тот был известен в первую очередь тем, что являлся двоюродным братом знаменитому на всю Элладу Гераклу. Вот и начал шурин через родственников улащивать героя совершить благое деяние — избавить жителей Лерны от такого опасного, по его словам, соседства.
Убедить Геракла, как известно, было делом нехитрым. Здоровья у этого малого было в избытке, большущей палицей своей помахать – за удовольствие. А вот с мозгами не сложилось, недостаток наблюдался. А так как Гераклу все одно нужно было двенадцать подвигов отрабатывать, то кого кончать ему было глубоко безразлично.
Конечно, для здоровенного бугая справиться со старушкой — дело плевое, и никаких шансов у тетушки не было. Это уже много позже вся история обросла различными мифическими подробностями. Поговаривали, что, дескать, Гидра во время битвы не одна была, вроде как из болота ей на помощь выполз огромнейший рак, который якобы впился клешнями Гераклу в ногу… Сивый бред пьяной кобылы! Во-первых, болота там отродясь не было. Да и зачем бы шурину местного царька понадобился земельный участок с болотом?! Пиявок что ли разводить? Во-вторых, где вы видели рака, который живет в болоте?! Что это за членистоногий извращенец с мазохистскими наклонностями?
От осознания безумности фантазии, породившей подобные чудовищные наклепы, у Змея Горыныча даже чешуя на загривках встала дыбом. Остатки дремы, конечно, развеялись окончательно…
Поуспокоившись, Змей Горыныч крепко задумался. Вот так живешь-живешь, а потом придет какой-то здоровенный жлоб и кокнет тебя ни за что, ни про что… Тут же вспомнился недавний визит спецназовцев: ведь они вполне могли ухайдокать Горыныча…
- Вот так и проходит жизнь, — продолжал предаваться размышлениям Горыныч, — а сколько еще не сделано? Сколько не гулено? О, кстати, а не прошвырнуться ли мне? Своего братца Виверна — напарника по детским шалостям — уже лет пятьсот-шестьсот не видел… Опять же прабабка двоюродная, что в шотландском озере Лох-Несс живет, за последние сто лет уже раз пять приглашала… А по дороге можно еще к Розовому Дракону заглянуть… Как мы с ним славно покуролесили во Франции двести лет назад… Все вверх дном перевернули… Нормандия аж дрожала! Два поколения нас с содроганием вспоминали.
М-м-м, — от сладостных воспоминаний все головы Змея Горыныча дружно прищурились и в унисон замычали, а правая даже обильно пустила слюну. Впрочем, хорошими манерами она никогда не отличалась. А приглядевшись к ней, можно было даже усмотреть некоторые симптомы олигофрении — то ли дебильности, то ли имбецильности. Средняя и левая головы были, конечно, посообразительней, но все же и они живостью ума никогда похвастаться не могли, потому и решение вызревало неспешно, медленнее, чем овощи за Полярным кругом. Но все же поспело и оно.
- Все, - решил Змей Горыныч, - хватит тут кваситься. Пора прошвырнуться-развеяться.
Сказано – сделано.
В первую очередь он навестил Розового Дракона, который после их последнего гульбища покинул Нормандию и от греха подальше перебрался на Корсику, где вел почти затворнический образ жизни. За эти пару столетий, что они не виделись, Розовый Дракон заметно сдал: на морде появились глубокие, резко вычерченные морщины, больше напоминавшие дуэльные шрамы, чешуя утратила блеск и розовато-перламутровую переливчатость. Но больше всего Змея Горыныча поразили глаза Розового Дракона. Они были похожи на глаза уставшего от жизни, ожидающего смерти старца. Исчезли прежние блеск, задор, кураж…
Первые часы встречи были бурно-оживленными. Они похлопывали друг друга по крыльям, терлись хвостами – таким способом драконы выражают радость, восторженно-бессмысленно похохатывали и взрыхливали землю лапами с выпущенными когтями. Но затем Горыныч начал замечать, что Розовый Дракон стал менее говорливым, его интерес к воспоминаниям потихоньку угасал, а к вечеру он и вовсе сделался вялым и скучным. Все предложения Змея Горыныча покуражиться, как в былые времена, воспринимал без энтузиазма, не отказываясь сразу, видимо, только из вежливости. Он согласно покачивал мордой и меланхолично отвечал:
- Да, неплохо бы…
При этом он шумно вздыхал, а на его морде явственно проступала скука.
Змей Горыныч был разочарован. Он совсем не так представлял себе эту долгожданную встречу. Его фантазия рисовала увлекательнейшие картины: совместные с Розовым Драконом полеты над деревнями на сверхмалых высотах, погони за разбегающимися в ужасе жителями, травля визжащих от страха девок, а также их любимую забаву-соревнование — кто с большего расстояния подожжет копну сена… Ничему этому, похоже, сбыться не суждено.
К вечеру Розовый Дракон начал проявлять нервозность. Он невпопад сучил лапами, без причины расправлял и складывал крылья, крутил головой и совершенно не проявлял интереса к словоохотливому гостю. Внезапно он вскочил и трусцой понесся в пещеру. Змей Горыныч смолк на полуслове, его средняя и левая головы недоуменно переглянулись, и Горыныч бочком-бочком направился следом.
Розовый Дракон трясущимися от нетерпения лапами делал тоненькую полоску из какого-то белого порошка. Затем лихорадочно сунул в ноздрю трубочку и с шумом втянул весь порошок. С минуту-две Розовый Дракон сидел, замерев, с закрытыми глазами. Открыв их, он тупо уставился на Змея Горыныча. Постепенно на морде стало появляться узнавание. Пытаясь оставаться гостеприимным хозяином, Дракон предложил Горынычу «угоститься». Левая и средняя головы после краткого размышления, изобразив негодование, отказались, правая же начала усиленно подмигивать Розовому Дракону то сразу обоими глазами, то поочередно, и даже украдкой сделала попытку дотянуться к коробочке с порошком. Однако средняя и левая были начеку, и решительно пресекли локальный сепаратизм, тут же отвесив правой хорошего тумака.
Даже несмотря на свою недалекость и дремучесть Змей Горыныч вполне оценил пагубность столь эпатажного для ординарного дракона влечения. Ведь драконы, в отличие от людей, не обладают развитым иммунитетом. Руководствуясь исключительно благими намерениями, Змей Горыныч предпринял настойчивые, но неуклюжие — а потому и оставшиеся безуспешными — попытки выведать причину настолько разительных перемен. Однако Розовый Дракон после принятой дозы держался отстраненно-высокомерно и желания откровенничать не выявил.
Традиционный легкий третий ужин прошел натянуто-вежливо. И Змей Горыныч, и Розовый Дракон с горечью осознавали, что эта встреча для них может оказаться последней. После ужина они сухо распрощались, и Змей Горыныч продолжил свой путь далее, в Южный Уэльс, к Виверну.
С некоторых пор передвигаться Змей Горыныч предпочитал по ночам. Этому его научил печальный опыт, и не только свой, но и родственников. Сколько их уже погибло… Одних расстреляли из автоматов ошарашенные пограничники, так, на всякий случай; другие были обстреляны – и успешно – НАТО-скими самолетами-перехватчиками, а третьи не приняли во внимание наземную систему ПВО и были поражены прямым попаданием зенитных ракет. В ночное же время бдительность вояк падала, поэтому ночные полеты считались у драконов наиболее безопасными.
Появление Змея Горыныча Виверн воспринял с воодушевлением. Свой восторг от появления гостя он выразил традиционным для драконов способом: оперся на мощный шипастый хвост, замахал крыльями, засучил лапами с орлиными когтями, непомерно далеко высунул свой раздвоенный язык. Толстое красное брюхо колыхалось, выписывая фигуру, отдаленно напоминающую петлю гистерезиса. Змей Горыныч был очарован столь радушным приемом.
После выполнения традиционного ритуала радостной встречи – похлопывания крыльями, постукивания хвостами – Змей Горыныч как мог кратко изложил свои планы. Закончил говорить он, когда на небе уже появились первые звезды. К его удивлению Виверн весьма довольно безучастно отнесся к трансформациям, произошедшим с Розовым Драконом.
- Ну, что тебе сказать, братец, - снисходительно ответствовал Виверн. – Ты в своем захолустье совсем оторвался от жизни. Это сейчас обычное явление. Люди уже настолько перестали нас бояться, что некоторые из нашего семейства даже стали перенимать их пороки. Нынче многие драконы ведут с людьми совместный бизнес. Вот я, например, - самодовольно усмехаясь, продолжал Виверн, - не так давно прикупил несколько тысяч гектаров виноградников в долине Рейна, и сейчас я самый крупный импортер белого сухого вина во всем Уэльсе.
