Николай Райвич - Избранное

Какая разница между человеком до смерти и после смерти?

Казалось бы никакой. Точно также он смеётся, пьёт пиво, смотрит на витрины и на проходящих женщин.

Один волшебник хотел превратить скалу в апельсин, но ошибся, и сам стал скалою.

Так они и стоят рядом. Иногда они разговаривают, но больше молчат.

ХРУСТАЛЬНЫЕ ГЛАЗА

Плач кошек на холмахПлач кошек сдавленныхмежду землёй и небомПлач кошек смотрящих на облакаПлач дымчатых кошекПлач облачных кошекуплывающих вдаль

СТУДЕНТ

…Вчера был у гадалки. Она предсказала

мне жизнь в бедности и лютую смерть…

То, что я принял за гостиницу, оказалось жилым домом.

— Нет здесь гостиницы, — сказала старуха, сидящая на крыльце. — Была, говорят, да сгорела. Сто лет назад.

На крыльцо вышла женщина средних лет.

— Вот он, — сказала ей старуха, — тот самый студент. Каждые пятьдесят лет приходит. Ещё бабка моя его знала. Гостиницу ищет. И в прошлый раз тоже искал.

— Очень приятно, — сказала женщина.

— Мне тоже очень приятно, — сказал я.

Я уже понял, что старуха была не в своём уме, но что-то мешало мне уйти.

— Ты ему воды принеси, — сказала старуха. — Он должен воды попить. И в прошлый раз воду пил. И дальше так будет.

Женщина принесла мне воды из колодца. Я выпил полную кружку, хотя дрожал от холода и пить не хотел.

— Совсем не изменился, — сказала старуха. — Такой и остался: нищий студент. В тот-то раз, мы ещё с ним на берегу тогда, помню, сидели — так он через год вернуться обещал. Говорил — вот денег в городе заработаю и вернусь.

— Что ж вы не вернулись? — спросила меня женщина. Я с удивлением посмотрел на неё, а потом мы вместе — на старуху.

— Его на Свистухе мужики убили, — объяснила она. — За то что он ихнюю конюшню сжёг.

Какое-то время все молчали. Потом женщина предложила:

— Может, пусть он у нас переночует?

— Нет, — сказала старуха. — Пущай в сельсовет идёт, там переночует у сторожа.

Солнце уже зашло, я шёл по тёмной пустынной улице, и дующий с реки ветер шумел у меня в ушах. И мне казалось, что когда-то я уже шёл по такой-же улице, так же шумел в моих ушах ветер, и всё так же я не мог разобрать, что он мне шепчет.

Ах, судьба! Ты как богатая тётя, что прилетев оделяет родных дорогими подарками. А мне говорит:

— Ты мой самый любимый племянник! — и хлоп рюмку водки, а потом ещё и ещё… А с утра у неё самолёт.

СВАДЬБА БУБЫ

Я почувствовал подвох, когда Буба представлял меня своей невесте: его дядя, капитан второго ранга, уставился на нас и опрокинул шампанское. А главное, как раз в этот момент, часы торжественно пробили восемь. Потому-то я и сказал весело:

— Ба! Да мы, кажется, знакомы!

Невеста конечно ждала другой реакции. Она смотрела на меня молча и без улыбки, а Буба даже забыл удивиться. Он был бледен и смотрел отрешённо.

Но окончательно всё провалил опять же его дядя. Он подошёл ко мне и сказал:

— Вот, к племяннику приехал… Капитан второго ранга… Хотите посмотреть кортик?

Мне стало совсем смешно.

— Потом посмотрю, попозже, — сказал я, подмигнув, и он понимающе закивал.

Когда часы пробили девять, дверь распахнулась, и вошёл маленький усатый человек в клетчатой кепке.

— Итак, совершено убийство… — начал он с порога.

— Идиот, у нас свадьба! — заорал Буба, и тот убежал.

Гости танцевали, и их лица становились всё более бессмысленными.

— Ну, и что вы теперь будете делать? — спросил я Бубу.

— Это всё из-за дяди, — сказал Буба равнодушно.

Дядя к этому времени уже почти растаял в воздухе.

— А может быть начнём всё сначала? — сказала невеста. — Ведь это же всё для тебя…

И мы переставили часы на без пяти восемь и начали всё сначала.

СМЕРТЬ МЯСНИКА

Ангел Смерти в чёрном плаще и маске входит в мясную лавку.

Усталый мясник склонился над окороком.

Ангел Смерти. — Эй, мясник!

Мясник (поднимая голову). — Чего тебе?

Ангел Смерти снимает маску. Мясник хватается за сердце и умирает.

У РАЙСКИХ ВРАТ

У райских врат Архангел Гавриил лежит под деревом и грызёт травинку.

Появляется человек.

Арх. Гавриил. — Ты кто такой?

Человек (тихо). — Мясник.

Архангел Гавриил грызёт травинку, смотрит на человека, человек смотрит в землю.

Арх. Гавриил. — Ну заходи.

Человек подходит к воротам, оборачивается.

Арх. Гавриил. — Заходи, заходи…

Мясник скрывается за воротами. Архангел Гавриил лежит, грызёт травинку. Слышится пенье кукушки.

Ветер уносит брошенную на крыльцо газету.

— Мудак, — говорит старушка уходящему почтальону.

Не спрашивай у собаки, куда она бежит по весне: она не сможет тебе ответить.

Один бедуин заблудился в пустыне. Он умирал от жажды и роптал на Аллаха.

— Чего ты хочешь? — спросил его Аллах.

— Воды.

И Аллах принёс ему воды.

— Тебе ещё что-нибудь нужно?

— Нет.

Вечером он развёл костёр и долго сидел у огня. Потом он умер, и Аллах взял его к себе на небо.

МОЛДАВСКАЯ ПОХОРОННАЯ ПЕСНЯ

— Похороните меня на высоком берегу!

Парни: — Опа! Опа! Опа! Опа!

Девки: — Ая-яй-яй-яй-яй!

— На высоком берегу Дуная!

Парни: — Опа! Опа! Опа! Опа!

Девки: — Ая-яй-яй-яй-яй!

— Заройте меня поглубже!

Девки: — Ая-яй-яй-яй-яй!

Парни: — Опа! Опа! Опа! Опа!

Барабан: Бух! Бух! Бух! Бух!

ПАСТУХ

На берегу озера сидел пастух и играл на свирели. Мы подошли поближе и похвалили его игру.

— Тут как я никто не играет, — сказал он. — Даже русалки вылазят из воды, чтобы послушать.

И действительно, тут только мы заметили лежащих вокруг него на траве русалок.

ЛУКИНИЧНА

Старуха Лукинична была ведьма. Отец Никифор, как увидит её, так бывало и говорил:

— Ведьма ты, Лукинична, старая ведьма.

— Да и ты ведь не молод уже, отец Никифор, — отвечала Лукинична.

— И то правда.

И, вздохнув, шли они каждый своей дорогой.

ЛОВЕЦ ЖЕМЧУГА

— Ну как? — спросил я ловца жемчуга, когда он вынырнул.

— Так себе, — сказал он. — Тут ведь чего? То бывает нырнёшь разок и нормально, а то ныряешь-ныряешь и ни хрена.

И он опять нырнул.

ЛЁТЧИКИ

Лётчики сидели в землянке и играли в шахматы.

— Чего ж вы не летаете? — спросил я.

— Погода нелётная, — объяснили лётчики. — Когда можно летать, мы летаем, а когда погода нелётная, мы играем в шахматы.

— А я ещё хожу на курсы Красного Креста, — сказал самый молодой из них, — чтобы заботиться о младшем брате: он от рождения ничего не видит и не слышит.

— Вот ведь какая хуйня, — подумал я.

ЗИМНИЙ ЛЕС

Зима. Все деревья покрыты снегом. Кроме одного: на нём прыгает птица и стряхивает снег на землю.

О, глупая птица! Бесполезны твои дурацкие усилия! Улетай, вредная птица, не мешай мне любоваться зимним лесом!

ПРИНЦ

— Ну что за хуйня! Все люди как люди, работают, веселятся, а я — то у меня руки болят, то ноги, то живот.

— Это потому, что ты принц. Королевской крови. Просто тебя в роддоме с кем-то перепутали. Спи, не бери в голову.

Но принц долго ещё не мог заснуть, всё ворочался с боку на бок и матерился.

ПОЛНОЛУНИЕ

Я стою перед окном. Я стою посреди комнаты. Я стою перед окном посреди комнаты и говорю.

Я говорю, говорю, а лунный свет льётся в моё окно, а сам я стою посреди комнаты, на ковре, возле разобранной кровати, и губы мои что-то бормочут, бормочут беззвучно, а свет луны, льющийся в комнату через раскрытое окно пронизывает меня насквозь и беспрепятственно проходит через моё тело, заливая голубоватым светом ковёр и разобранную кровать, возле которой я стою и говорю, говорю, говорю совершенно беззвучно в лунном свете, беспрепятственно проходящем через моё тело и пронизывающем мои беззвучно что-то шепчущие губы голубоватым светом луны, льющимся через открытое окно на ковёр и на разобранную кровать, возле которой я стою посреди комнаты и бормочу, бормочу, бормочу что-то беззвучное, как лунный свет, льющийся и. т. д.

НОЧЬ

Я проснулся ночью от шума ветра. По небу бегут облака, дерево перед моим окном качается и на стене пляшут тени: в доме напротив горит лампа, из тех, что зажигаются сами, как только стемнеет. Лампа горит, по стене мечутся тени, дерево качается, шумит ветер, по небу бегут облака, горит лампа, и так каждую ночь.