Патриция Хайсмит - Незнакомцы в поезде
— Извините, — пробормотал Гай.
— Нчо, — буркнул незнакомец, потом выпрямился и резко встряхнул головой. — Где мы?
— В Техас въезжаем.
Блондин извлек из внутреннего кармана золотую фляжку и дружески протянул ее Гаю.
— Нет, спасибо, — сказал Гай.
Женщина по другую сторону прохода, которая не отрывалась от вязания с самого Сент-Луиса, косо взглянула в их сторону, когда раздался металлический звук отворачивающейся пробки.
— Куда едем? — с легкой улыбкой спросил незнакомец, губы его при этом изогнулись молодым месяцем.
— В Меткалф, — ответил Гай.
— А-а. Хороший городок Меткалф. По делу? — Незнакомец учтиво взглянул на Гая своими воспаленными глазами.
— Да.
— А чем занимаетесь?
Гай с неохотой оторвался от книги.
— Я архитектор.
— О-о, — уважительно протянул незнакомец. — Дома строим и так далее?
— Да.
— Я, кажется, не представился. — Незнакомец привстал. — Чарльз Энтони Бруно.
Гай коротко пожал протянутую руку.
— Гай Хейнз.
— Рад познакомиться. Вы в Нью-Йорке живете? — Сиплый баритон звучал неестественно, словно человек хотел разбудить самого себя.
— Да.
— Я живу на Лонг-Айленде. Вот еду в Санта-Фе немного проветриться. Бывали в Санта-Фе?
Гай помотал головой.
— Шикарное место для отдыха. — Бруно улыбнулся, показав плохие зубы. — Там всё больше индейская архитектура, по-моему.
В проходе остановился кондуктор и стал перелистывать билеты.
— Это ваше место? — обратился он к Бруно.
Бруно привалился в угол с видом собственника.
— У меня купе в следующем вагоне.
— Номер три?
— Кажется. Ну да.
Кондуктор отправился дальше.
— Эти кондуктора! — пробурчал Бруно. Он подался вперед и стал с интересом смотреть в окно.
Гай снова вернулся к книге, но неприятное присутствие нового соседа, ощущение, что тот вот-вот снова что-то скажет, не давало сосредоточиться. Гай начал подумывать, не пойти ли в вагон-ресторан, но почему-то продолжал сидеть. Поезд опять стал замедлять ход. Как только Бруно поднял глаза похоже, с намерением заговорить, — Гай встал и направился в соседний вагон. Там он спрыгнул, минуя ступеньки, на землю, прежде чем поезд успел остановиться.
В нос ударило удушающее скопление запахов, особенно ощутимых в темное время суток. Тут смешались запахи и пыльных, нагретых солнцем камней, и нефти, и горячего металла. Гаю захотелось есть, и он медленным шагом направился к вагону-ресторану. Он шел, засунув руки в карман, делая глубокие вдохи, хотя ему и не нравились окружающие ароматы. В южной стороне на фоне неба виднелось созвездие красных, зеленых и белых огней. Вчера Энн, должно быть, проехала этой дорогой в Мексику. Он мог бы поехать с ней. Она хотела, чтобы он поехал с ней до Меткалфа. Он мог бы попросить ее задержаться на денек в Меткалфе, чтобы познакомить с матерью, если бы там не было Мириам. И даже несмотря на Мириам, если бы он был человеком другого склада, если бы ему было все равно. Гай рассказал Энн про Мириам чуть ли не всё, но он и в мыслях не допускал, чтобы они встретились. Ему захотелось поехать одному, чтобы в дороге хорошенько всё обдумать. Ну и до чего он додумался? Там, где Мириам, никакие раздумья, никакая логика не помогут.
Голос кондуктора предупредил об отправлении, но Гай продолжал идти до последнего момента, вскочив в вагон позади ресторана.
Официант уже принял от него заказ, когда в дверях показался тот же светловолосый молодой человек. Он двигался покачивающейся походкой, и короткая сигарета в зубах придавала ему грубоватый вид. Гай уже и думать о нем забыл, а теперь эта фигура цвета ржавчины словно воскресила в нем неприятные смутные воспоминания. Заметив Гая, Бруно улыбнулся.
— А я уж испугался, не отстали ли вы от поезда, — весело заявил Бруно, отставляя себе стул.
— Если не возражаете, мистер Бруно, я хотел бы побыть один некоторое время. Мне нужно как следует обдумать кое-что.
Бруно погасил сигарету, которая жгла ему пальцы, и тупо глянул на Гая. Он выглядел пьянее прежнего. Лицо его было местами испачкано.
— Уединиться мы можем в моем купе. Там же можно и поесть. Вы как?
— Благодарю, но я бы остался здесь.
— Нет, я настаиваю. Официант! — Бруно хлопнул в ладоши. — Не пошлете ли вы заказ этого джентльмена в купе номер три? А мне пришлите бифштекс, слегка недожаренный, с картофелем по-французски и яблочный пирог. И пару виски с содой. И как можно быстрее, идет? — Он взглянул на Гая и радушно улыбнулся ему. — О'кей?
Гай поколебался, но потом пошел с Бруно. В конце концов, какая разница? Да и сколько можно себя изводить размышлениями?
Виски не было необходимости ждать, если бы не стаканы и лед. Четыре бутылки шотландского виски с желтой этикеткой выстроились на чемодане из кожи аллигатора. Это было самое прибранное место во всем маленьком купе. Чемоданы разных размеров мешали передвигаться, оставляя узкий лабиринт в центре пола, поверх них была разбросана спортивная одежда, теннисные ракетки, сумка с клюшками для гольфа, фото- и кинокамеры, плетеная корзина с фруктами и вином. В кресле у окна лежали свежие журналы, комиксы и романы. Еще в купе была коробка конфет, перевязанная красной ленточкой.
— Как на складе спорттоваров, — извиняющимся вдруг тоном произнес Бруно.
— Нормально, — с улыбкой успокоил его Гай.
Обстановка купе поразила его и давала приятное ощущение уединения. Улыбка разгладила его лоб с черными бровями, да и выражение всего лица изменилось, в глазах появился интерес. Он осторожно ступал по тропинке между вещей, разглядывая их, словно любопытный кот.
— Новенькие. Никогда не пробовали мяча, — сообщил Бруно, подавая ему подержать ракетку. — Мать заставляет меня брать с собой это барахло, надеясь, что я буду держаться подальше от баров. Дай Бог, если я хоть раз выйду на площадку. В поездках мне нравится выпивать. Больше ощущений, правда? — Прибыли виски, и Бруно добавил в стаканы из своих запасов. Садитесь. Снимайте пиджак.
Но никто не сел, никто не снял пиджак. Наступила странная тишина, в течение которой никто не сказал ни слова. Гай сделал глоток из своего стакана — казалось, там было совсем неразбавленное виски, и взглянул на заставленный пол. У Бруно были странные ноги, показалось Гаю. А может, себе дело было в ботинках — маленьких, светло-коричневых, удлиненных, как его подбородок. Несколько старомодные. А Бруно был не так худ, как поначалу показалось Гаю, и его длинные ноги были достаточно массивными, и тело вполне налитое.
— Надеюсь, вы не рассердились, что я потревожил вас тем, что пришел в ресторан, — осторожно произнес Бруно.
— Нет, что вы.
— Знаете, мне стало так одиноко.
Гай заговорил насчет того, что, мол, действительно скучно ехать одному в купе, потом чуть не наступил на что-то: это оказалось ремнем фотокамеры «Роллейфлекс». На кожаном чехле сбоку Гай заметил свежую белую царапину и почувствовал при этом стыдливый взгляд Бруно. Гай, конечно, становился тут в тягость. И зачем он пришел сюда? Он даже почувствовал угрызения совести, и ему захотелось вернуться в вагон-ресторан. Но тут пришел официант с накрытым подносом и быстро соорудил стол. По купе разлился приятный запах мяса, приготовленного на углях. Бруно так упрашивал Гая, чтобы тот разрешил ему оплатить счет, что Гай сдался. Бруно принесли бифштекс под грибами, а Гаю гамбургер.
— Что строите в Меткалфе?
— Ничего, — ответил Гай. — У меня там мать живет.
— О-о. Едете навестить? Значит, вы оттуда? — с интересом расспрашивал Бруно.
— Да, родился там.
— Вы не очень-то похожи на техасца. — Бруно залил бифштекс и картошку кетчупом, потом достал веточку петрушки и, держа ее в руке, спросил: Давно не были дома?
— Года два.
— И отец там живет?
— Отец умер.
— О… С матерью хорошо живете?
Гай ответил, что да. Вкус виски, хотя Гай и не любил его, на сей раз был ему приятен, потому что напомнил об Энн. Если она пила, то шотландское виски. Виски было, как Энн — золотистое, полное света, созданное по законам искусства.
— А где вы живете на Лонг-Айленде?
— Грейт-Нек.
Энн жила на Лонг-Айленде, но много дальше.
— Я зову свой дом псарней, — продолжал Бруно. — И вокруг все заросло «собачьим деревом»,[1] и у всех в доме, вплоть до шофера, есть что-то собачье. — Он внезапно рассмеялся с видимым удовольствием и снова склонился над едой.
Теперь Гай видел только макушку его узкой головы с негустыми волосами и выдающийся вперед прыщ. На прыщ Гай не обращал внимания до того момента, как Бруно заснул и запрокинул голову, но теперь он казался ему чудовищной и неприятной вещью.
— А почему так? — поинтересовался Гай.
— Да взять отца. Скотина. А вот с матерью у меня тоже всё о'кей. Через пару дней она тоже приедет в Санта-Фе.
