Эрик-Эмманюэль Шмитт - Женщина в зеркале
Анна думала о бахвальстве этих мальчишек, об этой смеси шумихи, отваги, опьянения и глупости. Ее поразила одна деталь: жители Брюгге, затевая публичную казнь, воспринимали волка не как вредного зверя, а как преступника. Стало быть, они признавали, что у него есть душа? Она задумалась и припомнила, как в пору ее детства судили собак, стащивших еду, или ослов, растоптавших товар; какое это было скоропалительное жестокое судилище; вспомнила четвертованных свиней и повешенных баранов, и ее едва не стошнило.
Странные существа — люди… Они выказывают уважение к животному, лишь выдвигая обвинения, вынося приговор, налагая наказание. Лишь раз в жизни зверь мог быть равен человеку: оказавшись перед судьей и палачом. Желая отвлечься от этих мыслей, она взяла Библию и раскрыла ее на Книге Иова.
До нее донесся крик.
Далеко, очень далеко, у самого горизонта раздавался долгий волчий вой, мрачный, протяжный, нескончаемый, наполняющий собой сумерки. Его отчаянные переливы придали весенней ночи зловещий оттенок.
Анна вздрогнула.
Сердце странно екнуло, будто пронзенное ледяным ветром. Волк звал ее. Его жалобное завывание было адресовано ей. Едва она заслышала этот вой, как на нее нахлынула печаль, ощущение растерянности, утраты, несчастья. Она как волк… Хриплый голос выражал отверженность и одиночество перед людской враждебностью.
— Брат мой волк… — прошептала она.
Решение созрело мгновенно: завтра она отправится вместе с охотниками.
Собравшиеся утром на городской площади люди с серыми опухшими лицами были настроены совсем не так воинственно, как накануне. Со своими поникшими плечами и негнущимися ногами они напоминали новобранцев, солдат, которых против воли отправляют на войну.
Женщины принесли провизию, чтобы охотники могли подкрепиться. Откупорили несколько бутылок. Вино приободрило мужчин; согревшись, они уже начали радоваться предстоящей расправе.
Сын суконщика Рубен затянул песню, охотники, раскачиваясь, подхватили припев. Пели они фальшиво, но рьяно, и эта доблестная какофония казалась прохожим залогом успеха карательной экспедиции: Брюгге посылал на расправу с волком не слаженный хор монахов, а крепких, решительных парней.
Анна дошла до городских стен в толпе провожавших своих мужей женщин, А когда те остановились и принялись махать уходящим, подбежала к караульному и, объяснив, что несет обед для героев, вышла из города.
Оказавшись на глинистой дороге, она задумалась, следовать ли за охотниками или свернуть в сторону. Толком не понимая почему, она решила двигаться за ними, держась на почтительном расстоянии, чтобы ее не заметили. Хотела ли она увериться, что мужчины не прикончат волка? Или же прийти к волку на помощь, когда они выгонят его из лесу? Может быть… Мысли ее оставались смутными, зато действия были четкими. Так она следовала за новоявленными защитниками.
Как она и предполагала, день прошел спокойно. Мало того что случай повстречать волка предоставляется гораздо реже, нежели возможность поймать белку, к тому же горлопаны, слишком шумные и пахучие, чтобы перехитрить неутомимого и умного зверя, вынудили волка затаиться. Впрочем, они не сомневались в собственной удаче, не отказывались от облавы и изобретали новые ходы. В сумерках изможденные охотники, утратившие кураж, признали свое поражение и двинулись назад в Брюгге.
И вновь Анна, повинуясь безотчетному импульсу, затаилась, когда загонщики повернули назад. Оберегаемая чарами дикой природы, она затаила дыхание и замерла, растворившись в тени стволов и листвы. Как и волк…
Охотники прошли мимо.
Когда они поднимались по тропе, до Анны донеслись обрывки их спора. Кое-кто, в частности Филипп, был убежден, что напуганный облавой волк бежал из этих мест, поэтому они поздравляли себя с подобным поворотом событий. Пусть они не избавили Фландрию от волка, но зато очистили от него окрестности Брюгге — вот что они объявят по возвращении. Рубен, который был похитрее остальных, возразил, что лучше признать, что облава не удалась. Когда снова пропадет ребенок или волк нападет на женщину, все поймут, что это было пустое бахвальство. Поворчав, охотники признали его правоту. Но когда он предложил, чтобы половина людей задержалась и переночевала вне городских стен, все отказались, сославшись на завтрашнюю работу, и ни один не признался, что струсил. Отряд дружно продолжил отступление.
Анна отсиживалась в кустах, пока распавшийся отряд не скрылся из виду.
Небе постепенно потемнело. Оставшись одна, Анна поняла, что страшно проголодалась. Она порылась в сумках, потом спохватилась, и лицо ее озарила улыбка.
Пить!
Она тотчас подумала о волке, точнее подумала как волк: после погони, продолжавшейся весь день, необходимо утолить жажду. Если она обнаружит источник, то встреча с хищником станет более вероятной.
Вспоминая о своих скитаниях по лесу, она подумала о поляне в излучине реки, где русло расширялось. Там, под защитой деревьев, можно чувствовать себя в безопасности. Будь она волком, пошла бы именно туда. Она долго брела по лесу, пока не нашла нужное место. К счастью, облака расступились и выглянула луна. В холодном резком сером свете на земле обозначились лишенные цвета очертания. Обдирая кожу, она пробиралась сквозь кусты, протискивалась сквозь чащу, от усталости у нее дрожали ноги. Цепляясь за ежевику или натыкаясь на камни, она боялась оступиться. И все же, тяжело дыша, продвигалась к цели.
Несколько раз вдалеке за деревьями она мельком замечала два уголька, горевшие в ночи. Они то появлялись, то исчезали. Может, это были глаза волка?
Анна запретила себе думать об этом, она упорно продолжала путь и в конце концов вышла к просеке.
Она тотчас заметила их.
На влажной земле отпечатались волчьи следы. Это выглядело впечатляюще: отпечатки лапы с когтями были шире, чем мужской кулак.
Присев на корточки, она пригляделась: следы уже подсохли, значит оставлены по меньшей мере накануне. Стало быть, было еще не слишком поздно.
Анна дотащилась до излучины реки, напилась воды, омыла ноги, вновь сделала несколько глотков. Затем села на пенек и принялась смотреть на звезды, проступившие в небе меж разошедшихся туч.
Ночную тьму прорезал мощный звук.
Вой раздавался меж буков, где-то совсем близко.
Анна вздрогнула.
Этот хриплый рассерженный крик говорил о жажде и голоде, но содержал и вопрос: «Кто ты?»
Анна тотчас поняла, что волк все время следовал за ней.
«Кто ты?»
Какое чувство преобладало в этом крике? Любопытство? Удивление?
Волк вновь завыл, и Анна поняла: гнев!
Девушка в ужасе сжалась. Она вдруг растерялась, осознав всю глупость своего поступка. Сейчас он проглотит ее.
Волк выскочил из леса.
Сделав три прыжка, хищник на миг остановился, затем припустил уверенной пританцовывающей рысью. По мере его приближения все смолкло и словно окаменело. Ни чавканья, ни шума крыльев. От земли поднимался ужас. Все накрыла плотная тишина, пронизанная тревогой, затаенным дыханием. Даже листва на деревьях перестала трепетать. И только луне в небе, казалось, не угрожал этот жуткий зверь.
Анна хотела было бежать, но внутренний голос остановил ее. «Волков бояться — в лес не ходить». Припомнив эту пословицу, Анна заставила себя справиться с паникой, от которой зачастило сердце, волосы встали дыбом, а во рту пересохло. Медленно повернувшись к волку, она замерла в ожидании.
Волк направлялся прямо к ней, напряженное устрашающее тело на пружинящих мягких лапах. Шерсть на спине вздыблена, хвост поднят, заостренные уши подались вперед. Он скалил зубы, обнажив острые, длинные, как лезвие кинжала, клыки, прочно сидевшие в широкой пасти. Злобный оскал дополняла выступившая на губах пена.
Анна в знак покорности склонила голову.
Удивленный ее поведением, волк остановился в двух метрах от девушки.
Испуганная Анна прикрыла глаза. Больше никаких мимолетных взглядов. Из-под опущенных век она следила за ним, каждый миг опасаясь, что он набросится на нее.
Над оскаленной пастью немигающие зрачки волка горели сверхъестественным светом; в них не отражался тусклый свет луны или звезд; в них сосредоточился оранжевый отблеск дня, превращающий в ночь все вокруг. Эти глаза не просто смотрели на нее — они сверкали. Анна и волк по-прежнему стояли друг против друга.
Она ощущала его жаркое дыхание. Она различала силу, заключенную в теле отчаявшегося волка. На нее нахлынул его запах — бурый, хмельной, запах опавших листьев и подернутого тиной пруда, усиленный оттенками крови и вяленого мяса. Он неотрывно смотрел на стоящую на коленях девушку и облизывался. Может, слюна выделялась у него при виде такого количества мяса? Рассматривал ли он ее как добычу или как врага?
Она украдкой рассматривала его. Сверкающие зубы волка приковывали ее внимание и наводили на нее ужас. Какой контраст между мощной пастью неутомимого охотника и волчьей шкурой с черным длинным густым и плотным мехом, куда более пышным, чем у собак, и нежно белеющим на брюхе и между лапами!
