Мария Соловьева - Иллирия
- Так я и думал, - сказал Вико, наблюдая за мной. - Весь город судачит о том, что вы страдаете от загадочного недуга, и один я, кажется, знаю, что за хворь приключилась с благочестивой Гоэдиль. Поправьте меня, если я ошибаюсь - вы не хотите идти замуж за Ремо, да так, что готовы себя уморить голодом.
Я не стала отрицать очевидное, еще не зная, что на самом деле означают его слова.
- Господин Викензо, я буду с вами честна - моя благодарность вам не знает пределов, - сердечно сказала я ему, выпив немного вина, бутылка которого тоже оказалась среди прочей снеди.
Вико нетерпеливо качнул головой, показывая, что его мало интересует степень моей благодарности.
- Признайтесь-ка лучше, Годэ, - произнес он, глядя на меня неотрывным взглядом, чертовски напоминающим тот, которым меня донимал Ремо Альмасио, - что вы считаете Ремо подлецом и убийцей. Скажите, наконец, это вслух!
Я опешила, так как даже мысленно не решалась награждать такими эпитетами господина Альмасио. Невольно я избегала того, чтобы облечь свой страх перед Ремо в форму прямых обвинений. И даже сейчас мой язык не поворачивался повторить слова Вико.
- Ну же, Годэ, - Вико, тем временем, по необъяснимой для меня причине распалялся на глазах. - Ведь это именно то, о чем вы думаете! Вы боитесь Ремо, оттого что знаете - старый ублюдок хочет вас убить. Вы больше не желаете, чтобы он добивался вашей благосклонности и не верите его притворной доброте!..
- Да какое вам дело до того, что я думаю о господине Ремо? - вспылила я, не выдержав напора Вико. - Зачем вам знать, сумели ли вы настроить меня против него? Ваши слова внушают мне определенные подозрения, господин Брана! Складывается впечатление, будто отказ господину Альмасио, к которому вы меня подталкиваете всеми силами - это ваша мелочная месть! А ведь если разобраться, от него я видела меньше зла, чем от вас!..
Действительно, забытое не так давно сомнение закралось в мою душу, когда я увидела горящие глаза Вико, который, казалось, достиг некой цели и желает получить подтверждение своего успеха. Внезапно все мои затеи с вилкой и с отказом от пищи показались мне несусветной глупостью - подумать только, из-за слов одной служанки-сплетницы и одного негодяя, ненавидящего господина Ремо, я вообразила себе невесть что, отталкивая от себя единственного человека в Иллирии, от которого я видела лишь внимание и участие.
- Вы обвиняете господина Ремо в том, что он желает заполучить меня для жестоких забав, - сказала я, пристально глядя на Вико. - Но в отличие от вас, он никогда не поступал по отношению ко мне бесчестно. Он просто был добр ко мне...
- А разве я не был к вам добр, Годэ? - внезапно перебил меня Вико.
- Я... я поблагодарила вас за еду... - растерянно ответила я.
-Я говорю не о еде, - от взгляда Вико мне стало не по себе. - Дважды вы были в моей власти, и каждый раз я отступал, не желая нанести вам вред. Поступит ли так Ремо Альмасио?
- О чем вы говорите, господин Брана? - с искренним недоумением, смешанным со страхом, вопросила я. - На рынке вы не тронули меня, потому что сочли неприятности, последующие за моим похищением, несоразмерными пользе. Когда я впустила вас в свою комнату, при ближайшем рассмотрении я оказалась не в вашем вкусе...
Вико коротко и горько засмеялся, слушая мои слова, затем быстро шагнул ко мне. Я отпрянула, вскочив со стула, но было поздно - он крепко держал мои обе руки.
- Годэ, вы поразительно доверчивы, хоть и не глупы, - сказал он. - Обманывать вас - сущее удовольствие, понимаю Ремо в этом отношении. Вы и в самом деле из тех натур, что видят в людях хорошее, себя же постоянно принижают, в столь жертвенном уничижении есть что-то неодолимо манящее. Конечно, я отступил, когда вы начали расстегивать платье с эдаким каменным лицом. Я увидел, что даже в таких обстоятельствах вы ненавидите только себя, и себя же наказываете, даже не подумав, что главная вина лежит на мне. Хотите честного признания? Мне стало вас жаль, хотя я давно уже не испытывал жалости к людям. Я решил, что не трону вас, если вы сами о том не попросите, но приложу все усилия, чтобы просьба эта прозвучала.
Лицо мое пылало, если бы я могла освободить руки, то я спрятала бы его в ладонях, но Вико крепко сжимал мои запястья и продолжал говорить, неумолимо приближая свое лицо к моему.
- ...Когда я понял, что вы влюблены в Ремо, то сказал себе, что мне нужно выбить эту чушь из вашей головы, пока она там не укоренилась. Я не солгал вам, когда говорил, что он опасен для вас, не стоит меня обвинять понапрасну. Сейчас вы знаете правду и боитесь, но ведь по отношению ко мне вы страха не испытываете?.. Вы впускали меня каждый раз в свою комнату, зная о том, что обо мне говорят люди... Вам нравилось со мной говорить, я чувствовал вашу тоску, ваше одиночество...
- Вико, я прошу вас, я умоляю... - дыхание мое сбилось, в глазах потемнело, и я заплакала от слабости и беспомощности. - Не говорите ничего больше, оставьте меня, это моя ужасная ошибка... Простите меня...
- Но почему же ошибка?! - Вико окончательно взбесился при виде моих слез. - Господин Ремо был достоин вашей любви, ваш покойный муженек был достоин, а я - нет?..
- Не смейте упоминать моего мужа! - я мгновенно пришла в ярость, но это только ухудшило положение. Вико притянул меня ближе и впился в шею болезненным поцелуем, а потом прошептал:
- Да что такого особенного было в вашем супруге, дьявол его побери?.. Хотя, разумеется, этот достойнейший из мужей попал прямиком в рай, обставив десяток праведников и дюжину святых... Ну же, Годэ, только позвольте, и я сделаю так, что вы не вспомните больше о Ремо или вашем муже! Вы недооцениваете мои способности, я обещаю, что вам понравится... Прошу вас, Годэ... Поверьте, я не привык умолять о том, что могу взять и без разрешения, но вы мне нужны... по-другому.
- Если вам нужно мое разрешение, то будьте уверены - вы его не получите! - твердо сказала я, хоть мой голос и прерывался от волнения. - Отпустите меня! Вы ничего не добьетесь.
Вико сначала сжал мои запястья так, что кости мои хрустнули, а затем прошипел несколько яростных проклятий и с силой оттолкнул меня, так что я упала. Подняться мне он мне не помог, да я и не желала этого.
- Что вы вообще понимаете в добрых отношениях между людьми, господин Брана? - зло бросила я, встав и отряхнув платье. - Как вы решились что-то говорить о моем муже - единственном человеке, которого я любила? Откуда вам знать, что из себя представляет любовь, в которой есть место уважению и вниманию? Да, я признаю, что боль, которую я испытывала после смерти Лесса, сделала меня глупой - мне так нужна была поддержка, что я рвалась навстречу каждому, кто говорил мне доброе слово. Жалкое зрелище, вы правы! Когда мне показалось, что присутствие господина Ремо в моей жизни заглушит немного ту боль, что я испытывала ежеминутно, ежесекундно, то впервые за долгое время смогла вдохнуть воздух полной грудью. Я ощутила надежду, что в моей жизни что-то может измениться, и когда-нибудь, возможно, я обрету покой. Не влюбленность то была, а всего лишь усталость от постоянных мучений. Если человек долго страдал от болезни, то он хватается подчас за любую возможность исцелиться... Я... я никого не люблю сейчас, и не полюблю больше никогда - лишь о покое своего сердца я прошу судьбу, но и этого пока не получила!..
И впервые после смерти Лесса я горько зарыдала, присев за стол и уронив голову. До той поры я позволяла себе лишь несколько тихих благопристойных слезинок, теперь же все тело мое сотрясалось от спазмов.
- ...Как же я скучаю по нему, как же скучаю по нашей прежней жизни...
Вико, молча слушавший мои тихие причитания, подошел поближе и спросил весьма холодным тоном:
- Ну так скажите, чего вам не хватает? Что дал вам ваш покойный идеальный муж, чего теперь не способен дать другой мужчина? Уважение? Так я относился к вам с уважением, которого не проявлял еще ни к одной женщине. Внимание? Вы соврете, если скажете, что вам в тягость со мной беседовать всю ночь напролет - а подобного никогда не достигнуть, если собеседники относятся друг к другу без внимания, не так ли?..
- Довольно, господин Брана, - я вздохнула, немного придя в себя. - И я, и вы знаем, что ваша заинтересованность во мне - всего лишь азарт. Всегда интересно заполучить то, что не так просто дается в руки. Раз вы уж решили, что победите господина Альмасио в этом необъявленном дурацком соревновании за мою благосклонность, то будете бороться до последнего. Вы сами говорили, что для Ремо Альмасио все это игра, поэтому он и ходит вокруг да около, вместо того, чтобы просто взять желаемое, находящееся на расстоянии вытянутой руки. Думаете, сложно заметить, что для себя вы установили ровно те же правила? И вам, и ему нужно, чтобы я сама напросилась на унижение, вверив себя чужой воле. Как вы говорили? Чтобы потом было больнее?.. Поверьте, Вико, искренние добрые чувства выглядят далеко не так, даже мне это понятно - теперь, когда пришлось отказаться от глупых иллюзий, которыми я пыталась хоть как-то скрасить свою жизнь...
