Алексей Смирнов - Небесный летающий Китай (сборник)
– Ну, вот и пришли.
Они остановились перед лифтами, и часовой заступил им путь.
– А можно нам посмотреть гараж? – Взор малыша был ясен и чист, а сказал он вежливо, как учили.
Солдат вернул предохранитель на место.
– Паспорт, – потребовал он коротко.
Старик показал, и часовой мрачно посторонился.
– Десять минут, – предупредил он.
– Так точно! – вытянулся по струнке дед.
Лифт доставил их в цокольный этаж, где было несметно машин – самых разных, легковых и грузовых. Многие давным-давно стояли без дела, благо ехать стало незачем, некуда и просто нельзя. Здесь было прохладно и темнее, чем наверху. Прохаживались военные, но их не набиралось и двух десятков на все огромное помещение. Зевак оказалось и вовсе пять человек.
– Я хочу посидеть за рулем, – потребовал внучек.
– Не положено, – отрезал старик, почему-то пришедший в некоторое беспокойство.
Он осторожно огляделся и вдруг шагнул на квадратную крышку люка. Снова зыркнул по сторонам и несколько раз притопнул, как бы исполнив дробь. После этого дед отошел в сторонку и с видимым облегчением вздохнул. Как выяснилось, напрасно. Спецназ с нашивками «Максидома» вырос словно из-под земли и взял обоих в кольцо.
– Сигналишь, сука? – осведомился командир, кивнув на люк.
– Помилуйте, да кому? – испугался дед, прижимая руки к груди.
– «Метрострою», кому же еще, – откликнулся тот и приказал: – В расход эту сволочь, а пацана ведите в распределитель.
Их поволокли в разные стороны.
– Деда, деда! – завопил внучек.
– Вырасти настоящим человеком! – кричал дед. – Вырасти настоящим человеком!
Командир присел над люком на корточки и прислушался. Затем отстегнул две гранаты и откинул крышку.
– Сраные крысы, – пробормотал он, швырнул гранаты в проем, сгруппировался и откатился. – Шакалы сучьи, шестерят и вашим, и нашим…
Ахнули взрывы, и он вжался в бетонный пол, прикрывая затылок руками.
© август 2014Звезда автострады
«Сегодня, дорогие зрители, мы познакомим вас с уникальным человеком – Егором Пахомовичем Кобных. Когда-то простой тракторист, окончивший десятилетку, он уже много лет занимается любительским автомобилестроением. Его последнее детище, вот этот потрясающий внедорожник, не уступает западным образцам ни техническими характеристиками, ни дизайном. Короткие свесы, шестиступенчатая автоматическая трансмиссия, восемнадцатидюймовые диски… Пожалуйста, Егор Пахомович, представьте нам вашего мастодонта».
«Я ее мастерил пять лет. По винтику, по гаечке, по болту… Что-то купил, что-то принес из утиля. Летает, как птица! Сто сорок лошадок».
«Говорят, это не пустые слова. Вы вроде бы и крылья подумываете приладить?»
«Ну а почему не приладить. Чертежи имеются, крылья мне в городе уже варят. Оборонный завод проявил интерес. Силенок да годков если хватит, она и на Луну полетит!»
«А сколько же вам, простите за нескромный вопрос, годков? Мне кажется, возраст почтенный!»
«Восьмой десяток уж разменял. Ничего! Бог даст, мы с ней ралли возьмем!»
«Париж-Дакар?»
«Ага, Париж-Дакар!»
«Завидую вам, Егор Пахомович, да и зрители наши, думаю, под впечатлением. Энергичный вы человек! Но я не могу не спросить насчет изюминки вашей машины. Вы пользуетесь неожиданным, экологически чистым топливом. Времени у нас мало, и я кратенько поясню для аудитории. Автомобиль Егора Пахомовича, дорогие телезрители, работает на жидкости, которая, так сказать, дает начало человеческому роду. Насколько хватает одной заправки?»
«Да километров на тыщу. У ней пробег уже пятьдесят».
«Я вынужден снова забыть о скромности и спросить: не трудно ли вам ее заправлять в ваши-то годы?»
«Мужик он ежели мужик, то всегда мужик! Да она даже вялый примет. Ей капля нужна. Коли есть чего выдавить – будьте спокойны!»
«Егор Пахомович, большое спасибо вам за беседу…»
***
Передача кончилась, и довольный Кобных отправился в сарай. В калитку тоже уже заходил сосед, безлошадный и огнеопасный после вчерашнего мужичонка.
– Видели мы тебя, Пахомыч! Как сивый мерин ты врал! Пятьдесят тыщ километров сам заправил…
Кобных усмехнулся в усы.
– Пиджак надел, – посмеивался мужичок. – Бензин-то наш! Весь район на тебя, кулака, пашет!
– Кто ж тебя заставляет? – изумился Егор Пахомович и заступил ему путь. – Я заливное отверстие после таких не только ершиком, а толченым кирпичом чищу!
Сосед потрепал его по плечу.
– Это я мелко злобничаю, Пахомыч, от зависти. Тебя показали, а людей не пригласили. Мы бы тебе на всю страну поклонились в ножки. Нам удовольствие, и нас же ты возишь. В сельмаг, на больничку… да что говорить! – Сосед расчувствовался и обнял, привстав на цыпочки, долговязого Кобных. – Наше тебе коллективное спасибо.
Старик тоже растрогался.
– Скоро все машины такие будут, – сообщил он уверенно. – Серьезные люди интересуются. И станет у нас чистая природа, вся эта красота. – Егор Пахомович махнул скрипнувшей рукой на рыжие и рябые окрестности.
Мужичонка поддернул задубевшие портки.
– Дай кобылку-то заправить, Пахомыч.
– А ты сумеешь нынче? Трубы, вижу, горят у тебя. И от рожи прикуривать можно.
– Пахомыч! – обиделся тот. – На вчерашние дрожжи только слаще!
– Так ступай, в сараюшке стоит. Мне как раз в магазин ехать. Крупа уже вышла вся, сахар… Мирамистин на полке справа возьми, не жалей вещества.
Сосед восторженно курлыкнул и даже чуть подскочил. Он бодро заковылял в сарайчик. Кобных присел на крыльцо, вытряхнул папиросу, сосредоточенно запалил в горстях, пыхнул дымом и глянул на солнышко. Вскоре до его слуха донеслось вдумчивое уханье. Кобных разогнал дым, шмыгнул малиновым носом и усмехнулся на естественные брачные звуки, набиравшие ритм. Вскорости они затихли. На пороге показался мужичонка, пытавшийся прыгавшими, узловатыми пальцами протолкнуть пуговицу в бетонной прочности петлю.
– Что-то быстро, – нахмурился Кобных. – И не орал. Точно заправил?
– Не сомневайся, Пахомыч, – пробормотал сосед. – Помчишься стрелой! Давай пять, пойду поправлю здоровье дальше…
Он юркнул за калитку, а Егор Пахомович бережно загасил папиросу и спрятал окурок под картуз. Распрямившись со стариковским поясничным кряком, Кобных пошел в импровизированный гараж. Литая красавица посверкивала в сумраке. Егор Пахомович огладил холодное туловище торпеды, заглянул в семяприемник. Заправщики, даже самые беспутные, исправно соблюдали аккуратность и не плевали в колодец, как Бог пошлет. Кобных, однако, все равно протер входное отверстие тряпкой. Потом пошуршал в глубине сарая, забросил в салон какие-то железки. Проверил, на месте ли кошелек. Сел за руль, включил зажигание. Автомобиль взревел, и Егор Пахомович стал выезжать со всей осторожностью. Внедорожник подрагивал от нетерпения. Кобных любовно похлопал по рулевому колесу.
– Сейчас погуляешь, милая, – пробормотал он буднично.
Минутой позже машина пулей помчалась по проселочной дороге. Урчащий болид вылетел на штопаное шоссе и лихо выполнил поворот. Егор Пахомович внутри был подобен летчику-испытателю. Тонированные стекла скрывали его от мира. До районного центра при таком раскладе было рукой подать, и Кобных рассчитывал управиться за полчаса. Готовый беспрепятственно одолеть сорок два километра, он еще прибавил скорость, и вот деревенька осталась далеко позади.
Через пару минут автомобиль замер. Егор Пахомович всплеснул руками и выбрался наружу, огорченный и раздосадованный на соседа.
«То-то он не кричал! Вот все у нас так, шапками закидаем!»
Ругая себя за то, что не проверил уровень дармового топлива, Кобных сунулся выяснить, как там дела. Его опасения подтвердились. Соседские трубы, должно быть, перегорели совсем, и заправщику не помог даже мягкий автоматический захват с переменной тягой. Кобных покачал головой.
– Хвастовство оно наше безудержное!
Он беспомощно огляделся: никого. Вздыхая и обоснованно предчувствуя неудачу, Егор Пахомович пристроился к багажнику, и принимающий механизм послушно заворковал, пытаясь добиться от него невозможного. Очень скоро конструктор бросил свое безнадежное дело.
– Вот незадача!
– Что, папаша, кончился твой бензин?
Кобных сдвинул пепельные брови и глянул на трассу. Теперь там были люди, пятеро девок в ватниках поверх откровенных вырезов и разрезов. Они появились будто бы ниоткуда – похоже, что хоронились в засаде – и шагали решительно, вооруженные битами и молотками. Одна тащила бензопилу, другая – канистру. Егор Пахомович знал всех, это были плечевые, местные проститутки.
– Попался, гад! – воскликнула рослая Зойка.
Нинка похабно улеглась на капот и расставила ноги, обутые в резиновые сапоги.
