Всеволод Кшесинский - Страсти по Вечному городу
Вскоре нам принесли вино, оказавшееся настолько приятным, что его оценила даже Лёка Ж., которая вообще-то вина терпеть не может. Допускаю, что причиной тому Лёкино похмелье, но она порывалась выпить также мой бокал и заказать еще. Я вовремя защитил свое вино от посягательств и напомнил о необходимости экономить.
Официант принес нам оливковое масло в бутылочке и чиабатту в корзинке, плетенной из соломки.
Чиабатта — это хлеб практически домашнего приготовления, с хрустящей корочкой и крупными дырками в мякоти. Полив кусок чиабатты оливковым маслом и слегка подсолив, Лёка Ж. продегустировала и заключила, что, в принципе, могла бы питаться одним хлебом с оливковым маслом, ибо ничего вкуснее в своей жизни она еще не пробовала.
Однако ее ждал новый сюприз: официант принес огромную тарелку с антипасто. На тарелке лежали тонкие ломтики сыровяленой ветчины прошутто, несколько видов сыра, помидоры черри и различная зелень. К зелени Лёка Ж. равнодушна, а вот за все остальное она взялась с огромным энтузиазмом.
Дожевав последний ломтик прошутто, Лёка Ж. расслабленно откинулась на спинку стула и вяло поинтересовалась, где мы находимся. Я напомнил ей, что мы все еще на виа Мерулана и по-прежнему намереваемся, во всяком случае я намереваюсь, попасть в Колизей.
— Мерулана, — задумчиво повторила Лёка Ж., проигнорировав замечание про Колизей. — Где-то я уже слышала это название…
— Гарик вчера собирался нас провезти по Мерулане к Санта-Марии-Маджоре, — напомнил я.
— Нет-нет, что-то другое… А, вспомнила… Роман Карло Эмилио Гадды. Перевод М. Медведева… — Лёка Ж., желая декламировать, махнула рукой, задела бокал, он звонко упал на тарелку и разбился на крупные осколки. — Вот гадство, — заключила она.
— И как же называется роман? — поинтересовался я, как бы не заметив произошедшего.
— «Пренеприятнейшее происшествие на улице Мерулана», — ответила Лёка Ж., не сводя взгляда с осколков. По лицу ее было видно, что она размышляет, сколько придется заплатить за разбитый бокал. Поэтому Лёка Ж. на автомате стала цитировать: — «Глава первая. Все теперь называли его доном Чиччо. Он служил в оперативном отделе сыскной полиции, в подчинении у доктора Франческо Ингравалло, и вызывал жуткую зависть коллег: человек, занимавший самый низший чин, казалось, был вездесущим и легко распутывал самые сложные дела». Как думаешь, может, это спрятать? — вдруг спросила Лёка Ж., показывая глазами на останки бокала.
— Все равно заметят, — ответил я и поинтересовался: — У тебя что, фотографическая память?
— Да, — констатировала Лёка Ж. и вернулась к бокалу. — А я все-таки спрячу.
Она положила осколки на салфетку в корзинку из-под хлеба и прикрыла сверху той же салфеткой. Разумеется, тут же появился официант, который, обнаружив осколки в хлебной корзинке, укоризненно посмотрел на Лёку Ж.
— Иль конто, перфаворэ. — Это я попросил счет, отвлекая официанта.
Тот кивнул и удалился.
— Ну вот, молодец, — сказал я Лёке Ж. — теперь помимо разбитого бокала в счет включат и испорченную корзинку.
Вместо ответа Лёка Ж. продолжила цитировать роман Гадды:
— «Он был среднего роста, скорее округлый, чем коренастый, с густыми черными кудрями…»
Лёка Ж. прервалась и уставилась мне за спину. Я оглянулся и увидел официанта. Он нес нам счет.
— Может, сбежать, пока не поздно? — шепнула Лёка Ж.
— Поздно, — заверил я.
Официант оставил папку со счетом и ушел. Я достал из папки чек. В нем было ровно то, что мы съели и выпили — ни разбитого бокала, ни испорченной корзинки.
— Ну что там? — заерзала Лёка Ж., пытаясь заглянуть в чек.
— Сейчас, погоди, — ответил я, повернув бумажку так, чтобы Лёка Ж. не могла увидеть цифр. — Ну да, — сказал я, вздохнув. — Как я и думал. За бокал 50 евро, за корзинку — 40 и еще 20 сверху за плохое поведение.
— Чье? — удивилась Лёка Ж.
— Твое конечно. Не мое же…
— И что же нам теперь делать? — приуныла Лёка Ж.
— Я заплачу только за то, что заказывали. — Я достал из кошелька необходимую сумму и прибавил к ней чаевые, закрыл папку со счетом и заговорщицки прошептал: — Теперь бери свою сумочку. — Лёка Ж. взяла сумочку и прижала к груди. — Медленно вставай. — Я поднялся вместе с ней и шепотом скомандовал: — Бежим!
Мы дали деру. Отбегая, я глянул назад, убедился, что официант пересчитал деньги и забрал их.
— Быстрее! — закричал я Лёке Ж. — Он сейчасг вызовет карабинеров!
Лёка Ж. припустила пуще прежнего. Благодаря моей уловке нам удалось одолеть путь до Колизея минут за пятнадцать вместо очередного предполагаемого часа.
Отдышавшись, Лёка Ж. обратила внимание на знакомые по фотографиям очертания знаменитой античной развалины.
— Ну что, пойдем брать? — спросил я.
— Ой, погоди, я должна прийти в себя, — сказала Лёка Ж. и бросилась к ларьку с сувенирами.
В течение получаса Лёка Ж. с любопытством разглядывала миниатюрные копии бюстов античных императоров, статуй Лаоокона с сыновьями и Аполлона Бельведерского, магнитики с пенисом Давида и римской волчицей, календари с видами римских руин и котов. Наконец остановила свой выбор на «Pianta di Roma» — карте Рима.
— Вот что я подумала, — поделилась она своими соображениями, — в Колизей идти уже поздно, поэтому мы сходим туда завтра с утра. А сейчас отправимся лучше на виа Национале. Я слышала, что это Мекка шопоголиков. Там куча магазинов. «Sandro Ferrone», «Sisley», «Guess», — перечисляла Лёка Ж. — «Elena Miro». Нет, это нам не надо, это одежда для полных… Так. — Она протянула мне карту. — Посмотри, как туда добраться. Это где-то рядом с Колизеем или не с Колизеем, но где-то там.
Как я ни старался объяснить Лёке Ж., что ходить по бутикам с имеющейся у нас наличностью совершенно бессмысленно, она непоколебимо стояла на своем: для посетителей, которые ничего не собираются покупать, бутики имеют такую же исключительно культурную ценность, как Колизей для любителей античности.
Пришлось изучать карту. К несчастью, виа Национале действительно находилась недалеко от Колизея — достаточно было пройти вперед к пьяцца Венеция, свернуть направо и прямо по курсу — вожделенная улица бутиков.
Узнав от меня маршрут, Лёка Ж. исполнилась целеустремленности и сорвалась с места. Мы пробежали, не останавливаясь, античные руины Римского Форума, Алтарь Отечества, Форум Траяна с Траянской колонной и перевели дух только у широкой каменной лестницы, ведущей к виа Национале. Внизу, слева от лестницы, расположился небольшой магазинчик, где продавались сувениры, путеводители по Риму, альбомы, посвященные истории города, трусы с изображением пениса Давида, а также напитки, соки, вода и вино. Последнее — по 5 евро за бутылку. Лёка Ж. не смогла устоять перед тем, чтобы не взять настоящее итальянское вино по такой низкой цене. Она намеревалась купить бутылок десять, ну хотя бы пять. Но я уговорил ее для начала остановиться на одной — для пробы. Все-таки уж больно дешевое вино, тем более в туристическом месте.
Итак, мы запаслись бутылочкой и двинулись в Мекку шопоголиков. Прошли квартал, еще один… И тут обнаружили неприметный «Табакки», спрятавшийся меж колонн дорического ордера.
Я потащил Лёку Ж. в киоск, хотя она и пыталась убедить меня, что обязательно зайдет в «Табакки» на обратном пути. Но мне штучки Лёки Ж. слишком хорошо известны, поэтому я завел ее внутрь и заставил купить итальянскую сим-карту за 10 евро. Очаровав продавца вопросом, как пользоваться сим-картой, Лёка Ж. в итоге добилась того, что он установил симку на ее мобильный, показал новый номер и объяснил, как нужно набирать цифры.
— Ну, звони своему Гарику, он, наверное, соскучился, — дружелюбно сказал я Лёке Ж., когда мы вышли.
Втайне я надеялся, что Гарик заберет Лёку Ж. и она продолжит шопинг-экскурсию в его компании. Но Лёка Ж. ответила:
— Приличная девушка первая не звонит.
И мое дружелюбие быстро улетучилось.
— Лёка, тебе вино в голову ударило? — сказал я уже совсем не ласково. — Как он может тебе позвонить, если не знает твоего нового номера, а твой прежний номер заблокирован?
Лёка Ж. отошла к витрине «Benetton» и, разглядывая одежду ядовитых расцветок на равнодушных манекенах, сказала как бы самой себе:
— Что ты злишься! Ничего мне не ударило. Просто я бумажку с номером Гарика дома забыла и не хотела тебе говорить… Ты и так все время меня ругаешь и постоянно хочешь от меня избавиться. Ты меня совсем не любишь… — вздохнула Лёка Ж. и зашла в магазин.
А что же я тогда тут делаю? Я поглядел на лицо манекена молодого человека, не выражавшее ровным счетом никаких эмоций. Ни холоден, ни горяч. Уж лучше б ты был холоден…
Я зашел в магазин, разыскал Лёку Ж., грустно рассматривающую какую-то оранжевую-выжги-глаз кофточку, взял ее за руку и мягко спросил:
