Всеволод Бенигсен - Раяд

Всеволод Бенигсен

Раяд

Раяды – племя древних номадов (кочевников), обосновавшихся в начале VI века на территории северо-восточной части современной Москвы. Тогда же ими было основано и поселение, именуемое Раядом. Однако убедительных доказательств существования раядов до сих пор нет. Советские историки эту теорию отвергают как лживую и антинаучную.

«Ангелы летят!» – вскричали бесы,

В страхе побросав багры и вилы.

А вдали угрюмою завесой

Демоны летели чернокрылы.

I

Стояла ранняя московская весна, слякотная и промозглая. Субботним вечером около московского кинотеатра «Планета Кино», взметнув фонтан серой жижи, затормозил черный «мерседес». Из него вышел высокий темноволосый мужчина, одетый в черное пальто. Следом из машины вышла его жена, невысокая крашеная блондинка, а за ней их сын, мальчик лет семи. Мужчина взял за руку сына и направился к дверям кинотеатра. Следом, испуганно озираясь, засеменила женщина.

И хотя улица перед кинотеатром была не малолюдна и прекрасно освещена, мужчина явно торопился как можно быстрее пересечь открытое пространство от мостовой до дверей здания.

– Пап, а пап! А попкорн мне купишь? – несколько раз дернул отца за руку ребенок, с трудом поспевающий за широкими шагами мужчины.

Тот, не сбавляя темпа, кивнул головой.

Зайдя в кинотеатр, все трое направились к кассам, где глава семейства, наклонившись к окошку и протягивая тысячерублевую бумажку, сказал:

– Три, пожалуйста. Один детский, два взрослых. На 19.00.

Молодая кассирша с плохо скрываемым удивлением посмотрела на троицу, а затем несколько раз оглянулась по сторонам, словно не решаясь выполнить просьбу.

– Я неясно выразился? – процедил мужчина, кажется, теряя терпение.

– А вы на меня голос не повышайте, – ответила кассирша, беря деньги. – Не нравится, идите в другой кинотеатр.

Мужчина побледнел и сжал зубы, так что желваки ходуном заходили под небритой кожей щек. Он стал судорожно придумывать ответный выпад, но не успел – кассирша распечатала три билета и молча протянула их вместе со сдачей в окно.

Мужчина сгреб деньги и билеты, потоптался на месте, видимо, все еще придумывая, как «срезать» кассиршу, но тут его дернул за руку сын.

– Пап, мы попкорн хотели, – напомнил он.

– Да-да, – рассеянно кивнул мужчина и направился к буфету.

Жена покорно двинулась следом, опустив глаза.

У стойки с «киноснедью» он попросил большую порцию попкорна.

– Эй, куда без очереди-то? – неожиданно раздался за спиной чей-то голос.

Мужчина оглянулся. Сзади стояла троица молодых людей.

– А где тут очередь? – спросил он.

– А мы что, не очередь? – сказал худой белобрысый парень и нагло посмотрел мужчине прямо в глаза.

– А что ж вы стоите и ничего не берете? – спросил мужчина, невольно сжав огромной ладонью маленькую руку сына.

– А мы, может, думаем, – ответил приятель белобрысого. – А ты подходишь, как будто у себя дома, никуда не смотришь. Я приеду в твою Армянию и начну без очереди лезть, мне, поди, секир-башка сделают. Да-нэт? По-русски понимаешь?

Мужчина инстинктивно дернулся, но почувствовал, что жена держит его за локоть.

– Не надо, – тихо сказала она.

– Ты жену слушай, – усмехнулся белобрысый, – дольше проживешь.

Мужчина сделал глубокий вдох-выдох и процедил:

– Ну ладно... Еще поговорим.

– Была бы охота, – хмыкнул белобрысый.

– Короче, хотите что-то взять, берите быстрее, – добавил мужчина, сверкнув глазами.

– Ни хера ж се! – возмутился белобрысый. – Ты мне еще прикажи.

– А мы передумали, – сказал вдруг приятель белобрысого. – Бери что хочешь, разрешаем.

Сын, которого совершенно не интересовала перепалка взрослых, нетерпеливо дернул отца за руку:

– Пааап! Ну давай уже! Фильм начинается!

Мужчина перевел глаза на сына, затем на продавца и наконец выдавил:

– Нам большую порцию попкорна. Сладкого.

Тот лениво зачерпнул пластиковым ковшом белесый попкорн и наполнил картонный стаканчик.

У входа в кинозал молодая билетерша взяла протянутые билеты, но, прежде чем оторвать корешки, тоже несколько раз взглянула на мужчину и нерешительно-вопросительно посмотрела по сторонам, словно ждала чей-то подсказки. Мужчина кинул на нее холодный взгляд и вошел в зал.

На экране шел анонс будущих фильмов и большая часть зрителей уже сидела, хлюпая кока-колой и хрустя попкорном. Мужчина пропустил вперед себя сына и жену, и они стали продвигаться к своим местам по ряду, переступая через ноги сидящих. Зрители неохотно вжимались в спинки кресел, пропускали опоздавших, однако ног не убирали.

Во время сеанса мужчина несколько раз опускал правую руку на левое бедро, как будто щупал подкладку пальто. При этом он не отрывал взгляда от экрана и даже пару раз засмеялся, наблюдая за комедийными коллизиями. В какой-то момент он зачерпнул из корзинки сына горсть хлопьев и напряженно посмотрел по сторонам, но быстро вернул взгляд к экрану, тем более что там началась громкая и полная спецэффектов сцена погони. Мгновенно застыли жующие попкорн челюсти, зависли в воздухе пластиковые стаканы с кока-колой, и весь зал замер в ожидании развязки. В тот момент, когда оркестровое сопровождение дошло до звукового предела, мужчина вдруг ясно услышал за спиной чей-то хрипловатый голос:

– Ну что, обезьяна черножопая, весь свой выводок привел?

Мужчина попытался обернуться, но неожиданно вздрогнул всем телом и обмяк. Его правая рука безжизненно повисла на ручке кресла и горсть попкорна заструилась с ладони на пол. Сразу после этого сидящий сзади молодой человек в бейсболке нахлобучил на голову капюшон, встал и двинулся по рядам на выход. Поглядывая на экран, он дошел до двери, где скрылся за темными бархатными шторами.

Еще через пару минут сын, глядя на экран, начал дергать отца за рукав.

– Па-а-ап! Я хочу в туалет! Па-а-а-ап!

От очередного толчка сына мужчина начал заваливаться набок и неожиданно рухнул всем телом на пол. Изо рта темным червем выползла струйка крови, а в прорезь распахнувшегося во время падения пальто стала видна кобура с торчащей из нее металлической рукояткой пистолета. Жена с криком бросилась к нему. Сеанс был остановлен, а зрители выведены из зала. Потом прибыли милиция и скорая. Следователь стал лениво осматривать место преступления, врач – труп мужчины. Прибывший со следователем фотограф щелкал цифровой камерой. Санитары стояли у дверей и курили. Один из милиционеров записывал показания наиболее сознательных граждан.

Наконец следователь потянулся и, крякнув, повернулся к врачу.

– Ну что там?

– Что-что, – пробурчал тот, поднимаясь с колен. – Проникающее ранение сердца острым предметом, предположительно заточкой.

– Мгновенная смерть?

– А то! Заточка прошла через спинку кресла, да еще и почти вышла через грудную клетку. Силу удара представляешь?

– Представляю, – кивнул следователь и неожиданно зевнул. Потом тряхнул головой.

– Блин, ни хера не выспался, две смены подряд дежурю. И надо же – 105-я нарисовалась. Что он тут делал-то?

– Кино смотрел, – мрачно ответил врач.

Следователь снова зевнул и раскрыл паспорт мужчины.

– Оганесян Ашот Аствацатурович. Ну и отчество. Хера лысого выговоришь.

Один из милиционеров подошел к следователю и сказал что-то на ухо, кося глазами на паспорт погибшего мужчины.

Следователь замотал головой:

– О-ой, блин, что ж ты раньше молчал?

Милиционер пожал плечами.

– Ну всё. Теперь налетят к нам чекисты. А жена с дитем где?

– Увезли. Она в полуобморочном состоянии была. Чего с нее толку?

Следователь еще поцокал языком, потом кивнул врачу и вышел из зала. Врач в свою очередь кивнул курившим санитарам.

Один из санитаров толкнул второго, кивнув на носилки:

– Бери гамак, пошли чебурека забирать. Зачехлили его.

Они протиснулись между рядами и стали приподнимать тело мужчины, но из-за узости прохода несколько раз стукнули его головой об кресла.

– Алло, эскулапы, – поморщился, заметив это, следователь. – Вы бы его еще пинками к скорой гнать стали. Поднимите нормально. Это важная шишка.

Наконец труп был вынесен.

Между пустыми рядами осталась только небольшая темная лужица крови. В ней белыми корабликами плавали хлопья выпавшего из руки попкорна.

II

Е. ВИНОГРАДОВ – МОСКОВСКОМУ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРУ С. К. ГЕРШЕЛЬМАНУ

7 января 1908 года

Дорогой Сергей Константинович,

поелику знакомы мы не первый год, смею надеяться, подобное обращение не будет воспринято Вами как фамильярность. Вы знаете, что я не имею привычки беспокоить Вас по пустякам. Тем более понимая Вашу занятость. Впрочем, мы, историки, склонны к долгим вступлениям и философствованиям. Посему к делу.