Эльвира Нетесова - Запоздалая оттепель, Кэрны
— Я чужих денег не считаю. От такого сплошные хвори, — не поддержал Кузьма разговора.
— Да не в получке соль! Порядка нет! Вот оттого все кверху килем повернулось. Вся Россия оверкиль сыграла!
— Будет вам отпевать всех скопом! У вас не состоялось — другие живут!
— Э-э, милок! А знаешь, в наше время не было бездомных стариков и детей. Не уходили деды от внуков в приюты да в богадельни. В домах и квартирах со своими семьями жили. Нынче — нет. А это про многое говорит. Пусть не все гладко шло, но цены при Сталине снижались. А нынче? Не успеешь проснуться, пенсии уже на хлеб не хватает! И это нам — фронтовикам! Об детях молчу! Вместе со старухами на помойках кормятся! Такого даже в войну не знавали…
— Ну, вашим хватало! — оборвал Кузьма.
— Не вся сытость в пузе. Не им единым живы! Вот когда голову потеряем, тогда согласимся с тем. Но ить было у нас свое прошлое. В ем совесть считалась главной… Нынче о том запамятовали…
Кузьма помог расставить койки. Разговор со стариками ему порядком надоел. Он с радостью закрыл за собой двери, решив никогда не заглядывать сюда.
— Кузьма! А я тебя по всем этажам разыскиваю. Внук твой приехал. Нашел. Ушлый мальчонка. Просил тебе записку передать. Вот возьми! — протянул Яков маленький листок бумаги.
«Отец! Крепись! Не стало матери! Она умерла. Приезжай проводить ее в последний путь. Так надо. Может, это общее горе помирит всех нас. Егор».
«Почему надо случиться беде, чтобы люди опомнились? — думал Кузьма уже в автобусе. Он чувствовал себя основным виновником случившегося. — Сам дурак, что не сумел в доме стать хозяином. Свалил все на бабу! Она и повела всех по-своему. Не разумом, по выгоде, где легче. Ведь вот были у детей каникулы. Пошто с собой в деревню не брал, к дедам, к делу приноравливать? Все в лагеря, на отдых. А на что он им сдался? Где перетрудились? От чего устали? Себе забот не хотел! Их харчить, обстирывать, да и догляд был нужен. Не схотел мороки! Сбыл с рук. Вот и получил бездельных! Кого винить в том? А Настасья? С этой того хлеще! Случалось, за цельную неделю словом не перекидывались. Ить сколь советов просила. Что отсоветовал: «Решай сама!» Вот и перестала спрашивать. Управлялась как могла. Одними деньгами и подарками семью не удержать. Душа надобна! Тепло! Его и не было. Теперь разве воротишь? Сколь годов минуло?» — качал головой, соглашаясь с собственными горестными мыслями.
Нет, никто, кроме Ольги, не плакал около гроба. Да и та, едва вошел Максим, слезы поспешно вытерла. Зять, посмотрев на Настю, обронил мимоходом:
— Ну наконец-то! Свалила от нас!
Егор глянул на Максима зло:
— Попридержи язык, баламут!
— Да пошел ты! — услышал в ответ насмешливое.
Подойдя к Ольге, сказал:
— Я с дочкой помотаюсь по городу. Зашибу на ужин. А вечером приеду за тобой! Лады?
Дочь кивнула головой согласно. Максим тут же покинул дом.
Андрей сидел в темном углу комнаты. Один. Нина не захотела прийти. И сын, как забытый сосед, сидел поодаль от гроба матери, не желая или не решаясь приблизиться.
Лишь Егор с Зиной громко переговаривались, не обращая внимания ни на кого.
— Ты проследи, чтоб соседи жратву не потянули со стола. Не оставляй одних. А то придется потом все заново покупать, — предупредил Егор.
— Я подругу там посадила дежурить. Она присмотрит, не даст украсть.
«Ну и дела! Матери не стало, а они об жратве тревожатся», — поморщился Кузьма невольно.
— Андрюха! Ты купил венок для могилы от себя и Нинки? — спросил Егор.
— Я же дал тебе деньги на венок!
— Так это на общий! А от каждого?
— Нет! Не смогу! Не получится…
— И тут зажал? — усмехнулся Егор.
— Кончай базар! Вы тут для чего? — подал голос Кузьма.
— Понимаем зачем! А вот ты не врубился! Иль тоже денег нет? Все расходы на меня взвалили! А я вам что — Центробанк? — не мог сдержаться Егор.
Кузьма полез в карман. Достал деньги. И, передавая Егору, потребовал:
— Чтоб завтра в доме ни одного квартиранта не было! Иначе не только их, тебя следом выкину! Понял?
— Помолчите! Мать в гробу! — напомнила Ольга. Но поздно. Егор, опомнившись, пришел в ярость:
— Меня вышвырнуть не обломится! Я тут прописан! А ты — нет! Я мать и лечил, и кормил. Ты — иждивенствовал! Кого вышвыривать надо? Ты даже похороны не делал. Лишь на венок у тебя взял. А и кому он нужен? — бросил деньги Кузьме на колени.
— Засранец! А ну выдь отсель! Я покажу тебе, кто тут хозяин! — встал и пошел на сына буром. Глаза кровью налились.
— С ума сошли! Дождитесь, когда чужие из дома уйдут, а мать будет на кладбище. Постыдитесь! — попытался вмешаться Андрей. Но Кузьма уже ухватил за грудки Егора. Тряхнул. Вдавил в стену:
— Пащенок! Гнида сушеная! Ты со мной пасть отворил?! Зубы вышибу! — дал оплеуху. И отвернулся.
— Свинья немытая! — услышал вслед.
Кузьма резко повернулся к сыну:
— После поминок чтоб духу твоего тут не было!
— Это мы посмотрим, — усмехнулся в ответ Егор.
— Остановитесь! Внизу каждое ваше слово слышно! — вошла Зинаида и добавила: — Всю ночь не спал. Иди отдохни. Ведь устал. Мы сами побудем. Тебе нельзя раздражаться! — вывела мужа.
Оставшись с Андреем и Ольгой, Кузьма вздохнул свободнее.
— Расскажите, как вам можется? — попросил детей тихо, словно боясь разбудить покойную.
— У нас все нормально. Со свекром и свекровью лажу. Максим успокоился. Заботливым стал. Мы из-за матери спорили. Что делать? Недолюбливал ее муж. Не признавал. Когда к ним ушла, все само собой определилось. Максим велел с работы уйти, дочкой заняться. Оно и правильней. Зарплата моя — двести рублей, а за садик — почти миллион. Какой смысл в такой работе? Взяла троих ребят, к школе готовлю. За месяц кругло получаю, не выходя из дома. Так это начало! — успокоила дочь.
— А нам с Ниной недавно повезло. В фирму устроились по специальностям. Уже два месяца не халтурим. И пока заработок держится. Квартиру обещают дать. Двухкомнатную, свою. Скорее бы! Нинка моя только этим и живет. Сколько раз обещали, а все мимо. Теперь уж не должно сорваться.
— А я в стардоме! — выпалил Кузьма.
— Зачем? Давай к нам!
— Почему? Ко мне! — округлились глаза Ольги.
— Я там столярничаю и живу! — успокоил Кузьма детей.
— Пап! Ты что, всерьез сказал или попугал Егора? — спросил Андрей.
— Хотел «на пугу» взять. Но теперь без шуток взяться надо! Оборзел щенок! Либо зубы вышибу, либо под задницу пинком! Дарма не спущу хаму!
— Куда ж ему деваться? — ахнула Ольга.
— Нехай в больнице своей прикипит. Жил же я в свинарнике! И ничего, не околел! Пущай и он почует, что такое в чужом углу жить. Авось поумнеет…
— Да он-то ладно! Женьку жаль. Мальчишка умный. Ради него не трожь Егорку! — попросил Андрей.
— Дети мои дети! Другие на вашем месте ухватились бы за это! Ведь не он, а вы по чужим углам живете. Его семья не бедствовала. Не знала голоду, как вам довелось. И за него просите! Вот он за вас никогда не вступится…
— Отец! Куда ему? Он самый несчастный из нас. Ведь сколько лет жил под каблуком матери! Мы такого не вынесли, ушли. А он выстрадал этот дом всей шкурой. Даже ты не захотел вернуться сюда. Сам устроился. Не пропал. Хоть и один. Егор на это не решился. И сам себя наказал. Сколько лет из жизни вычеркнул? Сколько выстрадал всего? Ему за терпение и мужество приплатить надо! — усмехнулся Андрей.
— Да и с матерью он до самого конца пробыл. Не трожь его, — попросила Ольга.
Кузьма, слушавший детей, внезапно отскочил от гроба. Руки Настасьи, сложенные на груди, упали по бокам. Одна протянулась к Кузьме, словно просила примирения…
— Да будет тебе! Бог с тобой! Нехай живет, — зашевелились волосы на голове Кузьмы, прижавшегося к стене. Колени его дрожали.
На следующий день, уже после похорон, когда все чужие покинули дом, семья собралась за столом.
Егор сидел хмурый, не без опаски поглядывал на отца, понимая, что тот уже успел переговорить с сестрой и братом. Но о чем? Это не давало ему покоя. И только Женьку ничто не тревожило. Он уселся рядом с дедом и спросил:
— Дедуль, а ты теперь к нам приедешь жить из богадельни?
— Ты как хочешь?
— Спрашиваешь? Конечно, чтоб с нами жил! Со мной в комнате! Во будет здорово! — заранее восторгался пацан.
— Отец твой не хочет.
— Это правда? — спросил мальчишка, глянув в упор в лицо.
Егор заерзал на стуле:
— Не я, он обещал выкинуть нас…
— Не вас! Тебя, паршивца! Ну да порешили уж. Живи…
Не трону. Защитили тебя! Не то б… Сдержал бы слово!
— У меня завещание от матери есть. При жизни написано. Заверено нотариусом. Мой дом…
— Вот оно что! Лишь потому ты за ней смотрел. Иначе тоже выставил бы! — сорвалось у Кузьмы. — Но мать не единая хозяйка дома. Еще и мое согласие нужно! — напомнил о себе.
