Джала Джада - Сократ и афиняне
Когда женщины скрылись за повозками по ту сторону оврага, посол, поняв немой вопрос Анмара, как показалось ему, печально сказал:
— Бадрийя сказала, что ее здесь не было. Вероятно, десятник и солдаты решили, что это их добыча. Будем ее искать… потом… Сначала покончим с Азамуртом.
Анмар, несмотря на горе, переполнившее его от этих слов, отметил, что посол назвал свою жену девичьим именем, как бы подчеркивая, что они все сейчас из одного племени, в том числе и сам посол. Но Анмар понял и ложь в словах посла, который решил напасть на тех, кто в шатре Азамурта. Это означало, что они, скорее, все погибнут. Но, может, удастся до этого убить вождя гуртов. План смелый, но безрассудный. Анмар понял, что послом руководит слепая ненависть к Азамурту, и он готов рисковать своей и чужими жизнями ради мести. Неизвестно, удастся ли убить Азамурта, неизвестно, где Хайрийя, которая ждет помощи мужа и спасения. Такой план Анмара не устраивал, и он задумался. Посол, глядя печальными глазами, терпеливо ждал. Кроме некоторых деталей, ничего лучшего придумать не удавалось. Смерть Азамурта хоть давала шансы выжить тем, кто оставался в городище.
9
Мне все это надоело. Но чтобы Басима, так мою глазастую зовут, улыбалась чаще, судьба нам преподнесла подарок. Мы с ней нашли-таки такое, что все ахнули. Целый горшок! Я ей краешек в земле показал, а она откопала. Какое там «откопала»! Пальчиками, пальчиками, ноготками, ноготками, зубной щеточкой и зубочисткой, измеряя и фотографируя каждую секунду… У-у-ух! Профессор подозрительно поглядел, но ничего не сказал. Молодые землеройки прыгали от радости. Обнимали. Шутили, что я самый теперь крупный археолог в республике, что теперь мое имя навечно будет занесено в книгу истории родного города. Приятно, конечно. Вечная слава, может, и пришла, но вместе с ней ушла и надежда быстро поправить свои финансовые дела. Как говорят: «Лучше бы деньгами».
Басима теперь зовет меня не иначе, как «Ваня-Карамджуд», что означает «Ваня — Снежный блеск». При чем тут арабский язык, я не знаю, но мне приятно, тем более что я решил поступать в следующем году на исторический факультет. Басима обещала помочь подготовиться.
Увидев глаза стремительно идущего к нему с топором сводного брата, Азамурт вскочил на ноги и страшным голосом прокричал изо всех сил, указывая рукой на посла: «Убить!» Анмару, стоящему у двери с луком в руке, посол закрывал вождя гуртов. Оставалось еще два-три шага до Азамурта, когда от чьего-то быстрого меча отлетела в сторону голова посла. Это открыло Анмару Азамурта по плечи. Показалось даже, что вождь гуртов успел не только облегченно вздохнуть, но и улыбнуться, увидев, что его сводный брат стал ростом на голову меньше его. Но не успело тело обезглавленного посла рухнуть на землю, как в притирку с отрубленной шеей просвистела стрела, пущенная сильной рукой охотника Анмара. Пронзенный в горло, Азамурт рухнул одновременно с послом.
Анмар и три охотника бежали вместе с дико орущей толпой гуртов, которые суматошно бегали по лагерю, выискивая неизвестно кого, ибо никто не успел увидеть и обратить внимание на тех, с кем пришел посол. Но Анмар с товарищами знали, куда они бегут: к лесу, который начинался за повозками гуртов, окружавших кругом находящийся в центре лагеря шатер Азамурта.
Они уже были почти у цели, когда Анмара словно поразила молния. На плече пробегавшего мимо гурта он заметил шкуру медведя, которую он узнал бы среди тысяч таких же медвежьих шкур. Анмар бросился за гуртом и потерял своих спутников. Это его не беспокоило. Он знал, где они будут ждать его крика ночной совы. Вопли отчаяния и бестолковая беготня стали утихать. Приближенные Азамурта решали, что им теперь делать, когда убиты оба вождя, а последний наследник неизвестно где и неизвестно, куда исчезла его мать, в шатре которой нашли тело одного из личных охранников Азамурта с раздробленной головой.
Анмар, не отвечая ни на чьи вопросы и не ведая усталости, бегал от шатра к шатру, от повозки к повозке, заглядывал всюду в поисках жены, которая, теперь он точно знал, находится где-то здесь. Анмар не знал, сколько времени уже прошло. Но с каждым мгновением угасала в нем надежда и росло отчаяние. Даже полная луна, словно уставшая, покидала его, наклоняясь все больше и больше к горизонту. Внутри все ныло и звенело. И в этом шуме внутри и вокруг Анмар почувствовал нечто, что вдруг тронуло душу. Чтобы понять это, он присел и прислонился спиной к колесу повозки. Сосредоточившись и немного успокоившись, он понял, что в гаме и гвалте он слышит печальную песню о лунной ночи. Он кинулся в ту сторону и увидел, что в кругу из повозок горит костер, вокруг которого расположились несколько десятков воинов. У одной повозки сидит привязанная к ее колесу растрепанная Хайрийя в оборванном платье. Опустив голову, она поет любимую мужем грустную песню. Песня о лунной ночи, когда особенно нужно оберегать свое счастье. Появление Анмара, который был в одежде гурта, никого не побеспокоило. Все оживленно что-то обсуждали. Видимо, весть о смерти вождя уже дошла и до них. Увести Хайрийю силой — нечего было и думать. Как ни сжималось от жалости сердце, как ни хотелось Анмару броситься к жене, но он почувствовал себя охотником на опасного зверя, где нельзя рисковать понапрасну, а надо действовать наверняка. Недалеко от Хайрийи сидел гурт, на котором Анмар увидел знакомую шкуру медведя. Тут в голову Анмара пришла мысль, как спасти свою жену. Для этого нужен был Емвожика. И он, отойдя немного в сторону, стал не очень громко свистеть.
Дружба — это чувство доверия. Если так, то медведь, безусловно, дружил с человеком. Доверчивый Емвожика появился удивительно быстро. Вероятно, привлеченные шумом и запахами еды, медведи бродили где-то поблизости. Появление медведя сначала вызвало страх. Но когда увидели, что на звере верхом сидит человек, начали показывать рукой и громко смеяться. Анмар в одеянии гурта ввел в заблуждение воинов у костра. Даже тогда, когда он, быстро разрубив веревки, водрузил на Емвожику Хайрийю, никто особенно не забеспокоился. Лишь тогда, когда, пробегая мимо, держась за шерстку Емвожики, Анмар сдернул с гурта шкуру медведя, гурты что-то заподозрили. Но было уже поздно. Медведь с женщиной на спине и Анмар достигли края леса, по пути распугивая людей, которые, увидев несущегося на них в свете костров огромного зверя, шарахались в разные стороны с дикими воплями. Когда углубились в лес, Анмар поднес руки к лицу и, сложив ладони лодочкой, издал глухой прерывистый звук. На крик совы из-за темных деревьев вышли три охотника, одетые как гурты. Предполагая, что гурты будут стремиться отсечь убийц Азамурта от реки, чтобы поймать их на этом берегу, Анмар приказал охотникам идти немного впереди.
Ночной небесный ковер начинал заметно блекнуть. Звезды потеряли свою яркость и перестали сверкать. Луна, потускнев, катилась к краю горизонта. Анмар слышал уже шуршание волн о прибрежный песок и почувствовал запах воды, когда впереди за кустарником раздался радостный голос, что-то прокричавший по-гуртски, и на светлой полоске между лесом и прибрежными кустами, освещаемой луной, появилась тень человека. Анмар не мог разглядеть лица, но этот голос и эту фигуру он бы не спутал ни с кем. К ним шел… купец Килсан.
10
Мне это начинает нравиться. Приехала московская комиссия. Строительство вроде заморозили. Наши землеройки бегают счастливые. Шепчутся, слышал, будто наше городище занес в свой список какой-то Юнеско. Американец, наверно, с украинской фамилией. Надеются, что он теперь деньги даст на раскопки. Ерунда какая-то: чтобы нашу историю сохранить, нужны иностранные деньги. Своих, что ли, нет? Решил наукой заняться. Хотя мало платят, но дело занятное. Поумнеем же мы когда-нибудь и будем сами изучать свою историю — и прошлую, w настоящую. Еще одна новость: маме Басима понравилась. Сказала: «Хорошая невестка будет!» А та и засмущалась. Глазенками хлоп-хлоп. Пальчиками стала крошки на столе ковырять… прямо, гак на раскопках. А что? Мысль интересная. Родители детям дурное не посоветуют.
Торговец, полагая, что встретил гуртов, побежал навстречу к идущим впереди Анмара охотникам, что-то громко объясняя и показывая мечом в руке на прибрежные кусты позади себя. Охотники замерли, не зная, что делать. Килсан, подойдя поближе, удивленный, что ему не отвечают, присмотрелся к стоящим перед ним «гуртам» и, видимо, узнав кого-то из них, понял обман и свою ошибку. Вонзив меч в живот стоящего ближе всех охотника, он бросился назад. Оба охотника, неосмотрительно побежавшие за ним, упали сраженные стрелами, почти добежав до кустов. Стрела же Анмара угодила в темные кусты, за которыми, к его радости, раздался глухой стон. И все затихло. Судя по стрелам, там, за кустами, было, кроме Килсана, еще не меньше двух воинов. Сколько их и что они собираются делать? Пока Анмар раздумывал, приполз охотник, раненный Килсаном. Меч попал в широкий кожаный ремень и соскользнул по касательной. Рана оказалась не опасной, но кровоточила. Запах крови, видимо, действовал на Емвожику, и он начал раздраженно рычать и отошел подальше в лес. Анмар принял решение отправить Хайрийю с медведем на тот берег, в городище, а самим помочь охотникам, которые, может быть, тоже только ранены. Да и с Килсаном хотелось поквитаться. Но молодой охотник и предполагать не мог, какие еще события приготовила ему судьба.
