Виталий Владимиров - Закрытый перелом
Виктор понял, что Антон задает далеко не праздный вопрос, и подробно, почти дословно передал разговор с Черновым.
— Это хорошо, — задумчиво сказал Антон. — Значит, так… Аттестационная комиссия утвердит тебя через полгода, не раньше, а через год должно начаться одно дело, от которого, чую я, грядут большие перемены в твоей жизни, золотой ты мой, бриллиантовый. Но об этом после… А как у тебя с Иваном Сергеевичем?
— Хорошо, — усмехнулся Виктор. — Он же мой научный руководитель. Сам для меня оппонентов подбирал, бегал, заботился, суетился.
— А как же иначе? — многозначительно сказал Антон. — Если ты сейчас материалов наберешь да формулу усовершенствуешь, он, глядишь, бегом сможет докторскую защитить. Это точно, дело-то перспективное, сам Чернов заинтересовался. Вот и получается, что он на твоем горбу в рай-то и въедет…
— То есть как это въедет? — прищурился Виктор. — Идея-то моя! Это все знают, любой подтвердит, хоть сейчас.
— Ты это всерьез? — деланно изумился Антон. — А чья фамилия первая во всех научных трудах на эту тему? А кто научный руководитель? А в чьей лаборатории разработана идея Коробова? Нет, Вика, не будь наивным, о твоем приоритете теперь никто даже не вспомнит.
Здесь другое необходимо, совсем другое… Надо ломать Ваньку, ломать… Ломать Ивана Сергеевича… А чтобы его сломать…
— Что? — затаил дыхание Виктор.
— Есть один план… Проведи еще две-три серии опытных экспериментов на заводах нашего министерства, это я тебе устрою. Но результаты их Ивану не показывай. Сам же с широким внедрением и использованием формулы Коробова не торопись, займись лучше ее математическим совершенствованием, введи в нее какой-нибудь коэффициент "К", от которого зависит то, что нельзя учесть твоей формулой, или сделай что-нибудь подобное. Понял? И потерпи годик, полтора, это недолго…
Именно в этот момент Виктор почувствовал сладостную отраву от сознания своей силы, которая уже в состоянии одолеть ту силу, которой являлся Иван Сергеевич. Виктору даже стало снисходительно жаль исполнительного, недалекого старичка, который так старательно помогал Виктору выкопать себе яму.
Все вышло так, как предрек и спланировал Антон. Антон знал, что через полтора-два года начнется выпуск новой техники на предприятиях его министерства. Опытные образцы этой техники еще доводились до ума, но было уже ясно, что производство ее потребует жестких, точно рассчитанных допусков и определенных свойств катаного металла. От министерства, где работал Антон, пошел запрос-заказ на расчет таких режимов в институт, где работал Виктор. Чернов велел Ивану Сергеевичу подготовить необходимые материалы по этому вопросу и доложить, не затягивая.
И тут Виктор огорошил Ивана Сергеевича. Он сказал ему, что формула, судя по всему, неверна — так, по крайней мере, считают математики, то есть она верна в принципе, но точного ответа дать не может, а только приблизительный. А ведь требуется именно точность.
И еще Виктор рассказал Ивану Сергеевичу о слабой технологической дисциплине на заводе, где проводились эксперименты, настолько слабой, что вряд ли можно говорить, что полученный металл — результат тесной научной мысли и налаженного производства. И Виктор посоветовал Ивану Сергеевичу проявить благоразумие и отбиваться, насколько это возможно, от такого заказа.
Иван Сергеевич так и сделал, тем более, что такое решение вполне соответствовало складу его ума и характера. На докладе директору института Чернову Иван Сергеевич, не говоря об истинных причинах отказа, упорно настаивал на необходимости дополнительной проверки формулы Коробова. Чернов и сам был не против этого, но ответ министерству он должен был дать сейчас, немедленно. Речь шла о новой технике, о перестройке целой отрасли, и в таком большом деле играть пассивную роль Чернов не собирался. Он потому и стал член-корреспондентом Академии наук СССР и получил пост директора, что своевременно угадывал перспективность той или иной научной работы, хотя это всегда было связано с определенным риском. Чернов понял, что у Ивана Сергеевича есть какая-то иная причина отказа от этой работы, но Иван Сергеевич скрывает ее и поэтому Чернов вызвал на следующий день Виктора.
Это был звездный час в судьбе Виктора и он использовал его безукоризненно. Виктор рассказал Чернову о дополнительных экспериментах, проведенных якобы по собственной инициативе предприятий отрасли, а на самом деле при содействии Антона. Довод о том, что предприятия заказчика уже используют формулу Коробова, был очень сильным аргументом в пользу принятия заказа, что и было нужно Чернову в данный момент. Кроме того, Виктор подсказал Чернову, что неверность того или иного их решения или расчета всегда можно объяснить слабой технологической дисциплиной на производстве, и окончательно убедил Чернова тем, что документально доказал, что формула дает хорошие результаты именно на металле той марки стали, которую использует заказчик.
Чернов задал Виктору вопрос о необходимости дополнительной проверки формулы, в ответ Виктор горячо поддержал идею проверки, одновременно высказав искреннее сожаление по поводу неверия Ивана Сергеевича в ее математическую достоверность и вообще неверия Ивана Сергеевича в это нужное дело.
Чернов имел еще одну беседу с Иваном Сергеевичем, в которой Иван Сергеевич открыто признался, что он сомневается в математической строгости формулы Коробова, он так ее и назвал — "формула Коробова", и не отвечает, то есть не берет на себя ответственность за исход ее применения. Чернов и раньше знал, что Иван Сергеевич исполнительный, но недалекий работник и, понимая важность затеянного, решил организовать новую лабораторию по расчету и проверке технологических режимов прокатки труднодеформируемых сплавов.
Организация такой лаборатории была, кроме всего, показателем того, насколько серьезно институт Чернова принял и поддержал идею помощи отрасли в создании новой техники. Во главе новой лаборатории Чернов поставил автора формулы, молодого перспективного ученого Коробова.
Так Виктор стал Виктором Григорьевичем.
… Люсе эту историю Виктор рассказал, изобразив Ивана Сергеевича как ретрограда, злобно и тупо стоящего до последнего и против диссертации Виктора, и против ее широкого внедрения. Справедливость восторжествовала, по словам Виктора, только после того, как гениальный провидец Чернов высоко оценил Виктора и увидел в нем своего ученика и преемника.
Но Виктор не сказал Люсе, что и математики, и практика, и новые эксперименты четко доказали, что формула Коробова не является универсальной, что она объясняет только небольшой эффект, действительно, проявляющийся при прокатке определенной группы сплавов. К счастью для Коробова и Чернова в число этих сплавов попадала и сталь, из которой катали заготовки для новой техники.
Пока же разбирались во всем этом, пока крепили и подтягивали технологическую дисциплину на предприятиях отрасли, лаборатория под руководством Виктора Григорьевича Коробова была скомплектована и начала свою деятельность. Чернов понимал, что сделанного не воротишь, и поэтому сначала передал наиболее интересные темы от Ивана Сергеевича в лабораторию Коробова, а потом, сокращая штаты, расформировал старую лабораторию и назначил Ивана Сергеевича заместителем Виктора Григорьевича.
Виктор не сказал также Люсе, что в самом начале своего восхождения по служебной лестнице, он завоевал доверие Ивана Сергеевича тем, что представил ему данные, подтверждающие идею Марчука. Из этих данных следовало, что можно увеличить производительность агрегатов на двадцать процентов, как минимум. Отчет об этой работе, проведенной в лаборатории Георгия Аркадьевича, соперника Виктора и следующего мужа Галины, Виктор получил от самой Галины.
В изложении же Виктора Галина, тихо затворив за собой дверь снимаемой ими комнаты, ушла из его жизни навсегда. На самом деле развод их был очень мирным, спокойным и они до сих пор перезванивались, поддерживая друг с другом чисто приятельские отношения.
И еще об одном умолчал Виктор.
О Марине.
15
На банкете после защиты Коробовской диссертации Антон, наметив долгосрочную программу, как "ломать Ваньку", мельком напомнил Виктору:
— Ты бы Марине позвонил. Как никак, а она тоже к твоей защите руку приложила.
С Мариной Виктора познакомил Антон.
Сначала он навестил вместе с Мариной Виктора в больнице в Лефортово. Марина чисто по-матерински и, как видно, от всей души подробно расспросила Виктора о госпитале, о лечении, о кормежке, об уходе, о китайской врачихе и предложила достать ей путевку на юг в знак благодарности.
Слово свое Марина позже сдержала и, прощаясь после первого визита, внимательно осмотрела Виктора, погладила его по больной щеке и озабоченно сказала куда-то в пространство, то ли самой себе, то ли стоящему рядом Антону:
