Джеймс Морроу - Единородная дочь
Джули открыла сумку и выложила на стол остальные компоненты пиршества: коробочку цукатов, упаковку шоколадных крекеров, большую бутылку диетической колы, а также четыре завернутых в фольгу пакетика «Тейстикейк Крампетс».
— Хорошая подборочка, высший класс. — В три жадных глотка Феба выхлебала остатки пива. — Эй, подруга, знаешь, как я себя сейчас чувствую, знаешь как? Я себя чувствую пьяной! Попробуй, детка, покайфуем вместе.
Джули открыла свою баночку и набрала полный рот. Ее передернуло. Ощущение было такое, словно на языке заплясали муравьи в туфлях на шпильках. Скривившись, она глотнула.
— Д-да.
— Вот. что значит жизнь, а? — Феба захохотала как чокнутая и открыла вторую банку «Буда». — Значит, так, пока я пьяная, я могу тебе откровенно сказать, какая ты на самом деле чудачка, стопроцентная законченная чудачка. Ты чудила, Кошка.
— Я? Это я чудила? А ты вот с моста писаешь!
— Вчера вечером я подслушала, как наши предки говорили, что у тебя какая-то миссия. Это еще что такое, колись.
— Я не знаю… — Она и правда не знала. Хотя, возможно, это как-то связано с мамой.
— Да знаешь, расскажи, никаких секретов.
— Наверное, это то, что превращает девочку в девушку.
— Да ты что?
— Ага.
«Тейстикейк Крампетс» были упакованы по три вместе. Три сказочных кирпичика бисквита с прослойкой из ирисочной глазури. Феба одним махом умяла всю упаковку, запивая пирожные пивом.
— «Буд» — это то, что надо, — пролепетала она, ковыляя к стене, словно шла босиком по раскаленному асфальту. — Остальные «Крампеты» оставим на потом.
— С днем рождения, Феба.
— Спасибо, Кошка. У меня важное сообщение. Угадай какое.
— Какое?
— Меня сейчас стошнит. — Феба расплылась в дурацкой улыбке, и ее вывернуло прямо на фотообои.
Джули подскочила. Каменного идола теперь украшала борода из блевотины.
— У-у, Феба, ты жива? — В ресторане и так воняло нестерпимо, так что стараниями Фебы ситуация не усугубилась.
— Вот черт, пиво слишком теплое, в этом все дело. — Феба стянула с ближайшего стола засаленную скатерть и утерлась. — Никогда не пей теплого пива, теперь будешь знать.
— Теперь буду знать.
Джули уже хотелось домой, но Феба заупрямилась, настаивая, что вечеринка еще только началась. Вместе они исследовали верхние этажи «Довиля», бродя по заваленным обломками штукатурки коридорам, глотая пыль, вдыхая затхлый воздух. Они кричали «жопа» и «писька» в лифтовую шахту и от души веселились, когда эхо послушно вторило им.
— Давай разделимся, — предложила Феба. Стоя на одной тоненькой коричневой ноге, поджав другую, словно цапля, и наклонившись в пустую шахту, она напоминала ножницы. — Ты пойдешь по верху.
— Это еще зачем?
— Так интереснее. Кто найдет что-нибудь прикольное, тот получит остальные «Крампеты».
— «Крампеты»? Тебя же стошнило.
— Наоборот, желудок прочистился. Самый раз хорошо поесть.
— А в каком смысле «прикольное»?
— Ну, не знаю. Что-нибудь действительно стоящее. Встретимся в холле через полчаса. Что-нибудь прикольное, не забудь.
Все комнаты были похожи одна на другую. Повсюду битое стекло, изгрызенные крысами ковры, голые матрацы с торчащими пружинами, напоминавшие иллюстрации сложного перелома или еще какой-нибудь страсти из скаутского пособия по оказанию первой медицинской помощи. Джули решила для себя, что отель напоминает один из тех самых папиных кораблей, какой-нибудь «Уильям Роуз» или «Люси II», выброшенный на скалы. А может, она неправильно представляет себе появление Бога? Это могло бы с таким же успехом произойти и на земле, не обязательно под водой. Бог даже может появиться прямо здесь, в одной из комнат. Что, если из раструба душевого шланга польется Божественный свет и примет форму мамы?
Джули прошлась по ванным — нигде ничего. Из душа даже не капало. Когда она попробовала спустить воду в унитазе, в бачке зашипело и заклокотало так, словно «Довиль» не мог безболезненно выполнить даже самую простую функцию.
Комната 319. Джули посмотрелась в зеркало. Глаза бирюзовые, как вода в заливе Сомерса, длинные темные волосы лежат беспорядочной копной, словно мех на костюме крысы-оборотня из Трансильвании, который тетя Джорджина подарила Фебе на Хэллоуин (Феба частенько отправлялась в нем в казино постоять на подхвате за карточным столом и приносила домой полные карманы четвертаков). Круглое личико, на лбу едва заметный шрам, аккуратный, слегка вздернутый носик, словно эльф ущипнул. Но главным ее достоинством была кожа, золотисто-медовая, как спелое яблоко.
Из 319-й Джули прошла в спортзал. Или в то, что от него осталось. Сквозь стеклянный потолок светило солнце, мириады пылинок плясали в его лучах вокруг турника и сломанной трапеции. Кольца уныло свисали с потолка, словно петли виселицы. Полуразрушенная перегородка отделяла спортзал от пустого теперь бассейна, огромного, как разрытая могила ископаемого динозавра.
Там, где дно бассейна углублялось, в пластмассовом пляжном шезлонге сидел человек.
— Привет. — Его бархатный голос, усиленный эхом, казалось, заполнял все помещение. На незнакомце был красный махровый халат и в тон ему красные плавки. Глаза скрывались за черными солнцезащитными очками. — Добро пожаловать в мое казино. — В одной руке он держал стакан чая со льдом, в другой — книгу. — Не бойся, детка.
— Вы, должно быть, заблудились, мистер, — если он двинется к ней, она запросто удерет: их разделял целый бассейн, — казино в соседнем здании.
— Так было до недавних пор, а теперь мы расширяемся. Мы снесем эту чертову развалюху и развернемся круче всех на Променаде. — Незнакомец высунул язык, свернул его трубочкой и принялся вылавливать из стакана кубики льда. Наконец ему это удалось. — Знаешь, детка, управлять казино непросто. Столько хлопот: левые счета, поддельные квитанции, фальшивые жетоны. Глупо платить больше налогов, чем необходимо на самом деле, правда? — Он захлопнул книгу и вытащил из кармана халата маленькую серебряную коробочку. — Можешь называть меня Эндрю Вайверном [6]. Вообще-то имен у меня превеликое множество. А ты Джули Кац, так?
— Откуда вы знаете?
— Я исходил всю землю вдоль и поперек и сверху донизу. Много чего узнаешь. Подойди ближе, птичка, у меня кое-что для тебя есть.
— Я думаю, мне не стоит этого делать.
— Это послание от твоей мамы, детка.
— От моей мамы?
— Бог — один из моих лучших друзей. Почитай Иова.
Джули почувствовала, как по телу разливается приятное тепло, будто все ее питомцы из подводного зоопарка собрались вокруг и нежно трутся о нее. Мама! Он знает ее маму!
— Какое послание?
— Подойди сюда, я все тебе расскажу.
Джули спрыгнула в бассейн. С ее стороны было совсем мелко. То здесь, то там валялись рваные маты, кафель потрескался и покрылся плесенью. Девочка, не раздумывая, побежала в противоположный конец бассейна и вскарабкалась по лесенке. От мистера Вайверна исходил странный запах: так пахнут апельсиновые дольки, политые медом.
— А какая она? — не удержалась Джули. — Красивая?
— О да, очень. — Незнакомец постукивал большими, похожими на воздушную кукурузу, ногтями по обложке книги с замысловатым названием «Malleus Maleficarum» — «Молот ведьм». — Она точь-в-точь такая, как ты себе представляешь.
— С желтыми волосами? Такая высокая?
— Вот именно. — Мистер Вайверн откинул крышку серебряной коробочки. Как выяснилось, это был портсигар с зеркальцем на тыльной стороне крышки.
— Курить вредно, — заметила Джули.
— Ты права, отвратительная привычка, — незнакомец потер свои уродливые пальцы, — замедляет рост.
По зеркальцу скользнул солнечный луч, и оно вдруг затуманилось, словно запыленный экран телевизора. Когда изображение прояснилось, Джули увидела в зеркале худенького мальчика в плавках. Странно, он собрался купаться, но казался растерянным и как будто чем-то напуганным.
— Хорошенько запомни лицо этого мальчика, однажды ты его встретишь.
— Я — его? Когда?
— Совсем скоро.
Мальчик в зеркале быстро замигал.
— Как его зовут?
— Тимоти. Видишь в нем что-нибудь необычное?
— Глаза…
— Да, Джули, он слепой. Врачи ничего не могут поделать. Но ты можешь.
— Папа запрещает мне творить чудеса.
— Я знаю, твой папа очень предусмотрителен. И все же в этом единственном случае мы должны сделать исключение. «Попроси Джули вылечить Тимоти» — вот слово в слово, что сказала твоя мама.
— Мама так и сказала? — У Джули снова защипало в горле, как будто пиво вернулось обратно. — Но они же могут меня забрать.
— После одного-единственного чуда? Нет.
— Вы уверены?
— Разве лучший друг твоей мамы станет тебе лгать? — улыбнулся мистер Вайверн, словно новенькие пенни, блеснули его зубы. — И еще, не рассказывай папе о нашей встрече. Ты же знаешь, он может рассердиться. — Портсигар захлопнулся. — Не забудь, мальчика зовут Тимоти, приготовься к встрече с ним. Это наш маленький секрет.
