Жоржи Амаду - Тереза Батиста, уставшая воевать
Глаза капитана следят за девочкой, поднимающейся всё выше и выше на дерево. Быстрые движения приподнимают ей юбчонку, показывая испачканные в глине трусики. Ещё больше напрягая зрение, Жустиниано Дуарте да Роза домысливает всё остальное. Не отводит глаз от стройных ног и бёдер Терезы и пьяница Розалво, обычно устало и тупо смотрящий в пол. У очага Фелипа, она не выпускает из поля зрения ни того ни другого, видя, как муж, если девочка на мгновение останавливается, переводит взгляд на её груди. О желании мужа Фелипа знает уже давно. И это для неё ещё один довод в пользу капитана, который положил глаз на Терезу. Три визита за последние две недели, много болтовни вокруг да около, пустая трата времени. Когда же наконец он выложит свои карты и заговорит о деле? По мнению Фелипы, уже пора кончать пустую болтовню; капитан богат, всемогущ, его наёмные бандиты на всё способны, чего же он тянет?
А может, надеется ухватить лакомый кусочек даром? Если он на то надеется, то не знает Фелипу. Капитан Жусто может быть владельцем земель, плантаций, скота, самого большого магазина в городе, шефом головорезов, которым приказывает убивать, кого считает нужным, грубым, развратным человекам, но он не хозяин и не родственник Терезы, не он поил, кормил и одевал девчонку четыре с половиной года. Если желает получить её, пусть раскошеливается.
Ни капитану, ни Розалво, этому спившемуся бездельнику, старой развалине, что висит у неё на шее, Фелипа просто так девчонку не отдаст. Ведь если бы решал Розалво, взять или не взять к себе оставшуюся сиротой Терезу, само собой разумеется, они бы не взяли. А теперь вон, глядя на неё, облизывается, следит, как оформляется её фигура, наливаются груди, округляются бёдра; ну прямо так же алчно, как смотрел на откармливаемого ими борова. Ни на что не способное ничтожество, умеет только жрать и спать.
Содержит дом она, Фелипа, покупает муку, фасоль, вяленое мясо, одежду и даже кашасу для Розалво, работает не покладая рук, сажая, выращивая овощи и продавая их по субботам на рынке. И не то чтобы Тереза требовала больших расходов, нет, девочка помогала ей по хозяйству в доме и на огороде. Но всё, мало или много, стоило денег — еда, одежда, букварь, чётки и школьные тетради, — вот то, что давала Терезе тётя Фелипа, сестра её матери Мариэты, погибшей вместе с мужем при аварии автобуса пять лет назад. И теперь, когда появляются претенденты на девчонку, справедливо, чтобы она, Фелипа, получила за свои труды должное.
Конечно, Тереза ещё маленькая, не созрела, годика через два она будет что надо. И нечего отрицать, что жестоко отдать её капитану, но и ждать было бы безумием, не говоря уж о том, чтоб ему отказать. Да и чего ждать, чтобы увидеть её в постели Розалво или в лесу с мальчишкой? А если отказать, то Жустиниано уведёт её силой и задаром. В конце концов, девчонке скоро тринадцать. Да и много ли больше было самой Фелипе, когда её приласкал Порсиано, и на той же неделе ею воспользовались его четыре брата и их отец и, словно и того было мало, дед, старый Этелвано, который стоял на пороге смерти. И она не умерла и не стала калекой. Вышла замуж с благословения священника за это ничтожество Розалво, у которого столько пороков, что, ищи не ищи, другого такого, как он, не сыщешь.
Надо повести переговоры так, чтобы получить как можно больше денег, они так нужны: и пойти к дантисту, и привести себя в порядок, и купить какой-нибудь материи, пару ботинок. За последние годы она похудела и подурнела, теперь даже мужчины на рынке не кружатся вокруг, а поглядывают на Терезу, гадая, сколько ей может быть лет.
Если капитан хочет девчонку, пусть платит хорошие деньги, потому что с Терезой, как с другими, задаром не получится. А то вишь он как: найдёт девчонку по вкусу, красивую, что надо, и начинает обхаживать родителей, вроде бы добрые чувства питает, принесёт пакет молотого кофе, сахар, леденцы в голубых обёртках, карамель, разговоры там всякие говорит, задаривает лентами да конфетами, а главное — обещаниями, на что, на что, а на обещания особенно щедр Жустиниано, — и так скромно, хорошо держится.
А в один прекрасный день сажает девчонку в грузовик с её согласия или без и посмеивается над родителями. Кто осмелится протестовать или жаловаться на капитана? Кто в округе шеф полиции? Кто назначает полицейского инспектора? А рядовые, разве не из них состоит охрана капитана, которую содержит государство? Что же касается почтеннейшего судьи, то ведь он берёт в долг продукты в лавке капитана, как ему иначе прожить с женой и тремя сыновьями-студентами, живущими в столице, тогда как он, судья, в этой дыре, да ещё содержит расточительную девицу, и всё это на нищенское жалованье, что он получает! Ответьте, если знаете.
Однажды всё-таки один отец пожаловался, отец пышногрудой девицы, её звали Дива, а отца — Венсеслау. Жустиниано остановил грузовик возле их дома, дал знак девице и, не объясняя никому ничего, увёз её. Венсеслау отправился к судье и к полицейскому инспектору, грозя, что искалечит и убьёт похитителя. Судья обещал проверить и проверил — ни похищения, ни бесчестья совершено не было, в связи с чем полицейский инспектор тут же посадил клеветника в тюрьму, чтобы впредь было неповадно нарушать общественное спокойствие кляузами, ну и внушить уважение к суду, для чего распорядился наказать как следует виновного, которого отдубасили за милую душу. Вернувшись на следующий день из тюрьмы, убитый горем отец нашёл у дверей дома свою дочь Диву, она была обесчещена и совсем скоро пошла по рукам.
Фелипа скандала не хочет, она ещё не лишилась ума, чтобы противиться Жустиниано. К тому же она знает, что днём раньше, днём позже Тереза придёт домой с кем-нибудь, если ещё раньше не потеряет девственность в кустах с каким-нибудь мальчишкой и не вернётся домой с начинкой. Да, именно с мальчишкой или с самим Розалво, наверняка с Розалво — старым развратником. И задаром.
Фелипа хочет поторговаться, получить побольше, хоть немного, но побольше, ведь Тереза — тот капитал, которым она располагает. Если бы, конечно, подождать, то можно было бы получить побольше: девчонка быстро расцветает, а ведь все женщины из их семьи были красивыми и пользовались успехом. Даже Фелипа, почти старуха, а следы красоты, стати, особой подвижности бёдер и блеск в глазах сохранила. Ах, если бы подождать немного, но на пути встал капитан. И Фелипе с ним ничего не поделать.
4Резкий окрик Фелипы разрывает тишину, позволившую ей всё обдумать и взвесить.
— Тереза! — зовёт она. — Иди же сюда, дьявол тебя возьми!
Девчонка проглатывает только что откушенный кусок от гуаявы, слезает с дерева и опрометью пускается к дому, капли пота поблёскивают на её лице медного цвета, глаза весёлые, рот улыбается.
— Вы звали, тётя?
— Подай кофе.
Всё ещё улыбаясь, Тереза идёт за подносом. Когда она проходит мимо тёти, та берёт её за руку и поворачивает во все стороны, как бы невзначай показывает товар купцу.
— Что это за манеры? Не заметила гостя? Попроси благословения у капитана.
Тереза берёт толстую потную руку, прикасается губами к пальцам, унизанным золотыми кольцами с бриллиантами, задерживает взгляд на кольце с зелёным камнем.
— Благословите, сеу капитан.
— Господь благословит. — Дотронувшись до головы девочки, он опускает руку на её плечо.
Тереза встаёт на колено перед дядей.
— Благословите, дядя.
Злость сдавливает старику горло: сколько лет он мечтает об одном и том же, глядя, как расцветает Тереза, она на редкость красива, красивее матери-красавицы и тётки Фелипы в молодые годы; потеряв голову, Розалво вытащил Фелипу из публичного дома и женился на ней. Уже давно он положил глаз на Терезу, ждёт, строит планы, сдерживает желание. И вот всё идёт ко дну: у дверей их дома грузовик с Тёрто Щенком. После первого же визита капитана Розалво всё понял. Какого дьявола он медлил, ждал, ничего не предпринял? Да потому, что не пришло время: Тереза — ещё невинный ребёнок, он, Розалво, хорошо это знает, он следит за ней по утрам. Ещё не время познать ей мужчину. Фелипа, нельзя продавать племянницу-сироту, дочь покойной сестры. Все эти годы он сдерживал себя, а уж дом капитана, Фелипа, сущий ад, все это знают. Она — дочь твоей сестры, Фелипа, и то, что ты собираешься сделать, смертный грех, неужели нет страха перед Богом?
— Становится девушкой, — замечает Жустиниано Дуарте да Роза, он облизывает толстые губы, в глазах появляется масленый блеск.
— Она уже девушка, — заявляет Фелипа, начиная торговлю.
Но это ложь, ложь, Фелипа, старая жалкая шлюха, ещё не пришло время, она ещё ребёнок, наша племянница. Он прикрывает рот, боясь, что всё это произнесёт вслух. Ах, если бы она уже созрела и готова была к ласкам, он бы сам взял её в жёны, он уже решил, вот только закопать Фелипу, презренную Фелипу, торгующую своей племянницей. Розалво опускает голову, пряча разочарование, злость, страх.
