Дэвид Митчелл - Лужок Черного Лебедя
— Ну ладно.
— Молодец! Только лучше не упоминать об этом при предках, — Хьюго кивком показал сквозь стену гаража, — а то придется весь остаток дня играть в «Лудо» или «Жизнь» под неусыпным родительским оком.
— Заметано, — я промахнулся, попал в стену и снова промахнулся.
— Не повезло, — заметил Хьюго. Промах, 11, промах.
— Тебе нравится гребля? — я тоже выбил 11, промахнулся, выбил 12. — Я до сих пор греб только на водных велосипедах в Мальвернском зимнем саду.
Хьюго засмеялся так, словно я по правде смешно пошутил, и я ухмыльнулся, как будто это на самом деле так и было. Он стал кидать в 12 и промахнулся три раза подряд.
— Не повезло, — сказал я.
— Гребля — это потрясающе. Скорость, напряжение мускулов, ритм, гонка… все устремлено в одну точку. Сосредотачиваешься настолько, что лишь изредка слышишь всплеск воды или сопение товарища по команде. Если вдуматься, это похоже на секс. Ну и раздавить противника тоже очень приятно. Как говорит наш тренер, «Парни! Главное — не участвовать, а побеждать!»
Я выбросил 13, 14 и 15.
— Боже мой! — Хьюго сделал такое лицо, словно был совершенно поражен. — Да ты, Джейс, не собираешься ли меня развести, как невинного младенца? Слушай, а хочешь ободрать меня на целый фунт?
Он вытащил из кармана «ливайсов» портмоне из блестящей кожи и помахал в воздухе фунтовой бумажкой.
— Судя по тому, как ты сегодня играешь, деньги будут твои через пять бросков. Как твоя копилка, выдержит?
Если я проиграю, то останусь без гроша до следующей субботы.
— Нуууу, — заворковал Хьюго. — Джейс, да неужели ты струсишь в такой момент?
Я представил себе, как Хьюго рассказывает другим Хьюго в гребном клубе: «Мой кузен Джейсон, он такой… с приветом».
— Ну хорошо.
— Отлично!
Хьюго сунул фунтовую бумажку в верхний карман. И выбил 12, 13 и 14. И удивленно воскликнул:
— Да неужто удача повернулась ко мне лицом?
Мой первый дротик ударился о кирпичи. Второй — о железку. Третий не попал в цель.
Хьюго без колебаний выбросил 15, 16 и 17.
Послышались шаги — кто-то шел от задней двери дома к двери гаража. Хьюго выругался под нос и взглядом сказал мне: «Молчи, говорить буду я».
Впрочем, ничего другого я и не мог бы сделать.
— Хьюго! — в гараж ворвалась тетя Алиса. — Объясни мне, пожалуйста, почему Найджел плачет!
— Плачет? — если бы голливудские киношники сейчас видели Хьюго, он бы точно получил «Оскара».
— Да!
— Плачет?! Мама, я просто не могу поверить в то, как этот мальчик себя ведет по временам!
— Я не прошу тебя ни во что верить! Я требую, чтобы ты объяснил!
— А что тут объяснять? — Хьюго беспомощно, обиженно пожал плечами. — Джейсон любезно пригласил меня и Найджела поиграть в дротики. Найджел все время промахивался. Я дал ему пару советов, а он в итоге обиделся и выбежал вон. И ругался при этом — плохими словами. Мама, ну почему у него такое больное самолюбие и он совершенно не умеет проигрывать? Помнишь, мы его поймали на том, что он придумывал несуществующие слова, чтобы выиграть в «Скрэббл»? Как ты думаешь, он это перерастет?
Тетя Алиса посмотрела на меня.
— Джейсон, какова твоя версия событий?
Хьюго мог бы продать Найджела на скотобойню, и Глист все равно его поддержал бы.
— Тетя Алиса, Хьюго все правильно говорит. Так и было.
— Мы с удовольствием примем его опять в игру, как только он перестанет дуться, — заверил Хьюго. — Джейс, ты не возражаешь? Я знаю, что он тебя обозвал гадким словом, но он ничего такого не имел в виду.
— Я не возражаю.
Тетя Алиса поняла, что ей поставили пат.
— Лучше вот что. У тети Хелены кончился кофе, а твоему отцу нужно будет выпить кофе, когда он проснется. Поэтому я записываю вас в добровольцы — сходите в магазин. Джейсон, покажи дорогу своему красноречивому кузену, раз вы так крепко подружились.
— Мама, мы почти закончили игру, так что…
Тетя Алиса решительно выставила нижнюю челюсть.
* * *Айзек Пай, владелец «Черного лебедя», зашел в игровую комнату в задней части паба, чтобы поглядеть, из-за чего такой шум. Хьюго стоял у игрового автомата «Астероиды», а вокруг толпились я, Грант Бэрч, слуга Бэрча Филип Фелпс, Нил Броз, Энт Литтл, Освальд Уайр и Даррен Крум. Мы все не верили своим глазам. Хьюго играл уже двадцать минут, опустив в автомат один-единственный десятипенсовик. На экране кишели астероиды — я бы не продержался и трех секунд. Но Хьюго схватывает глазами весь экран, а не только один, самый опасный, астероид. Он почти никогда не использует реактивные двигатели для маневра. Он не тратит зря ни одной торпеды. Когда к нему зигзагами подлетает НЛО, он ставит завесу из торпед, только если астероидная буря не слишком сильная. Иначе он просто не обращает на НЛО внимания. Он использует кнопку гиперпространства только в исключительных обстоятельствах. Лицо его все это время спокойно, словно он читает очень интересную книгу.
— Три мильёна?! Не может быть, — сказал Айзек Пай.
— Почти три с половиной, — подтвердил Грант Бэрч.
Когда последняя, бонусная жизнь Хьюго наконец разлетелась фейерверком из звезд, игровой автомат электронно загудел и сообщил, что установлен глобальный рекорд. Эта запись останется в машине, даже если ее выключить.
— Я давеча истратил пятерку, дошел до двух с половиной миллионов и думал, что я кум королю, — буркнул Айзек Пай. — Я бы выставил тебе пинту за свой счет, да в баре сидят два легавых.
— Очень мило с вашей стороны, но я не сажусь пьяным за штурвал — вдруг меня задержит космическая полиция, — ответил Хьюго.
Айзек Пай ухмыльнулся, как соломенный Страшила, и пошлепал обратно в бар.
Хьюго ввел свое имя в игральный автомат: «ИИХ».
— А полностью как? — спросил Грант Бэрч.
— Иисус И. Христос.
Грант Бэрч заржал, поэтому все остальные тоже заржали. Боже, как я был горд. Нил Броз теперь расскажет Гэри Дрейку, что Джейсон Тейлор — приятель Иисуса Христа.
— Сколько лет ты учился так играть? — спросил Освальд Уайр.
— Лет? — Акцент Хьюго стал чуточку менее мажорным и чуточку более лондонским. — Чтобы освоить игровой автомат, столько времени не нужно.
— Но наверняка нужно много денег, — сказал Нил Броз. — На тренировки.
— Деньги не проблема, если у человека есть хоть капля мозгов.
— Не проблема?
— Деньги? Конечно, нет. Найди спрос, найди возможность обеспечить предложение, завоюй благодарность покупателей, убей конкурентов.
Нил Броз впитывал каждое слово.
Грант Бэрч вынул пачку сигарет.
— Закурим, приятель?
Если бы Хьюго отказался, он бы испортил только что произведенное впечатление.
— Спасибо, — Хьюго глянул на пачку «Плейерс № 6», — но я курю только «Лэмберт и Батлер», иначе потом у меня несколько часов такое чувство, словно мне в горло дерьма напихали. Чур, без обид.
Я впитывал каждое слово. Какой отличный способ отвертеться от курения.
— Ага, — подтвердил Грант Бэрч, — со мной то же самое бывает от «Вудбайнс».
Из бара донесся голос Айзека Пая, который повторял:
— «…я не сажусь пьяным за штурвал — вдруг меня задержит космическая полиция»!
Из задымленного дверного проема, ведущего в бар, выглянула мать Дон Мэдден.
— Слушайте, у нее сиськи по правде такие? — шепотом спросил Хьюго. — Или это две запасные головы?
* * *Мистер Ридд лепит на окна своей лавки пластиковые листы, желтые, как «Люкозэйд», чтобы товары на витрине не выгорали. Но у него на витрине сроду стояли только пирамиды из банок консервированных груш, а из-за желтого пластика внутренность его лавки напоминает фотографию из викторианской эры. Мы с Хьюго принялись читать объявления на доске: кто-то продавал подержанный набор «Лего», кто-то — стиральную машину за 10 фунтов («совсем как новая, торг уместен»), кто-то пристраивал котят, а кто-то предлагал работу на дому («зарабатывайте сотни фунтов в свободное от основной работы время!»). Холодно-мыльный, гнило-апельсиновый, газетный запах лавки мистера Ридда ударяет в нос, как только войдешь. В углу — почтовый прилавок, где миссис Ридд, почтальонша, обычно продает почтовые марки и лицензии на собак, только не сегодня, потому что сегодня суббота. Миссис Ридд подписывала «Акт о неразглашении государственной тайны», но с виду она совершенно обычный человек. На подставке стоят разные поздравительные открытки — мужчины, одетые как принц Филип, удят рыбу в реке, и надпись гласит «С днем отца!», или наперстянки в саду перед сельским домиком, а снизу написано «Любимой бабушке». На полках — банки алфавитных макарон в томатном соусе, собачьего корма и рисовой каши «Амброзия». И игрушки — духовой футбол, наборы игрушечных денег, только их никто никогда не покупает, потому что они дерьмового качества. Машинка «Слаш паппи» делает сладкий крашеный снег цвета фломастеров, но только не в марте. На полках за прилавком — сигареты, пиво и вино. Повыше — банки с «шербетными бомбочками», «кола-кубиками», «яблочными шипучками» и «морскими таблетками». Их продают на развес в бумажных кульках.