Патриция Хайсмит - Цена соли
— Вот там живет Эбби, — сказала Кэрол, кивая на противоположный берег реки.
Тереза не заметила там ничего особенного.
— Кто такая Эбби?
— Эбби? Моя лучшая подруга, — затем Кэрол посмотрела на нее. — Разве тебе не холодно с открытым окном?
— Нет.
— А должно быть.
Они остановились на красный, и Кэрол подняла стекло. Кэрол посмотрела на нее так, словно увидела впервые за сегодняшний вечер, и под ее взглядом, который прошелся по ее лицу и сложенным на коленях рукам, Тереза почувствовала себя словно щенок, которого Кэрол купила в придорожном питомнике, и только сейчас вдруг вспомнила, что везет его с собой.
— Что случилось, Кэрол? Ты сейчас разводишься?
Кэрол вздохнула.
— Да, развожусь, — ответила она совершенно спокойно и нажала на газ.
— И ребенок у него?
— Только на сегодняшний вечер.
Тереза собиралась задать еще один вопрос, когда Кэрол сказала:
— Давай поговорим о чем-нибудь другом.
И машина покатила дальше — радио играло рождественские гимны, все пели.
А они с Кэрол молчали. Они проехали мимо Йонкерса, и Терезе показалось, что все шансы продолжить разговор с Кэрол она оставила где-то позади, на дороге. Неожиданно Кэрол настояла на том, что она должна что-нибудь съесть, потому что время приближалось к восьми, так что они остановились в маленьком ресторанчике на обочине дороги, в месте, где продавали сендвичи с обжаренными моллюсками. Они сели у стойки и заказали сендвичи с кофе, но Кэрол так и не поела. Кэрол расспрашивала ее о Ричарде, не с таким интересом, как в воскресенье после обеда, а, скорее, чтобы удержать Терезу от вопросов о ней. Это были личные вопросы, но Тереза отвечала на них механически и безразлично. Тихий голос Кэрол все спрашивал и спрашивал, гораздо тише, чем голос мальчика за стойкой, который разговаривал с кем-то в трех метрах от них.
— Ты спишь с ним? — спросила ее Кэрол.
— Спала. Два или три раза, — Тереза рассказала ей обо всем, о ее первом разе и трех последующих. Разговор ее совершенно не смущал. Никогда раньше все это не казалось ей таким скучным и неважным. Она чувствовала, что Кэрол могла представить себе каждую минуту тех вечеров. Она ощутила беспристрастный, оценивающий взгляд, которым Кэрол ее окинула, и знала, что Кэрол собирается сказать — что она не выглядела особенно холодной, или, может быть, эмоционально изголодавшейся. Но Кэрол молчала, и Тереза неловко уставилась на список песен на маленьком музыкальном автомате, стоявшем перед ней. Она вспомнила, как кто-то сказал ей однажды, что у нее чувственный рот, но она не могла вспомнить, кто именно.
— Иногда нужно время, — сказала Кэрол. — Разве ты не веришь, что людям можно дать еще один шанс?
— Но зачем? Это неприятно. И я не влюблена в него.
— Разве ты не думаешь, что могла бы влюбиться, если бы постаралась?
— Это вот так люди влюбляются?
Кэрол взглянула на голову оленя, прикрепленную к стене за стойкой.
— Нет, — с улыбкой ответила она. — Что тебе нравится в Ричарде?
— Ну, он …
Но она не была уверена, действительно ли это было искренностью. Он не был искренним, она чувствовала это, в своем стремлении стать художником.
— Мне нравится его отношение — больше, чем просто мужское. Он по-настоящему относится ко мне как к личности, а не просто как к девушке, с которой он может дойти до определенной черты или нет. И я люблю его семью — тот факт, что у него есть семья.
— У многих людей есть семьи.
Тереза попыталась объяснить снова.
— Он гибкий. Он меняется. Он не такой, как большинство мужчин, о которых ты можешь сказать «Это доктор» или «Это страховой агент».
— Я думаю, ты знаешь его лучше, чем я знала Харджа после нескольких месяцев брака. По крайней мере, ты не собираешься допустить ту же ошибку, что я — выйти замуж, потому что среди твоего окружения полагается так поступать, когда тебе двадцать или около того.
— Ты имеешь в виду, что ты не была влюблена?
— Нет, была, очень сильно. И Хардж тоже. Он был из тех мужчин, кто за неделю может полностью завладеть твоей жизнью и положить себе в карман. Ты когда-нибудь была влюблена, Тереза?
Она подождала, пока слово из ниоткуда, фальшивое, виноватое, не сошло с ее губ:
— Нет.
— Но ты бы хотела, — Кэрол улыбалась.
— Хардж все еще в тебя влюблен?
Кэрол посмотрела пристально вниз, на колени, и она, вероятно, была шокирована ее прямотой, подумала Тереза, но, когда Кэрол заговорила, ее голос был таким же ровным, как и прежде:
— Даже не знаю. В каком-то смысле, да, он такой же эмоциональный, каким был всегда. Просто теперь я вижу, какой он на самом деле. Он сказал, что я была первой женщиной, в которую он когда-либо влюбился. Я думаю, это правда, но я не думаю, что он был в меня влюблен… в обычном смысле этого слова… дольше нескольких месяцев. Его никто больше не интересовал, это верно. Может быть, он был бы более человечным, если бы интересовался другими. Это я могла бы понять и простить.
— Ему нравится Ринди?
— Он в ней души не чает, — Кэрол посмотрела на нее, улыбаясь. — Если он в кого-то и влюблен, так это в Ринди.
— Что это за имя такое?
— Неринда. Хардж ее так назвал. Он хотел сына, но он, кажется, даже больше был доволен дочерью. А я и хотела девочку. Я хотела двоих или троих детей.
— А Хардж не хотел?
— Я не захотела, — она посмотрела на Терезу снова. — Ну что это за разговоры на Рождество?
Кэрол потянулась за сигаретой и взяла ту, которую предложила ей Тереза, Филип Моррис.
— Я хотела бы знать о тебе все, — сказала Тереза.
— Я не хотела больше детей, потому что боялась, что наш брак в любом случае разрушится, даже с Ринди. Так ты хочешь влюбиться? Да ты, наверное, скоро и влюбишься, и если такое случится — наслаждайся, со временем это будет сделать труднее.
— Любить кого-то?
— Влюбиться. Или даже захотеть заняться любовью. Думаю, сексуальные желания в каждом из нас куда более вялые, чем мы сами себе признаемся, особенно, чем мужчины в этом себе признаются. Первые приключения, как правило, ничего, кроме удовлетворенного любопытства, в себе не несут, а после этого все продолжают повторять те же действия, пытаясь отыскать… что?
— Что? — переспросила Тереза.
— А этому есть название? Друга, товарища, или, может быть, просто соучастника. Да какой толк в словах? В том смысле, что я думаю, люди часто пытаются найти с помощью секса то, что гораздо легче отыскать другими способами.
То, что Кэрол сказала насчет любопытства, было правдой. Она это знала.
— Какими другими способами? — спросила она.
Кэрол взглянула на нее.
— Думаю, каждый должен выяснить это сам. Интересно, могу я тут выпить чего-нибудь покрепче?
Но в ресторане подавали только пиво и вино, так что они уехали.
И Кэрол до самого Нью-Йорка больше нигде не останавливалась. Кэрол спросила ее, хочет ли она вернуться домой или заехать ненадолго к ней, и Тереза попросила отвезти ее в дом Кэрол. Она вспомнила, что Келли приглашали ее заскочить на вечеринку с вином и фруктовым пирогом — они устраивали ее сегодня вечером, и она даже пообещала, но они не будут по ней скучать, подумала она.
— Тебе со мной сплошное мучение, — вдруг произнесла Кэрол. — В воскресенье и вот теперь. Я не лучшая компания на этот вечер. Чего бы ты хотела? Хочешь, пойдем в ресторан в Ньюарке, у них там сегодня рождественские огни и музыка? Это не ночной клуб. Мы могли бы там заодно вкусно поужинать.
— Мне действительно все равно, куда идти… лично мне.
— Ты была в этом ужасном магазине целый день, а мы никак не отпраздновали твое освобождение.
— Я просто хочу быть здесь, с тобой, — сказала Тереза, и улыбнулась, расслышав в своем тоне объяснительные нотки. Кэрол покачала головой, не глядя на нее.
— Дитя, дитя, где ты блуждаешь — одна одинешенька?
Затем, выехав на шоссе Нью-Джерси, Кэрол встрепенулась:
— Я придумала.
Она повернула машину на посыпанный гравием участок дороги и остановилась.
— Пойдем со мной.
Они оказались перед освещенной площадкой, заваленной рождественскими елками. Кэрол предложила ей выбрать елку, не слишком большую и не слишком маленькую. В машине они положили елку назад, а Тереза села впереди, рядом с Кэрол, прижимая к себе охапку остролиста и еловых веток. Тереза уткнулась в них лицом и вдохнула хвойный, резковатый запах, чистое благоухание, которое напоминало дикий лес и все, связанное с Рождеством — елочные безделушки, подарки, снег, рождественскую музыку, праздники. С магазином было покончено, и теперь она сидела рядом с Кэрол. Мерно урчал мотор машины, а она перебирала пальцами хвойные иголки на еловых ветках. «Я счастлива, я счастлива», — думала Тереза.
— Давай украсим елку прямо сейчас, — сказала Кэрол, как только они вошли в дом.
