Андрей Диченко - Ты — Меня
Ровно в десять утра, слегка поблуждав по одному из спальных районов города, они все же нашли необходимый им дом. Эта была панельная девятиэтажка, которая ничем не отличалась от многих своих клонов, хаотически разбросанных по всему Минску.
По словам довольно необщительного заказчика, который должен был встретить их возле подъезда, работенка была непыльной.
На вид работодатель оказался усатым полным мужчиной, восседающим на деревянной лавочке возле подъезда. С укоризной глядя на студентов, он неспешно курил сигарету без фильтра.
— Сергей? — обратился Валентин к своему новоявленному знакомому и несмело протянул правую руку. Крепко пожав ее, мужчина кивнул головой и указал на нужный подъезд.
Квартира располагалась на первом этаже. Когда дверь в нее открылась, то перед лицами студентов-грузчиков предстала картина самой настоящей свалки из всего, что только можно было найти на улицах города.
— Отец болен, понимаете? — с жалостью в голосе произнес Сергей. — Он целыми днями ходит по городу и приносит в дом всякие разные вещи. И тут складирует. Вам нужно все это вынести. Вопросы есть?
В ответ Валентин помахал головой, а Владимир, соглашаясь со своим товарищем, добавил:
— За три часа управимся.
— Вот и отлично, — без каких-либо эмоций произнес Сергей и отправился из квартиры обратно на свое насиженное место.
Парни принялись тягать всякую ломаную рухлядь, стараясь вдыхать как можно реже, ибо воздушная масса в этом помещении напоминала, скорее, отравляющий смрад, даже в сравнении со столичным загазованным воздухом.
Первым на мусорку полетел сгоревший телевизор, за ним — стол без одной ножки, потом с треском на площадку возле мусорных баков грохнулись несколько доломанных табуреток и электрических чайников, чей ресурс был уже выработан давным-давно, и только благодаря пластмассовому корпусу все это не сгнило в пространстве однокомнатной хрущевки.
Когда парни вдвоем тянули древний сломанный холодильник, то перед их взорами предстала интересная картина: около ржавых мусорных баков собралась целая куча непонятно откуда взявшихся бомжей, различных бабушек и даже учитель труда из местной школы. Одна бабуля волокла по земле табуретку. Вероятно, она проживала в этом же доме и давно ждала, когда имущество ее сошедшего с ума соседа можно будет безнаказанно стянуть.
Местный учитель труда кричал какому-то парню: «Ты посторожи, чтобы никто не взял. Фанера нужна же! Фанера ведь!». Хулиганистого вида школьник по просьбе наставника сторожил несколько кусков фанеры, покрытых обширными пятнами черной плесени. Рядом с ней лежал его потрепанный футбольный мяч.
— Так гнилая же совсем! — сказал Валентин трудовику, выкидывая стопку пожелтевших от времени книжек в духе социалистического реализма.
— Нам и такая сойдет! — недовольно пробурчал учитель труда и, дыхнув перегаром, демонстративно улыбнулся, обнажив отсутствие нескольких передних зубов.
Примерно через час, когда половина квартиры уже пустовала, парни заметили, как к бакам подъехал мусоровоз. Из него вылез грозный работник коммунальных служб и принялся материть всех его окружающих людей.
— Какого хуя вы мне тут дров накидали, уроды! — кричал он на Валентина. В этот самый момент парень швырнул в образовавшуюся возле бака кучу доломанное кресло с торчащими из него пружинами. Голос сотрудника жилищно-коммунальной службы на фоне работающего мотора мусороуборочной машины звучал как-то грязно, как будто был записан на аудиокассету, что воспроизводилась из динамика сломанного магнитофона.
Вернувшись в квартиру за порцией очередного хлама, и уже готовые ее покинуть, парни прямо на лестничной площадке наткнулись на своего нанимателя, в глазах у которого читалось легкое помешательство и страх. Он швырнул им в лицо деньги и вырвал из рук у каждого по тюку какого-то тряпья.
Бросив на пол отобранные мешки, он невероятно высоким, почти визжащим голосом крикнул:
— Забирайте деньги и проваливайте! Быстрее проваливайте, идиоты!
В ответ полный негодования Валентин, готовый ударить по лицу странного мужика, сказал:
— Че орешь, блин? Мы еще не закончили! — но мужчина явно не желал продолжать с ними диалог и тут же побежал к выходу.
Работники подняли несколько скомканных купюр и вышли на улицу, дабы узнать, что такое могло ввергнуть мужика в состояние бешенства. Владимир уже мимолетом представил в голове картину того, как подъехала милиция и сейчас будет выписывать им штраф за какое-нибудь нарушение, связанное с недобросовестной утилизацией отходов. Но на улице их ждал небольшой сюрприз. Возле подъезда как вкопанный стоял усатый Сергей. Глядя на него, можно было подумать, что мужик вспомнил свою армейскую молодость и выполнял команду «смирно». Но, как оказалось, дело было вовсе не в этом. На фоне серости столичного дворика появился странного вида старик, облаченный в черный балахон. Он направлялся к подъезду, ритмично постукивая черной тростью.
— Убирайся прочь, вор! — произнес он, подойдя к Сергею. Затем тростью ударил его по лицу, разбив нос. Тот обиженно посмотрел на отца и, поднеся к кровоточащему носу ладонь, отошел на несколько метров назад. Далее старик двинулся к мусорным бакам, где неподвижно стояли бомжи и пенсионеры, растаскивавшие выброшенный хлам.
Старик взял обеими руками свою трость и поднял ее над головой. Люди упали на колени, закрыв глаза.
Стоял лишь только учитель труда, провожающий взглядом красную дымящую машину для вывоза мусора.
— Что, дети мои, решили обворовать старого мужа? — произнес старик грозным голосом. И в ответ все люди принялись ему кланяться, ударяясь головой о сырую землю.
— Простите нас, о святой пророк, за то, что искушению подверглись мы по воле сил темных! — истерично прокричал учитель труда. После сказанного он последним упал на колени и принялся усердно кланяться.
Старик молча осмотрел каждого из своих последователей и рукой им указал на загаженный подъезд, из которого два молодых грузчика все это выносили. Деклассированные элементы словно по команде резко подскочили, а потом каждый из них принялся тянуть рухлядь обратно.
— Смотри, Вова, они по ходу даже со своих домов что-то тащат… — произнес Валентин. Оба парня наблюдали, как вылезающие из своих квартир пенсионеры несли битые полки, табуретки, сломанные радиоприемники, ржавые кастрюли…
Пока молодые люди наблюдали за каменными лицами загипнотизированных людей, несущих дань своему пророку, дед подошел к парням и, улыбнувшись, произнес:
— Я нарекаю тебя Авелем! — сказал он Валентину.
— А тебя я нарекаю Каином! — произнес он Владимиру.
В это мгновение молодым людям стало настолько страшно, что без предварительного сговора они побежали прочь с этого места.
Этим же вечером Владимир повесился. На стене в общежитии, где он проживал, красным фломастером было выведено: «Я предал Бога».
Деловое предложение
Вова выдавил на руку немного геля и нанес его на волосы. Наставив ежик, он принялся тщательно рассматривать свое лицо в зеркало и, выдавив прыщик, тяжело вздохнул.
Через несколько дней Вове нужно будет съезжать со съемного жилья, а ничего стоящего взамен он себе найти не мог. Поиски по социальным сетям и знакомым результата не дали, и поэтому Вова решил напечатать объявлений и расклеить их по столбам и подъездам в недрах спальных районов.
Перед тем как обуть лакированные туфли и надеть броскую красную куртку, в прихожей Володя еще раз посмотрелся в старое зеркало в дубовой оправе и, убедившись, что выглядит сам для себя привлекательно, вышел на темную и вонючую площадку.
Вызвав лифт, Вова с отвращением посмотрел на кучу смердящего хлама возле мусоропровода. Вскоре двери лифта открылись, и в его пространстве с обожженными кнопками и исцарапанным потолком парень отправился на поиски очередного приюта.
На улице было холодно и сыро. Вова подошел к остановке. На лавочках сидели угрюмые пенсионеры, возле расписания толстая женщина средних лет держала на руках маленького ребенка. Малыш молча разглядывал проезжающие автомобили. А когда к столбу с табличкой подошел Вова, то малыш уставился на него и с интересом смотрел то не его куртку, то на лицо. Вова кивнул ребенку головой, и вскоре тот вновь отвернулся и проводил взглядом промчавшийся мимо черный джип.
Вскоре приехал нужный троллейбус, на котором Вова ехал около двадцати минут мимо магазинов, домов и красивых вывесок всякого рода заведений.
«Живет же кто-то здесь в своей квартире, никакие хозяева не выгонят», — думал он, рассматривая лица прохожих и водителей автомобилей, мелькающих за окном. С квартиры Вову выгнали после бурной гулянки. Будучи любителем ночных клубов и порочных связей, он часто после шумных вечеринок приглашал людей к себе домой, где праздник ночи продолжался и набирал обороты.
