Павел Карпов - Юность Ашира
— Мы больше можем собрать! — не задумываясь, ответил Ашир.
Коноплев, не осуждая его самоуверенности, быстро добавил:
— Нужно только взяться!
— Давно об этом подумываем, — отозвался Максим Зубенко. Наклонившись к Аширу, он прошептал: — Дотошный, видать, этот белобрысый. Надо бы сходить посмотреть, как они там работают.
Получив от Ашира некоторые объяснения относительно устройства станка, гость для пробы своими руками нарезал пучок проволоки и только после этого спрятал чертежик в карман.
— Придется кое-что усовершенствовать, — сказал он уходя. — Мы заставим этот станок и прутья резать.
Пожалуй, ничем он не мог так заинтересовать Ашира, завлечь его на свой завод.
От Николая Коноплева не ускользнул жадный взгляд, который Ашир кинул на торчавшую из кармана белобрысого бумагу, свернутую в трубочку. Казалось, Давлетов хотел забрать этот чертежик и тут же что-то в нем исправить. Живой огонек в его глазах не погас и после ухода гостя.
— Правильно он сказал, резчик можно улучшить, — задумчиво проговорил Ашир.
— Нужно улучшить, — уточнил его мысль Коноплев. — И ведь всегда так, — добавил он, шутливо сокрушаясь. — Я вот месяц назад отослал в институт свою дипломную работу. Долго корпел над ней и, когда закончил, был совсем доволен. А теперь вижу, что поторопился отсылать. Понимаешь, описал я в дипломной работе свой опыт скоростного резания металла, а этого теперь, оказывается, недостаточно. Скоростники соседнего завода, которых я совсем недавно сам обучал, во многом меня уже опередили. Придется дополнять работу.
— Мне надо встретиться с тем слесарем, что приходил смотреть резчик, — подхватил Ашир. — Правильно?
— Советую. Но, прежде чем к нему итти, тебе надо бы заглянуть в техническую литературу. Приходи вечером в библиотеку, я там для тебя хорошую книжицу присмотрел.
— А пойму?
— Вдвоем разберемся!
Они вместе дошли до литейной, и у входа в цех Николай еще раз сказал:
— Обязательно приходы в библиотеку. Над книгой хорошо думается!..
— Приду, — твердо пообещал Ашир. Ему хотелось сказать что-то еще, но подходящих слов не нашлось, и он лишь порывисто сжал Коноплеву руку.
В литейной все шло своим чередом. Разбирая инструменты, Ашир надеялся, что мастер спросит, не заходил ли он в сборочный, где вот-вот должно было начаться испытание цилиндра. Но Захар Фомич не спросил, а Ашир только об этом и думал.
Ведь форму для цилиндра они готовили вместе. Удачно ли сделана отливка? Как проходит испытание?
Захар Фомич попыхивал трубкой и, казалось, мало интересовался дальнейшей судьбой цилиндра. Ашир же, хотя и пришел только что, уже не находил себе места и все порывался сбегать в сборочный.
Посматривая на мастера, он принялся за формовку. На подмодельную плиту уложил выкрашенную деревянную модель, а за ней опоку. Модель припудрил сухим песком и начал покрывать ее землей.
Подошел Сергей и с интересом посмотрел на его работу.
— Землю мочил? — спросил он, присаживаясь возле него с трамбовкой в руке.
— Как положено!
Запустив руку в опоку, Сережа вынул горсть формовочной земли, разжал кулак и, глядя на темный комок с оттисками пальцев, подождал с минуту. Потом быстро, мастерским приемом разгладил землю на ладони.
— Еще надо помочить и глины добавить.
Не возражая, Ашир сделал так, как советовал товарищ, ставший уже опытным формовщиком. После окончания стахановской школы Сережа Удальцов получил пятый разряд. Ашир старался от него не отстать. Трамбовкой, гладилкой и ланцетом он орудовал не хуже, чем слесарным инструментом. Это радовало и мастера, и Сережу, а больше всех самого Ашира.
Готовую форму он показал Захару Фомичу. Мастер придирчиво осмотрел его работу и заставил увеличить литниковую воронку. Других замечаний он не сделал. Ашир ликовал. Правда, и форма была несложная, зато сделана своими руками. Вот для отливки цилиндра двигателя форма была куда сложнее, недаром ее делал сам Захар Фомич. Ашир не утерпел и, стараясь казаться равнодушным, напомнил мастеру:
— Что там с цилиндром?
Тут и старик выдал себя. Он забеспокоился, поднял мохнатые брови и указал трубкой на дверь.
— Сбегай, сынок, узнай, только быстро: одна нога здесь, другая там!
Цилиндр из механического уже доставили в сборочный и устанавливали на испытательном стенде. Ашир немедленно сообщил об этом Захару Фомичу.
— Испытывать, говоришь, собираются? — переспросил старик. Он достал из нагрудного кармана часы, едва умещавшиеся в ладони, и потряс их. Но этого ему показалось мало, он встряхнул их еще раз и недоверчиво приложил к уху. — Ишь ты, идут, сороковой годик тикают! — Он покачал головой, улыбнулся, почесывая трубкой подбородок, и вдруг спохватился. А ведь в сборочном-то у меня дела есть, пойдем-ка, сынок!
С трудом поспевал Ашир за Захаром Фомичом. Старик бежал в притруску, за всю дорогу даже трубку ни разу не взял в рот.
Округлое тело цилиндра отливало холодным, металлическим блеском. С виду чугун казался гладким — лучше не надо, без единой раковинки. Перед испытанием все отверстия цилиндра, кроме одного, запаяли, еще раз осмотрели его и соединили с гидравлическим насосом.
Испытанием руководил главный инженер Орловский. В белом костюме и легких туфлях без каблуков он был похож на теннисиста. Олег Михайлович включил насос, постепенно увеличивая давление. Стрелка манометра дрогнула и медленно поползла по кругу с делениями, иногда срываясь вниз, но потом снова поднимаясь.
Ашир не знал, на что смотреть: на дрожащую стрелку манометра или на массивное тело цилиндра, которое подвергалось сейчас все возрастающему давлению изнутри.
— Три атмосферы! — торжественно объявил Захар Фомич.
Осмотрели гладкую поверхность цилиндра, она была совершенно сухой. Захар Фомич шептал над ухом Ашира:
— Держит, родимый!
Трубка победоносно дымила в поднятой руке старика.
Давление увеличили, стрелка манометра заплясала возле цифры 4 и остановилась. Главный инженер склонил набок голову и прислушался. Ему почудился какой-то хриповатый звук, и он еще плотнее прижался ухом к цилиндру. Захар Фомич смущенно улыбнулся и приложил руку к карману куртки.
— Это, Олег Михайлович, мои часы хорохорятся. Не обращайте на них внимания.
Подождали несколько минут: как поведет себя цилиндр дальше? Чугун сначала стал матовым, потом постепенно увлажнился. В нескольких местах заблестели капельки воды, будто металл потел от непосильной натуги. Орловский достал носовой платок, не донес его до лица и, как промакашку, приложил к лобастой выпуклости цилиндра.
— Не выдержал!.. — сокрушенно прошептал Ашир Захару Фомичу.
Вместо старика ему ответил Олег Михайлович:
— Пока еще ничего, дефект устраним. Дайте пять атмосфер!
Не глядя на манометр, Ашир прислонился щекой к холодному металлу, словно желая узнать, что делалось внутри цилиндра. Неожиданно в лицо ему больно ударила острая струйка воды.
— Потекло, потекло! — загалдели вокруг. — Решето, а не цилиндр!..
Захар Фомич с силой отдернул Ашира за руку и прикрыл его своим телом. Орловский бросился к насосу и выключил его.
— Потекло, — вяло повторил главный инженер вслед за остальными. Он взглянул на Захара Фомича и отвернулся, раньше чем старик успел в ответ на его взгляд взмахнуть трубкой, — ничего, мол, добьемся своего!
— Пойдем-ка, сынок, в литейную, дела там у нас есть! — Захар Фомич чуть было не сунул в карман дымящуюся трубку. От волнения синие жилки у него на носу обозначились еще ярче.
Лицо Ашира было мокрым, не то от воды, хлестнувшей из цилиндра, не то от слез.
Мечты о будущем
Главный инженер Орловский почти не выходил из литейной. Он за всем наблюдал, во все вмешивался, советовался с мастером и бригадирами. Захар Фомич предлагал увеличить в шихте количество стали. Орловский не возражал, однако принял предложение без особого энтузиазма— уж очень легкий выход из положения предлагал мастер. Захар Фомич, кроме того, настаивал на увеличении в форме газоотводов — вместо одного воскового фитиля, он советовал закладывать три, тогда газы из кипящего металла будут выходить быстрее, а это уменьшит пористость чугуна.
Они не первый год плавили и лили металл, но, приступая к выпуску нефтяных двигателей, натолкнулись на трудности, неизбежные во всяком новом деле. Ашир слушал их возбужденный разговор и хотя уже имел на своем счету одно принятое рационализаторское предложение, ничем пока помочь не мог — литейщик он был еще молодой.
Перед концом дневной смены решили сделать внеочередную плавку. Сережа и Ашир, работавшие теперь вместе, еще ничего не знали об этом, они собирались домой.
