Денис Драгунский - Ночник. 365 микроновелл
«Юность»
Редакция журнала «Юность» на Маяковской. Там коридор по периметру всего здания.
Мы – несколько человек, все незнакомые – ходим кругами уже который раз, поднимаемся и спускаемся по темным лестницам. Ищем нужную комнату.
Находим наконец.
Там сидит человек и придумывает стишки с дурацкими рифмами:
«Ливан – диван. Ангола – голая».
Второй сон. Зубы
Мобильник «нокиа», раскладной. Когда он раскрывается, видны какие-то шестеренки, как зубы. Клавиатура в зубастом кусачем рту.
Президенты
Гравюры XVIII века. Дамы с пышными прическами, зачесанными от висков кверху.
Оказывается, это чилийские президенты. Так мне объясняет экскурсовод:
– В XVIII веке почти все чилийские президенты были женщинами.
Я вежливо говорю:
– О, какие красивые!
Потому что дело происходит в Чили и надо сказать приятное хозяевам.
Экскурсовод отвечает:
– Нет, что вы! Это только на картинках кажется. А на самом деле у них некрасивые щеки. Белые, отечномясистые, с дырочками.
– С дырочками?
– Да. То ли поры большие, то ли следы прыщей, – говорит он.
– А на портретах не видно, – говорю я.
– Да, на портретах не видно, – соглашается экскурсовод.
Урок английского
Группа из четырех человек. Девушки с одинаковыми пучками на макушках. Громко повторяют простые фразы: «This is my book! Where is my book?»
Двадцать лет
Мой день рождения в 1970 году. Мне двадцать лет.
Я пригласил несусветную кучу народу. Человек двадцать пять. Или даже больше. Родители вместе с пятилетней сестрой уехали на дачу. Гости не уместились за столом, хотя он был составлен из двух. Пришлось ставить рядом еще журнальный столик. Мама наготовила целое ведро салата «оливье», целое ведро винегрета, много картошки, селедки, хлеба, сыра – все очень просто и сытно. Водки ребята нанесли просто море – каждый принес бутылку, а то и две. Все курили – дым клубами висел. Но никто не перепился, никто не подрался, было весело и громко, только один парень – он был старше, ему было целых двадцать семь, его звали Гога Анджапаридзе – пытался произносить тосты, но потом махнул рукой и сказал: «Драгунский! Я хотел тебе показать старинное грузинское искусство ведения стола…», – но все заорали «Ура! За именинника!» – так и пили все время, попросту. Бегали по квартире, целовались не поймешь кто с кем…
Последний праздник моей беззаботной юности.
Отец уже тяжело болел, но это было еще не так заметно. Еще держался.
Потом всё накатилось.
Во сне это чувство – «вот-вот всё накатится».
Принес пьесу в театр
Очень смешно – кабинет главного режиссера, а люди – члены художественного совета – полулежат на огромном диване. Как на фламандской картине. Какойнибудь «Триумф Вакха». Некоторые даже полуголые.
Грудастые дамы и тоже грудастые – то есть жирногрудые – мужчины. Виноградные лозы, кубки с вином.
Потом все исчезают.
Я один в пустой комнате, со своей пьесой в руках. Кругом книжные полки.
Старый эстонец
Московский милиционер – старик с сильным эстонским акцентом.
Он мне что-то строго объясняет: «Прохода нет! Обойдите там!»
Я начинаю – совершенно непроизвольно – тоже говорить с эстонским акцентом.
Он говорит, что я его передразниваю.
Я говорю, что ему показалось.
Но произношу: «покасаалос».
Он в бешенстве. Но сдерживается. Машет рукой, чтоб я уходил.
Второй сон. Странная карта
В гостях у человека, который свихнулся на геополитике.
Он говорит, что России нужен еще один океанский порт.
– Где? – спрашиваю.
– Вот, вот! – говорит он, и показывает на карту, которая висит на стене.
Карта большая, яркая и непонятная. Присматриваюсь.
Карта совершенно переиначена. Не только границы государств, но даже материки и океаны совсем не такие, как на самом деле.
– Вот, вот! – кричит он, показывая куда-то между Африкой и Индией.
Я киваю, соглашаюсь, потому что боюсь его разозлить.
Родинка
Ужасно неприличный сон. Снится мне уже не первый раз.
Снится мне, что я обнимаю и ласкаю одну довольно известную журналистку. Немолодая, но стройная и даже красивая дама. Умная, разумеется. Прогрессивных убеждений. Но не в том дело. А дело в том, что я – во сне! – вижу: у нее на ноге, на внутренней поверхности левого бедра, небольшая, но отчетливая розовая родинка.
И я во сне вспоминаю, что уже видел этот сон раза три и что мне всё время хотелось подойти к ней и спросить:
«Ради бога, извините, но я уж который год мучаюсь, скажите – есть у вас там родинка?» Или – думаю я во сне – узнать, ходит ли она в бассейн, и пойти туда же?
Или, может, поехать за ней в Хургаду какую-нибудь?
Храм
Приснился огромный храм, состоящий из многих секций. В середине нечто вроде широкого длинного коридора, а налево и направо – арки, ведущие в эти «секции», то есть собственно в церкви разных конфессий.
Но в конце есть и помещение для неверующих.
Так прямо и написано над аркой: «Церковь неверующих в Бога»
Захожу туда.
Там по стенам развешаны большие фотографии – смуглые мужчины с бородами, женщины в просторных балахонах, босоногие дети, белые домики на горных склонах, узкие улочки с торговцами, с ослами, с тележками. Что-то ближневосточное.
Сидят люди на стульях. Лектор рассказывает, что довольно давно вот в этих местах – лектор показывает на фотографии – жил человек по имени Иисус Христос, добрый и честный, он призывал к миру, к равенству. Потом его казнили. Но люди его помнят.
Кто-то спрашивает:
– Это он на снимке?
Лектор отвечает:
– Это точно не известно.
Ария
Четыре девушки поют, звонко и красиво.
Одеты как карточные дамы – трефовая, червовая, пиковая и бубновая.
Какая-то оперетта, наверное.
Экзамен
Подбираю тексты для экзамена по английскому языку, для сдачи кандидатского минимума.
Листаю толстые старинные книги. Выбираю отрывки потруднее, а шрифт – понепривычнее. Спрашиваю сам себя – зачем это надо? Кому нужен такой английский? Зачем ставить перед людьми лишние препоны? Но сам себе отвечаю: «Так всегда было. Так принято. Значит, и сейчас пусть так будет».
Второй сон. Неловко
Ксения С., школьная подруга Иры, скачивает какие-то драйверы у меня с ноутбука.
Неожиданно на экране появляются фотографии, которые я не хочу, чтобы видели. Например, снимки, где я голый. И вообще мне неловко.
– Ну и подумаешь! – говорит она, словно отвечая на мои мысли.
Третий сон. Старые машины
Знаменитая актриса (я знаю во сне, что эта женщина – знаменитая актриса) жалуется, что не может сдать свои старые машины на утилизацию, на свалку. Говорит, что ее дача превратилась в склад разбитых автомобилей.
Июнь
Выбор водки
Врач сказал, что надо пить 50 граммов водки в день.
Надо купить водки. Но какую водку брать? Не для пьянства же, для здоровья. Мы с моим приятелем Юрой К. стоим у полок супермаркета. Огромный выбор. Ничего не понятно.
В конце концов я достаю снизу, из глубины самой нижней полки – причем оказалось, что там холодильная полка, – ледяную бутылку водки Absolut. Она сразу запотевает. Ах какая прелесть. И вообще это отличная водка. Но потом вижу, что она на смородине. Absolut Curant. Начинается спор, хорошо ли это во врачебных целях или надо искать обычную, чистую водку.
Басы
Говорю с кем-то – несколько человек, мы стоим в коридоре какой-то квартиры – о музыке, об опере, о певцах-басах. Говорю, что пластинка Шаляпина меня совсем не впечатлила. Ну, голос, ну, бас. Ну и всё. Мало ли басов я слышал. Не лучше и не хуже. Нет, нет, отличный, прекрасный голос. Но вот того чуда, волшебства, гения, о котором пишут во всех мемуарах, не почувствовал.
На меня смотрят с осуждением. Потом смеются. Кто-то говорит:
– Ну, зато он честный.
В гостях
Снится, что я пришел в гости к Толе Голубовскому.
Ничего особенного. Реальный поход в гости. Звонок в дверь, здрасте-здрасте, вот бутылка, вот цветочки, большая комната, книжные полки до потолка, накрытый стол, всё очень вкусно, сидим, болтаем, вот и всё.
Потом я во сне вспоминаю, что мы на самом деле должны пойти в гости к Толе Голубовскому.
Просыпаюсь, смотрю в книжке. Да. На восьмое июня записано. А сегодня только третье.
< Но никаких чудес и предвидений. Потому что мы и до того несколько раз у него были в гостях. И я прекрасно помню, как у него всё там выглядит. >
Второй сон. Аландские острова
Катаюсь с горки на санках, на даче, там такой отличный спуск с берега к реке, всегда ребята катаются, а я никогда не катался, но вот тоже решил попробовать, на старости лет.
Сажусь на саночки, такие вот с пестрыми деревянными рейками и алюминиевой спинкой, едва умещаюсь, боюсь эту спинку погнуть, но ничего, вроде нормально.
Беру в руки веревку, натягиваю ее, отталкиваюсь ногой и – вжжихх! – понесся вниз, подпрыгивая, мимо черных замерзших кустов, прямо к реке. Ветер, снег, отлично.
