Винсент Килпастор - Винсент, убей пастора
Есть еще Булкагов, Даниил Хармс, Ильф с Петровым, Достоевский, переводы Гоблина и, если хотите даже Иосиф Кобзон. Так и застрял между ними и Джимом Моррисоном с Металликой.
***
Три движущие силы очень легко позволяют мне избавиться от наркоты, сигарет, телевизора, и постоянного депра от зря проживаемой жизни. Похоже, я-таки родился заново, как и рекомендуется в Новом Завете.
Теперь моей нишей становится церковь. Снаружи американская, а внутри бесконечно советская церковь. Представители дружной семьи народов. Тут есть даже азербайджанцы и поляки.
Я наблюдаю паству брата Стефана и вижу, что некоторыми движут вовсе не плоды Святого Духа, а скорее возможность увидится три раза в неделю, обменятся сплетнями на русском, урвать новый рецептик и просто потрепаться после собрания.
Это несчастные люди. О Свете им неизвестно. Задача пресвитеров рассказать о свете слепым. Сложная задача, а потому интересная. Мне кажется, у меня тоже должно получится. С Божьей помощью, разумеется.
***
Три движущие силы заставляют меня купить три новых костюма. Не в футболках же ходить к Свету и к Лил.
Костюмы нормальные здесь стоят несуразно как-то дорого — баксов триста –четыреста, и это за рядовой средненький костюмчик типа Красный Богатырь, я уже молчу о дизайнерских моделях.
Дикость по сравнению с копеечной джинсней, в которую от и до можно упаковаться меньше чем за сотку. Здесь костюм — стиль жизни, манифест. В джинсне вся страна.
А костюм — это в основном белый республиканец на машине не старше двух лет, и кофе исключительно из кофеюшника Старбакс. Истэблишмент. Правящий класс. Их так и называют — Suits — люди-пиджаки.
Люди которые до сих пор ездят с наклейкой W на бампере. W — американцы, кстати произносят эту букву как «дАбья», это среднее имя бывшего преза — ДжЁОррдж Дабья Бушь.
Президент над которым смеялись и швыряли ботинками, но имевший в стране полную, приближающуюся к абсолютной, власть.
Свобода американская заключается наверное в том, что можно также купить наклейку с перечеркнутой W и вмочить ее на бампер. Вот. Свобода слова на уровне бамперных наклеек.
Хотя в Стане нельзя сделать и этого.
Но мне повезло — ростом я, наверное, с Денни де Вито, так что костюмы покупаю в американском «Детском Мире» — почти даром.
Новый Завет прочёл уже дважды.
Теперь штудирую, зубрю. Прикольно вворачивать в разговор целые пассажи, не заглядывая в Первоисточник. Наблюдаю с тихим восторгом работу профессиональных проповедников. Я знаю, что суть моего служения — проповедь. Кафедра церкви — вот за что Господь сохранил мне жизнь на Щелковском шоссе.
Вот куда Он всю жизнь меня вёл. А может этого от меня хотели и Грибы. Они ведь тоже — плохому не научат, не верите так попробуйте. Разок можно — это не герыч, зависимости не вызовет, да и потом после полученной информации, вам год не захочется туда соваться. А ещё лучше — прекращайте-ка бухать, и читайте Библию. Бодрствуйте и трезвитесь — ибо скоро уже.
Я знаю — скоро уже братья Стефан с Володей заметят, что я прирождённый проповедник.
***
Как-то в церкви появляется один гость. Старику за восемьдесят, и его под-руки выводят на кафедру брат Стефан с братом Володей. Жду потока маразма типа брежневского анекдота про олимпийские кольца.
А старик вдруг говорит такую проповедь, что у меня слезы встают в глазах. Душа у старика как у восемнадцатилетнего пацана. Оболочка поизносилась, а душа юноши, идеалиста и романтика. От истинно верующих всегда исходит мощная сила.
Вечером за ритуальным ужином у Мракисянов пытаюсь выяснить почему старика не видно было раньше.
— А они в доме престарелых живут, по восьмой программе. Когда их кто привезет в церковь, тогда и приходят. Когда некому отвезти — дома соберутся, поют псалмы и молятся.
Тетя Вера подает на стол печеное.
Как же это — когда кто привезет, тогда и приходят! Да у них может кроме поездок этих и радости в жизни-то не осталось. Последние дни доживают в чужой стране. Без языка и будущего. Да, американские дома престарелых — превосходны, здесь нам есть чему поучится.
Но после отсидки мне почему стало казаться, что каждый детский сад, пионерский лагерь, дом престарелых, армейская казарма — это всегда немножко тюрьма. Инститьюшн — как здесь говорят. Учреждение, как говорят у нас. Место где из человека делают кирпичик в стене государства.
Угадайте, что я делаю?
Правильно, теперь три раза в неделю перед собранием церкви еду в этот самый дом и набиваю дядь Сашин додж под завязку стариками.
Как же здорово! Доза Света теперь аж зашкаливает! Да и благодарность стариков настраивает меня на удивительно нирванную волну.
Они ведь совсем не прихотливы. Можно укладывать штабелями, только «ехай на собрание внучек, мы потерпим».
Бабушку я свою бросил дома. Вернуться не могу к ней уже никак. Не пустят обратно в штаты, а дома скорее всего снова посадят. Вряд-ли уж свидимся на этом свете, бабулечка моя красатулечка. Ангел-хранитель мой!
Зато теперь у меня сразу несколько бабушек и дедушек. И все норовят какой нибудь гостинец сунуть — кто пирожков кулек, а кто нагретое в руке яблоко. Держат специально для меня.
А ещё узнаю я о них о мученике Воронаеве и движении пятидесятницы дома:
ЛЕГЕНДА О ВОРОНАЕВЕ, РУССКОМ ПРАПХУПАДЕ
Иван Ефимович Воронаев родился в 1885 году в Оренбургской области. Во время воинской службы в Ташкенте в 1907 году покаялся и стал членом баптистской церкви.
Но уже в 1912 г. Воронаев со своей женой Екатериной и двумя маленькими детьми эмигрировал в США и поселился в г. Сан-Франциско.
После нескольких лет жизни в США Воронаеву предложили стать пастором русской баптистской церкви в Сиэттле. Через три года Воронаев c семьёй переехал в Нью-Йорк. В Нью-Йорке он встретился с гостеприимной семьёй Сириц, члены которой начали свидетельствовать и убеждать его в необходимости крещения в Духе Святом. Сначала он сопротивлялся этому учению, но когда его дочь Вера получила это крещение и заговорила на иных языках во время посещения пятидесятнического собрания вместе со своей подругой Анной Сириц, Иван Ефимович почувствовал, что в этом переживании есть что-то важное
В августе 1921 года Иван Воронаев и Василий Колтович прибыли в Одессу. В этом городе очень быстро была основана пятидесятническая церковь. 12 ноября 1921 г. в одном из зданий Сабанского переулка было официально проведено первое собрание христиан евангельской веры (ХЕВ) пятидесятников.
В 1924 г. в Одессе Воронаев созвал 1-й областной съезд ХЕВ, на котором был основан «Одесский областной союз христиан евангельской веры». К 1924 г. воронаевские общины появились почти во всех областях Украины, а также в Ташкенте, на Урале и в Сибири.
К 1927 году в одесской общине было уже 500 членов, а в Украине насчитывалось более 350 пятидесятнических церквей, в которых было около 17 тысяч членов.
В 1930 г. Воронаев, Колтович и многие другие братья были репрессированы. Их посадили в тюрьму, а затем сослали в Сибирь. Жена Воронаева была сослана в Среднюю Азию. В тюрьмах и ссылках в общей сложности она провела около 25 лет.
В 1956 году Екатерина Воронаева эмигрировала в США, куда раньше уехали ее дети. К сожалению, до сих пор нет достоверной информации о последних годах жизни и смерти самого Ивана Ефимовича Воронаева. Впрочем, существует свидетельство одного человека, который якобы видел, как Воронаева растерзали собаки, спущенные охранниками в тюремном лагере.
С тех пор американско-канадская община выросла до очень серьёзных размеров.
Кроме того на заключительном этапе холодной войны, не гнушающийся ничем конгресс США, вливал в них деньги и помогал перетаскивать сюда не только настоящих верующих, но и любого, кто умудрялся к ним примазаться. В рамках борьбы за свободу совести. Большинство приезжих основывали церкви-общины. Часть приезжих открывало колбасные лавки.
Я, похоже, вовсю внедрялся в мощную, богатую организацию, с довольно разноплановыми возможностями. Правда, чем больше времени я проводил в молитве, посте и чтении Слова — тем меньше меня интересовали материальные преимущества проекта.
Если я однажды выйду на кафедру, и смогу произнести потрясающую проповедь перед всей церковью (в третьем ряду слева, она, моя Лиля!), я стану самым счастливым в мире.
Три силы, каждая из которых по очереди берёт надо мной верх.
Стать светлым. Залезть в трусы Лиле. Понравиться присвитерам.
Писание говорит: «Вся праведность наша — как испачканная одежда…»
А возможна ли она — полная праведность и чистота, пока мы заточены в производящем круглые сутки одни лишь каловые массы и пот теле?
***
Я уже не могу подолгу оставаться один. Если нет собранья в церкви, а оно три раза в неделю, по вечерам, то мчусь к Лилиане. Мой рейтинг у в доме Мракисянов тоже заметно растет. У дяди Саши с тетей Верой ведь тоже три силы, только свои.
