Винсент Килпастор - Винсент, убей пастора
— Ну какие будут у братьев мнения, кому Господь сердце как расположил? Примим-ли нашего братика, вновь обращенного в члены, или повременим?
Брат Стефан внимательно осматривает лица членов «братского» собрания, стараясь не упустить ни одной эмоции присутствующих. Он должен знать все и обо всех, как товарищ Сталин.
Братское — это собрание братьев, членов церкви. Совместно решаются текущие духовные и административно-хозяйственные проблемы церкви. Проводится не регулярно, а по мере возникновения «вопросов». Политбюро Господне.
— У некоторых братьев может сложится впечатление, что я как бы протекцию даю брату Винсенту, но могу твёрдо засвидетельствовать, что с момента как я поведал ему Благую Весть о Спасении, брат искренне уверовал, и чрезвычайно изменился под воздействием благодати Духа Святаго. Да и нельзя этого не заметить
Брат Саша включается в мою поддержку. Понятное дело — я живой пример его успехов на ниве евангелизации заблудших.
— Много — «я», брат Саша! Много «я» — я поведал, я воспитал, я привел. Давайте уступим место Хосподу, ведь по его же воле брат обратился, не по нашей!
Брат Стефан быстро задвигает Мракисяна на место.
Дядя Саша начинает яростно выискивать какую-то цитату в своей потертой огромной, со старославянским шрифтом Библии. Хочет парировать выпад.
— Я немного знаю о судьбе брата. Это чудо, чудо Господне, что он среди нас. Давайте поддержим, ведь не зря, не зря Господь его из такой грязи привлёк.
Это уже Афоня, родной братишка Стефана. Долго куролесил сам, пока его не призвал Господь. Сейчас он — регент хора церкви. Самый чесный и чистый из всех присутсвующих, как мне кажется.
Проповедник он тоже классный — не скажу, что мастер художественного слова, но оратор изумительный, зажгёт толпу как когда-то в Мюнхене сам Адольф Шикльгрубер одной речью поднял всех на пивной путч. Хороший мужик Афоня, честный.
— Ну брат, ты тоже должен понимать! Ты заключаешь завет с самим Господом. Это тебе не комсомол — захотел бросил, это тебе на всю жизнь. Знаешь что бывает предавшим Иисуса? Об Иуде слыхал? Чем Иуда кончил? Остерегись брат! Господь это Свет, Господь это Огонь, опалить может!
— Вот-вот у меня как раз была на эту тему проповедь…
Дядя Саша опять включается, но Стефан, жестом останавливает его.
— ПроповедЯ еще обсудим позже. Позже брат Саша.
***
С молитвой братья решают принять меня в члены церкви. Я чувствую такое счастье будто нашёл свою фамилию в списках зачисленных в Гарвард. Предстоит еще формальный обряд водного крещения, и, если Господь пожелает, он крестит меня Духом Святым. На некоторых Дух Святой сходит прямо во время водного крещения, у некоторых проходят годы прежде чем они получают этот дар.
Окружающие поймут, что я крещен Духом, если на молитве из меня «польются иные языки». Но такую честь простым голосованием не получишь.
Часто среди даров Святого Духа, человек получает дар пророчества и дар исцеления больных. Я же молю всегда Духа, чтобы дал мне Силу проповеди Слова Господня.
— Хорошо. Слава Богу, братья! Есть у народа желание вступать в церковь, а значит жива, жива церковь, голубица Божия! Аллилуя! Ты, братик, смотри — на большой шаг решился! Знаешь как Врагу это не по нраву! Остерегись теперь нападок лукавого!
Резюмирует и наставляет меня, а затем переходит к дальнейшей повестке дня Брат Стефан.
— Теперь по проповедЯм. Что же это, братья? Не подготовленные ходим на собрания? Кого не спроси «есть ли слово к народу?» — все отнекиваются, не готов, в следующий раз? Как же это, братья мои? Кто же служение святое за нас понесет?
— Я всегда готов!
Дядя Саша явно обижен обвинением пресвитера.
— Ну вот — только брат Саша, брат Володя и я! Одни и те же лица на кафедре. Мы только будем нести труд Христов? Народу нужна пища! Свежая пища, а не спорные баптистские постулаты, брат Георгий, это вас особенно касается, наша работа разъяснить суть, а не запутать людей ещё больше. А кто даст эту пищу?
Зачем Господь нас призвал? Перед мирскими гордиться, что не пьём — не курим — не воруем? Так это само собой разумеется! А трудиться для Господа? Достигать степени высшего звания?
Вот брат Саша — пару месяцев, как переехал в наш штат, а уже и евангелизирует, и проповедЯ всегда благословенные! Активнее, братья, активнее. Не забывайте, вы куплены дорогой ценою! Ценою крови Христовой.
Так, далее. А какой у нас праздник в скором времени предвидится? Рождество Христово, правильно. Давайте уже проповедЯ соответствующей тематики. Готовьте народ. Главный праздник года. Как не посмотри.
Брат Олех, средства на детские подарки выделены? Достаточно?
Хорошо. Слава Богу. Аллилуя.
Братья, я хочу покинуть вас на короткое время, оставлю церковь, предстоит дорога в Канаду, к братьям–епископАм. Церковь оставлю на Хоспода и брата Володю, все согласны?
Хотя брат Стефан всегда спрашивает согласия у братьев и у всей церкви, я ещё не разу не видел, чтобы возникали вопросы или несогласные.
— Далее. Брат Олех, как там идут сборы, готовы ли мы к поездке в Канаду? Хотя повремени, брат Олех. Это потребно обсудить. Я бы попросил всех не членов (пока) церкви, отправиться с миром.
Это он явно мне. Ну и ладно. Поеду хвастаться к Лильке и ее маме, пока дядя Саша решает вопрос с визитом в Канаду.
***
Во мне все поет и прыгает. Поэтому по дороге, в пустой машине, я во всю глотку ору псалом, с надрывом присущим разве только Курту Кобейну:
Пусть увидят во мне красоту Христа
Всю Его чистоту и любовь всегда
О Дух Божий приди, все во мне измени
Пусть увидят во мне красоту Христа.
Я летаю! Просто парю над землей. Yeaah! На работе в руках всё горит и ладится. Энергия бьёт как ток. Я не комплексую больше. С чего? Скоро сбудется мечта. Лиля станет моей женою. Пора, пора уже за ум браться, сколько можно? Дети пойдут! А сам проповедовать стану. Меня хлебом не корми дай кого поучить. Да вы уже сами заметили наверное.
А нет, нет, подождем с детьми, поедим по всему миру, с паспортом то американским это легко, будем проповедовать Евангелие на каждом углу, я и Лиля. Господь, будем с ней трудится во имя Твое. Благослови, благослови нас! Всю смену думаю о Лиле и о Христе, снова о Христе, и тут же о Лиле.
***
Работу в тот день закончил рано. Чистенько так было. Да и энергии — хоть отбавляй. Выскочил с магазина в четыре тридцать утра вместо положенных шести ноль-ноль.
Если я сейчас не увижу Лилю — у меня будет инфаркт. Но ведь спит еще, крошечка в своей тёплой постельке, ангел мой. Прокрасться бы в её спально, да и подоткнуть одьяло, как маленькой.
Меня влечет к ней с такой силой будто мы не виделись год — а прошло всего несколько часов. Куплю цветов, и подарю, блин, прости Господи, букет! Много-много цветов. Столько сколько ей никто не дарил никогда в жизни.
На сто пятьдесят баксов, на всё, на карточке, просто нету больше, а то потратил бы и те. Проживу, чего там, четыре дня до зарплаты, бензин в баке плюхает, бабушки-дедушки — прокормят! Разве есть денежный эквивалент у цветов, радости и любви? Не смешите меня!
Цветов много! Салон дядь Сашиного доджа переживает вторую молодость, он весь рассцвел.
Подкатываю к обители Мракисян. Какие же скрипучие у этой развалюхи тормоза. Сердце сходит с ритма, руки начали трястись. Вот как запалят меня сейчас с этими букетами… Это почище шоколадки конфуз выйдет.
Как же быть с цветами? В дом заносить — нельзя будет грандиозный скандал, опозорил верующую сестру. Под окна? Тихо, крадучись исследую и этот вариант.
Нет. Тоже заметно, цветов-то миллион алых роз! Куда? Так чтобы заметила только одна Лиля, чтоб догадалась, как же безумно я её люблю.
Тут мне и попадает на глаза Лилькина маленькая хонда. Утром в колледж поедит! Встанет спозаранку, со вздохом помолится, откроет дверцу машины и…
Закрыла. Вот, блин, американка, а дверь на замок в машине закрывает? Что это Чикаго времен Гапона, что-ли? Аккуратная, прямо сил нет.
Машины здесь угоняют или совершенные мухоморы просто покататься, ведь хрен сбагришь, или суперорганизованные международные синдикаты, но уж те за старыми хондами не охотятся.
Ладно. Мы не из тех кто быстро сдается. Шесть с половиной лет «лишения свободы» сделают мазуриком даже лоховатого трусливого очкарика.
Давай, милочка, ну, давай, во-от, воот так, ага, ага пошла-пошла-пошла, ооп — here we go, во-от и открылась девочка. Делов-то, прости Господи, меня грешного.
Начинаю с козырьков от солнца и до самого пола, украшаю весь маленький салон, жил был художник один, ля-ля-ля-ля-ля! Цветы везде где только можно.
Красотища! Как безумно приятно делать сюрпризы самой красивой в мире девчонке! Лиля, я поцеловал каждый лепесток, а тебя стану целовать ещё нежнее! Счастье моё!
Теперь — ноги отсюда, пока сюрприз мне не сделали излишне швыдкие американские мусора, и встающие спозаранку трудоголики-автоматы.
