Эмиль Брагинский - Старики-разбойники

– Я некурящий! – как автомат, отозвался Мячиков.

– «Ах, ты еще и некурящий!» – сказал уголовник и отнял у тебя мешок, в котором оставалось восемьсот рублей. – Воробьев гордился своей проницательностью. – Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Ничего! – безропотно ответил Мячиков.

Закапал дождь.

– Пошли к тебе! – скомандовал Воробьев, но Мячиков был негостеприимен:

– Лучше постоим где-нибудь под навесом! Свежий воздух, теплый дождь. Это нам полезно!

Они укрылись под козырьком, который нависал над витриной книжного магазина. Валентин Петрович полез во внутренний карман, достал из него пакет и протянул Мячикову.

– Что это такое? – Мячиков на всякий случай отодвинулся.

– Восемьсот рублей! – лаконично объяснил друг.

– Я не возьму! – заупрямился Николай Сергеевич.

Воробьев повысил голос:

– Ты хочешь, чтобы мы с тобой стали нечестными людьми? В старости угрызения совести мучают даже негодяев. Они совершают добрые поступки, как бы замаливая грехи. А мы с тобой жили честно, и давай помрем тоже честно.

– Ты даже не представляешь, как я с тобой согласен. Все это меня терзает, мучает. Я ночей не сплю!

– Бери деньги, Коля!

– Я не могу их взять! Что я скажу Федяеву? Где я их нашел?

– Ты опять подложишь их в водосточную трубу, – невозмутимо предложил Воробьев.

– Но это же курам на смех! – воскликнул Мячиков. Но Валентина Петровича ничто не могло поколебать:

– Ничего, выкрутишься!

– Но это, наверное, все твои сбережения?

– Не твое дело! – грубо ответил Валентин Петрович. – Бери!

И Мячиков взял.

Дождь усилился.

– Пойдем домой, холодно! – сказал Воробьев.

– Я очень люблю дождь! – упирался Мячиков. – Особенно когда проливной!

– Я боюсь простудиться. Я только что встал после болезни! – напомнил Валентин Петрович.

Подумав, что он подвергает друга опасности, Мячиков обреченно согласился:

– Пошли!

Когда промокшие старики добрались до квартиры Николая Сергеевича, он постоял у двери, явно колеблясь, потом вставил ключ в замок, впустил Валентина Петровича в дом, а сам задержался при входе.

Воробьев сделал несколько шагов и замер.

Комната была пуста. В ней не было мебели, люстры, ковра, телевизора. К стене одиноко жалась раскладушка, накрытая одеялом.

Мячиков остался в прихожей, не решаясь переступить порог и боясь встретиться взглядом с Валентином Петровичем.

– Теперь я понял все! – дрогнувшим голосом сказал Воробьев. – Ты поступил как настоящий мужчина!

Глава девятнадцатая

Восемьсот рублей, подаренные Воробьевым, жгли душу Николая Сергеевича. И он решил предпринять еще одну попытку, чтобы схватить грабителя. Мячиков проанализировал свои поступки и понял, в чем заключалась его ошибка. Когда он второй раз пришел на ночное дежурство в злополучную подворотню, то в его руках был туго набитый инкассаторский мешок. Сначала Мячиков хотел положить в мешок восемьсот рублей, тогда бы все было по правде, но потом отказался от этой идеи и набил мешок бумагой. Николай Сергеевич решил изобразить из себя приманку, надеясь, что грабитель, может быть, клюнет еще раз.

Всю ночь Николай Сергеевич мерил шагами гулкую подворотню, подводя печальные итоги.

– Кто я? – безжалостно казнил Мячиков самого себя. – Беспомощный, облезлый старик, которому действительно пора на свалку!

Снова хилый луч рассвета сполз с неба, приблизился к Николаю Сергеевичу и, как бы утешая, скользнул по нему. Мячиков понял, что и вторая попытка не удалась. Опустив голову, он покинул подворотню, и в этот момент мимо Мячикова проследовал человек двухметрового роста.

Николай Сергеевич спиной почувствовал врага. Он повернулся, догнал гиганта, забежал вперед и преградил ему путь:

– Доброе утро! Вот я вас и поймал!

Верзила – а это был тот самый верзила – посмотрел на Мячикова и тоже узнал его:

– В чем дело? Я вас вижу первый раз в жизни!

– Второй! – возразил Мячиков.

– Первый! – уперся верзила.

– Второй!

– Первый!

– Второй! – повторил Мячиков. – Что вы здесь делаете?

– А вам-то что? Может, я в этом доме живу.

– А почему утром возвращаетесь?

– А может, у меня ночная смена.

– Ну да, в вашей профессии любят ночные смены. Спросите-ка меня: закурить не найдется?

– Не буду спрашивать! – наотрез отказался верзила.

– Почему?

– Не хочу!

– Почему не хотите?

– Я бросил курить! – нашелся дылда.

– Надоело мне с вами разговаривать по-хорошему! – рассердился Мячиков, выхватил пистолет и направил его на бандита. – Давайте деньги!

Верзила испуганно вскинул руки вверх и, заикаясь, спросил:

– К-какие деньги?

– Две тысячи триста семьдесят два рубля шестнадцать копеек!

– Таких денег у меня отродясь не было! – с притворным огорчением вздохнул громила.

Случайный прохожий увидел, что в подворотне грабят, и пустился наутек от греха подальше.

Мячиков пошарил по чужим карманам и обнаружил только рубль.

– Где остальные деньги?

– Не знаю, о чем говорите, товарищ грабитель!

– Я тебе не грабитель, я следователь! – И Мячиков предъявил служебное удостоверение.

Утро только начиналось, до девяти часов, когда открывалась прокуратура, была еще уйма времени. Вести верзилу домой Мячикову не хотелось. Сначала они погуляли по городу, посидели в сквере, потом зашли в кафе, и Мячиков за свои деньги накормил верзилу завтраком. Ел верзила много и с аппетитом.

– Вижу вас в первый раз! – говорил верзила, выдирая сосиску из целлофана.

– Во второй! – не соглашался Мячиков.

– Первый!

– Второй!

Так продолжалось до девяти часов, когда Мячиков вместе с задержанным предстали перед Федяевым, у которого на этот раз была забинтована щека.

– Федор Федорович! – гордо заявил следователь. – Я нашел преступника!

– Я не преступник! – возразил гигант. – Он на меня клевещет!

– Значит, этот малый и ограбил Суздалеву? – обрадовался прокурор. – Как вы его сцапали, Николай Сергеевич?

– Кого я ограбил? – искренне изумился верзила. – Какую еще Суздалеву?

– Федор Федорович, – поспешно заговорил Мячиков, – тут все не так просто. Сейчас вы поймете. Суздалеву он действительно не грабил. Он ограбил меня. Он отнял у меня мешок с деньгами. Только не этот, а другой. Этот мешок набит бумагой. – И Мячиков сначала показал прокурору инкассаторский мешок, который все еще таскал с собой, а потом вытряхнул из него на стол мятую бумагу-Федяев поглядел на бумагу, затем перевел настороженный взгляд на Николая Сергеевича и робко переспросил:

– Как это – у вас отнял? И не этот мешок, а какой? Что-то я не понимаю...

– Этот с бумагой, а тот был с деньгами! – терпеливо пояснил Мячиков.

– А как он к вам попал? – спросил Федяев.

– Очень просто! – наивно продолжал Николай Сергеевич. – Я уверен, что вы уже почти все поняли. Дело в том, что инкассатора ограбил я!

– Он ограбил, а меня таскают! – встрепенулся верзила.

– Как это вы ограбили? – растерялся прокурор. – В своем ли вы уме, Николай Сергеевич? Что за чушь вы несете!

– А грабить, как я убедился на собственном опыте, очень легко! – гнул свою прямую линию Мячиков. – Суздалева выходила из булочной, я вырвал у нее мешок и побежал. В меня стреляли, но не попали, за мной гнались на автомобиле, но догнать не смогли!

– На него это похоже! – неожиданно вставил верзила. – Он и на меня с пистолетом лез!

– Я хотел отнять у него деньги, – не стал отпираться Мячиков, – которые он отнял у меня!

– Что здесь происходит? – изнемогая, спросил Федяев и бережно погладил распухшую щеку.

– Опять бандитская пуля? – сочувственно спросил Мячиков.

– На этот раз – флюс. Зуб болел, а я его все не лечил, и вот...

– Дорогой Федор Федорович! – мягко сказал Мячиков. – Это зубная боль мешает вам понять... Выслушайте внимательно. Вы отправляете меня на пенсию, чтобы устроить на мое место Проскудина. И тогда я граблю инкассатора, чтобы найти похищенные деньги и благодаря своей прекрасной работе остаться на службе. Это же все элементарно. Только вот он, – Мячиков показал на верзилу, – отнял у меня деньги и все испортил!

– Не я у него, а он у меня отнял последний рубль! – возмутился задержанный.

– На тебе твой рубль! – закричал Мячиков. – Ты лучше скажи, куда девал мешок с деньгами?

Верзила взял рубль, спрятал в карман и ехидно спросил:

– А вы что, деньги мешками зарабатываете?

– Пожалейте меня! – взмолился Федяев, а верзила, уловив ситуацию, стукнул кулаком по столу:

– Отпустите меня, наконец!

– Федор Федорович, – запричитал Мячиков, – поймите, я ограбил Анну Павловну, когда она выходила из булочной...

– Пошли вон! Оба! – взревел несчастный прокурор.

– Что вы делаете, Федор Федорович! – ахнул Мячиков. – Вы отпускаете опасного преступника!

– Что тут у вас творится! – загремел верзила. – Сами грабят, а порядочных людей ни за что ни про что хватают на улице!