Катерина Гейтс - Последняя игра

– Как и полагается маньякам – ночью, – шепотом ответил Макс.

– Страшно-то как, – ответила я.

– Папку мою верни, Семенова, пока помню.

Я полезла в сумку, громко шуршала в ней бумажками, с хрустом вытянула папку и положила ее на стол, Ирина Викторовна проявила чудеса выдержки и ничего мне не сказала.

– Макс, – прошептала я, – я карандашом подчеркнула там кое-что.

Макс обиженно хмыкнул и принялся убирать папку в свою сумку, – на удивление, абсолютно бесшумно.

После пары я подошла со своей курсовой, Ирина Викторовна брезгливо взглянула на папку:

– Сдашь методисту, я потом посмотрю.

– А защищать? – обиженно протянула я.

– Семенова, – преподаватель подняла на меня глаза, – я так от тебя устаю на занятиях, избавь меня от защиты своей курсовой.

Я кивнула, значит, будет возможность сдать курсовую получше и попозже, попрощалась и вышла в коридор, проверила телефон – пусто.

– Маньяк ответил? – спросил меня Максим.

– Нет, ночью ответит, – улыбнулась я.

– Домой, Насть?

– Денису ключи закину на работу и поеду домой, пока! – я махнула рукой и пошла одеваться.

На крыльце в лицо мне, по обыкновению, ударил порыв ветра, было пасмурно, казалось, вот-вот перила покроются инеем, но был всего лишь октябрь, поэтому они сверкали глянцево-черным влажным блеском и выглядели почти такими же одинокими, как полуголые кусты и деревья за стоянкой. Я подняла воротник пальто и шагнула в позднюю осень. Сначала мне показалось, что кто-то ухватил меня за локоть, я встряхнула рукой и посмотрела вниз, в двух шагах от меня стоял смутно знакомый парень в коротком сером пальто; шарф, обмотанный вокруг шеи, доходил ему до половины лица.

– Настя, привет, – сказал он и повис у меня на правой руке, – а я вот иду, гляжу, ты идешь.

– Привет, Дима, – выдала память и расставила все на свои места, – а куда ты направлялся?

– Эм, – он поднял глаза к небу и сделал рукой широкий жест, – по делам, Анастасия, по делам. Вас проводить до метрополитена?

Я пожала плечами, он улыбнулся и, как я почувствовала, расслабился и выдохнул.

– Домой?

– К другу, – отрезала я, рука на моем локте заметно ослабила хватку, – ключи отдать, – объяснила я. Дима убрал руку и хлопнул меня по предплечью.

– На работу к нему заеду, он рано утром ушел, – продолжала объяснять я, а мой попутчик постепенно отходил от меня на расстояние вытянутой руки, – поедешь со мной?

– Поеду, – заметно скривился он и вошел в другие двери.

– Где работает наш друг? – спросил Дима.

– В баре, – почему-то застеснялась я.

– Понятно, отлично, – он снова улыбнулся и положил руку мне на плечо. – Очень люблю друзей, которые работают в баре, Настя. В сумке чего у тебя?

– Конспекты, курсовик, хотела сдать, но решила – в понедельник.

– Отличница? – усмехнулся Дима.

– Почти, – скромно подтвердила я.

Со мной заходить в заведение Дима наотрез отказался, остался на крыльце, незатейливо ковыряя подошвой ступеньки.

– Денис, – замахала я рукой, подходя к бару, выгребла из кармана связку ключей и положила на стойку.

– Привет, Настя, что-нибудь хочешь?

– Ой нет, за мной там знакомый увязался, – мои щеки покрылись румянцем, – на крыльце ждет.

– На крыльце в такую погоду? – удивился Дэн, – Чего это он?

– Кажется, решил, что ты мой парень, и стесняется.

– Ты будешь его переубеждать?

– Не сейчас, – я улыбнулась и помахала рукой в знак прощания.

На крыльце меня никто не ждал, я пожала плечами и медленно пошла к метро.

– Настя, – неожиданно позвонил мне Макс, – а что ты мне наподчеркивала там? Это плохое или хорошее, или исправить надо?

– Максим, смотря где, я была очень увлечена, просто обрати внимание на мои пометки.

– Два раза уже просмотрел, не могу сообразить, ты уехала уже?

– К метро иду, ключи заносила Дэну.

– Черт, у меня сейчас пара, – вздохнул Максим, – везет тебе с твоим свободным посещением! Пришла, посидела на профильном и уехала.

– Могу приехать завтра, мне на учебу не нужно, но ради тебя приеду.

– С ночевкой, – утвердил Максим, – или нет?

– Хорошо, в обед приеду, – ответила я и отправилась в привычное путешествие домой.

Мой путь домой состоит, кроме поездки на метро и небольшой пешей прогулки, еще и из полутора часов езды в электричке. Первое время мне это даже нравилось, – ехать, глазеть по сторонам, замечать интересные образы и красивые пейзажи за окном. После трех месяцев ежедневных поездок я добилась свободного посещения в университете и ездить стала два-три раза в неделю. Именно тогда я поняла, что любопытных образов в электричке, как и в любом другом общественном транспорте, я не найду, и мой энтузиазм к поездкам угас.

Обычно по приезду из университета я выходила работать в вечернюю смену официантом, это произошло и сегодня. Я за полчаса до начала смены уже была в баре и, не торопясь, пошла готовиться к смене. В раздевалке уже была моя закадычная напарница и извечная подруга – Кристина.

– Настя, вот тебе не лень? – спросила Кристина, надевая фартук.

– О чем ты?

– Ездить на учебу в Москву, потом – на работу сюда.

– Если бы каждый день, я бы не стала ездить, а два-три дня в неделю почему нет? Тем более я ночую часто там, – нормально.

– Эх, Настя, завела бы себе уже мужика там и не ездила, – Кристина на мгновенье задумалась, – не ездила бы сюда, – и кивнула головой.

– И комнату я снимаю за копейки, это веский аргумент, – округлила я глаза, Кристинка округлила свои в ответ.

И мы пошли в зал.

Взяв в охапку пакет со спагетти и прочей снедью, я покинула душный магазин, огляделась по сторонам и поняла, что плохо помню, в какую сторону мне возвращаться. Поставила пакет на пол и громко выругалась, проходящий мимо пожилой мужчина укоризненно посмотрел на меня, я развела руки в стороны и показала лицом, что крайне сожалею о произошедшем. Телефона у меня, конечно же, с собой не оказалось. За три недели в Абхазии я начала уже забывать о его существовании, и сейчас начала рыскать по карманам в поисках скомканного листочка, который Димка сунул мне в ладонь на вокзале.

А тем временем далекой осенью прошлого года…

Легла в постель и провалилась в сон, ног не чувствовала, так набегалась на работе, хотя был будний день. Снилось, как я тяну тяжелую железную дверь и не могу открыть ее. Дверь коричневая массивная с большой металлической ручкой… Я тихонько застонала и повернулась на другой бок, разбудил сигнал телефона – смс. Я протерла глаза – четыре утра. «Как и полагается маньякам», – заворчала я. «Настя, я прочитал все еще раз и исправил, спасибо! Спокойной ночи», – от Максима. Не спится ему, значит, можно не приезжать завтра, раз он исправил. Телефон завибрировал снова, незнакомый номер – «ничего предосудительного». Я усмехнулась: «Вот и маньяк объявился».

Мне снилась кромешная темнота: медленно, словно боясь удариться о невидимую преграду, я двигалась вперед, – ступенька, другая, третья, пальцы нащупали шершавую стену, а потом и впалую кнопку лифта. Радуясь своей маленькой победе, я прислонилась и чуть не рухнула в открывшиеся двери лифта. Во сне я зажмурилась, в ухо надрывно закричал будильник, который я забыла выключить накануне. Отогнав от себя обрывки сна с коричневой дверью, кромешной тьмой и шахтой лифта, я села на постели, за домами была видна полоска света, так некстати наступило утро.

Я налила себе крепкого чая и забралась на подоконник, люблю сидеть на подоконнике по утрам, да и вечерами тоже. Пыльное окно напоминало о моей летней лени, которая не дала мне совершить с ним водные процедуры. Я постоянно утешала себя, что лето кончится не скоро, очень, очень не скоро. И теперь серо-черные разводы внутри рамы всегда сверлили меня, словно у них внутри засохших капель были пронзительные прозрачные глазки. Я встряхнула головой и отвернулась от окна.

– Глазки, – пробормотала я, и подивилась в очередной раз своей фантазии.

Сказать, что квартира была старая – значит, ничего не сказать. Не могу точно предположить, в какую эпоху был построен этот дом, во времена «оттепели», пожалуй, он уже перевалил за кризис средних лет. Жаловаться мне было не на что, я снимала комнату по договоренности, а на деле – квартиру, поскольку вторая комната этой двухкомнатной обители была закрыта совладельцем квартиры ближе к перестройке. Я даже придумывала для себя историю его внезапного бегства, но закрытие напрочь комнаты никак не вязалось с моим предположением, что его срочно вызвали и он пропал. Первое время меня очень волновало, что там за дверью, но сломать дверь я не имела ни малейшего права, даже с точки зрения простой человеческой совести, а просверлить пару дырочек и поглядеть мне не позволял обычный человеческий страх. Хозяйка «моей» части квартиры, убеждала меня, что комната пустая и ничего страшного в ней попросту быть не может. Постепенно я смирилась с комнатой, как смиряются со странными, но тихими соседями, и в неуютные холодные вечера у меня складывалось впечатление, что в квартире я живу не одна. Я и моя комната, мы вместе тут живем.