Катерина Гейтс - Последняя игра

Пол в квартире состоял из окрашенных досок, местами облупившихся, местами выглядящих так, как будто они только сошли с досочного конвейера. Те, кто приходил ко мне впервые, передвигались тихо и осторожно, ожидая, что доски начнут скрипеть, а то и вовсе – провалятся у них под ногами. Я с улыбкой наблюдала за этими действиями, сама же, с первой секунды нахождения в квартире, знала – доски надежнее, чем кажутся на первый взгляд, у меня сложилось к ним невероятное доверие, шлейф которого окутывал каждый уголок квартиры, начиная от коридорной бабушкиной дорожки и заканчивая плинтусом у окна.

Своим жилищем я была довольна, стоило оно сущие копейки, в нем было уютно, тепло и сухо. Все эти плюсы, пока что, перевешивали существенный минус – поездки в университет. Не такие частые, но буднично-утомительные, а чем я буду заниматься после окончания университета, я даже не решалась задумываться, говоря себе: «Еще не время, еще рано». Так я дотянула до пятого курса, чередуя работу в баре и на детских праздниках с частыми поездками в Москву. В Москве у меня жило несколько по-настоящему близких друзей, это Дэн – мой бывший коллега, уехавший в Москву за пару лет до меня, его невеста Натали и мой сокурсник Максим, с ним мы подружились уже в университете. В городке московской области, где я жила, моей подружкой была Кристина, коллега по обеим моим работам. Список невелик, но иметь четырех близких людей в радиусе вытянутой руки – это большая ценность.

Так я встречала осень этого года, со свисающей с подоконника ногой, чашкой чая в руке, запертой комнатой и каплями на стекле. Телефон на кровати затрещал, на третий сигнал я сделала неловкую попытку спрыгнуть, которая привела к успешному горячему душу из чашки, я выругалась и взяла трубку, не спалось Максиму.

– Настя, ты едешь? – радостно вопил он.

– Да собираюсь, – соврала я, задохнувшись смехом, – а что?

– Просто я тебя жду.

– На вокзале?

– Не язви, когда будешь? – обиделся Макс.

– Через часа два, – протянула я, накручивая на палец прядь волос, и представляя, что на мне еще только ночная пижама, (эта мысль меня насмешила, ведь дневных пижам, насколько я знаю, не существует).

Я стянула с себя мокрую рубашку, сделала на голове пучок и пошла умываться. В комнате тихонько тренькал телефон, внизу просыпались и лили воду соседи. Еще эта тема диплома, которую нужно выбрать, я поморщилась и залезла под душ. Неужели Макс и вправду ее уже выбрал, интересно, какую? Кстати, Максим действительно перевелся к нам с исторического, говорят, еще на первом курсе. Я никогда не спрашивала его о причинах такого поступка. Историк-сказочник, Ирина Викторовна всегда была остра на язык и очень язвительна в своих замечаниях, однако ее выпускники всегда были лучшими, а попасть к ней, как к руководителю диплома, было нелегко. Она выбирала студентов сама, два-три человека, сколько ей позволяла нагрузка и, говорят, очень помогала с работой. Я тяжело вздохнула, «классические образы», все мои исследовательские работы связаны с этой темой, стоит серьезно подумать над дипломом.

Я отыскала листочек и радостно запрыгала на месте! Потеряться в центре Сухуми с пакетом еды – не самая радужная перспектива окончания моего отпуска, которое тоже было под большим вопросом, так как билеты домой были куплены только у Димки. В общем-то, до сегодняшнего утра, домой я сильно и не стремилась. На минуту я задумалась, а где он вообще – мой дом? Еще два дня назад я была уверена, что в Москве в шикарной квартире, полгода назад в Подмосковье в маленькой старой комнатке, а сегодня? В залитом солнечным светом Сухуми – ни больше, ни меньше. Я подхватила пакет и пошла вниз по улице, припоминая нашу очередную встречу с Димкой.

С тяжелым сердцем я подошла к кабинету методиста, прижав к груди выстраданную курсовую работу, которую в пух и прах разнесла бы Ирина Викторовна, да и Макс презрительно усмехнулся, что мол, тебе Семенова, не глядя поставят. Дверь неожиданно широко распахнулась:

– Всего доброго, Ксения, – поклонился человек в кабинет, шагнул вперед и остановился, – Настя?

Я щелкнула было пальцами, соображая кто передо мной, как из кабинета меня окликнули:

– Семенова, быстрее, мне ехать пора!

Я зашла и со вздохом положила на стол папку.

– Выстрадала? – заулыбалась методист Ксюша.

– О да, – кивнула я, – не поставит она мне.

– Настя, тебе не глядя поставит, это же проходная работа, прекрати, – махнула рукой Ксюша, убирая мою папку, куда следует, – таких как ты, на моей памяти, было у нас полсотни, и всем ставили просто так.

– А меня глава кафедры не любит, – потупилась я.

– Настя, – укоризненно поглядела на меня методист, – тебе надо, чтобы она тебя любила или чтобы защититься хорошо дала?

– Ксюш, мне и то, и другое!

– Подавай ей все, – засмеялась Ксюша, – Настя, еще есть ко мне вопросы?

– Неа, – развернулась я к выходу, медленно вытекла из кабинета и прислонилась к стене.

– Плывешь? – ехидно встретили меня.

– Опять ты? – передо мной снова стоял много– или малознакомый парень и широко улыбался.

– Дима, ты забыла?

– Если ты будешь появляться еще чаще, я тебя запомню! – ответила я.

– Будет очень, очень кстати, – улыбнулся Дима и подошел ко мне поближе, – что сдавала?

– Курсовую, плохую курсовую, – стало стыдно мне.

– Так бывает, – взял меня под руку Дима, и мы пошли под удивленные взгляды знакомых студентов, – валяешь дурака полмесяца, а потом за два дня пишешь в надежде, что прокатит. И прокатывает у некоторых.

– Вот и мне так говорят, – кивнула я, вызволяя свою руку, – пойду.

– Куда? К другу в бар?

Я сделала глубокий вдох, и, не найдя ответа, пошла в другую сторону.

– Настя, не обижайся ты, – дергал меня за рукав Дима, словно маленький ребенок маму, мне стало неловко.

– Я не обижаюсь, – повернулась я к нему, – ты сначала появляешься, потом исчезаешь, а потом хочешь, чтобы я помнила, как тебя зовут.

– А ты так сразу и забыла, как меня зовут, – сложил он руки на груди и усмехнулся.

– Тоже верно.

– Забирай свое пальто, сегодня я тебя дождусь и никуда не уйду, – великодушно сказал Дима и пошел на первый этаж.

Я пожала плечами и пошла следом. Пока я одевалась, краем глаза увидела Ксению, весело болтающую с Димой в дверях, она похлопала его по плечу и улыбнулась, поглядев на меня. Я пялила на голову шапку и мысленно пыталась встряхнуться, вот чего ради я сейчас одеваюсь и иду? Нужно ли мне это? Дима галантно открыл передо мной дверь и снова взял меня под руку, его макушка была наравне с моим плечом, интересно, уютно ли ему идти именно так?

– Откуда ты знаешь Ксюшу? – спросила я.

Дима задумался, мы медленно вышли из ворот и повернули направо, в сторону метро, светило тусклое полупрозрачное солнце, нам навстречу шли студенты, – немудрено, ведь первая пара закончилась несколько минут назад. Удачно я приехала, успела сдать работу, пока методист была на месте. Я заулыбалась и мысленно сказала: «Ай да я».

– Знакомая, – задумчиво ответил Дима, – долго объяснять, я в другой раз расскажу. Не подумай, у нас ничего не было, – поднял он кверху руки.

– Еще бы у вас было, – поперхнулась я, – она вон какая красивая, высокая. Дим, а тебе удобно вот так идти? Что ты едва дотягиваешь до моего плеча.

– Если бы мне было неудобно, – выделил он слово «не», – я бы не стал звать тебя прогуляться, не дожидался и, уж точно, не пошел бы рядом с тобой. Мне не противно твое общество, Настя, можешь быть спокойна.

– Я не это имела в виду.

– Чудесно, – улыбнулся Дима, – куда мы идем?

– Провожаем меня до метро? – предположила я.

– Хочешь, будет так, – хитро поглядел на меня Дима, – но помнится мне, кофе мы так и не допили.

– И то верно. Туда же?

– Думаю, да.

Мы перешли дорогу и двинулись в обратную сторону, в маленькую кофейню, где у меня пошла носом кровь и где готовили вкусный кофе. Дима вновь открыл передо мной все двери, помог снять пальто и усадил в кресло. Поинтересовался, что мне заказать и, не дожидаясь официанта, ушел к стойке. Я складывала из салфетки журавлика, мимо пробежал Максим, я постучала в стекло, он помахал мне рукой и побежал дальше.

– Убирай журавлей, – Дима сел со мной рядом, – лед принесут позже.

Я улыбнулась и положила журавлика на подоконник.

– Ты умеешь их делать?

– Кого? – удивился Дима. – Журавликов-то? Конечно, это мой основной заработок.

Я пила кофе, Дима собирал и разбирал журавлика и молчал. Мне нечего было спрашивать, так мы и сидели: отстраненная я, удивленный скомканный журавлик и угрюмый Дима.

– Можно я его заберу? – неожиданно спросил он меня.