Комната Вагинова - Секисов Антон
В институте Нина так и не завела подруг. Получив диплом, она год проработала в школе и поняла, что это не для нее. Не для нее оказалась и масса других работ: от менеджера по продажам в фитнес-клубе до корректора в издательстве православной литературы. Потом Нина устроилась обозревателем в глянцевый журнал о кино. Настоящий подарок судьбы: светская жизнь, вольный график и хорошие деньги. Рабочий день состоял из закрытых показов, фуршетов, разговоров с актерами и режиссерами в непринужденной атмосфере. Европейские фестивали, голливудские звезды, подарки от киностудий. Игристое в разгар рабочего дня, заинтересованный взгляд актера, сыгравшего Капитана Америку. А на уме у Нины было только одно: вот бы сейчас в Приозерск, к бабушке, в этот темный мешок, к пропитавшимся пылью советским книгам.
Нине казалось, что теперь она гораздо несчастнее, чем в бабушкином плену, что все это ей категорически не подходит. Нина начала пить антидепрессанты, испортила отношения со всеми коллегами и спустя полгода мучений уволилась. Сменила еще несколько скучных работ, несколько тесных квартир, нескольких глупых мужчин — а потом вышла замуж за Диму. Дима был безработным писателем и бегуном-марафонцем. Его личный рекорд — сто километров на сверхмарафоне в Одессе. Дима бегал с утра ежедневно, по много часов. В редкие дни, когда бегать не получалось, Дима был нервным и мрачным, расчесывал кожу, грыз ногти, смотрел на Нину с рассеянной неприязнью и не вступал в диалог. С годами у него начались проблемы с коленями, позвоночником и сосудами, но без бега Дима не мог. У Димы были огромные черные вены. Нина все думала: нужно отвести его к врачу.
Они прожили вместе пять лет. Нина так до конца и не разобралась, откуда Дима брал деньги на жизнь. Жили они очень скромно, весь год мечтали о том, как поедут на море или хотя бы снимут дачу за городом, но, когда приближалось лето, всякий раз оказывалось, что денег на отпуск нет. Они так никуда и не съездили — только один раз к родителям Димы на длинные майские выходные. А потом Дима умер в середине забега, на публике, во время полумарафона по Невскому. Тут Нина серьезно задумалась: здесь что-то не так. Конечно, молодые мужчины иногда умирают. И даже не иногда, а довольно часто — целыми пачками и каждый день. Но Нина ни разу не слышала, чтобы у кого-то из ее коллег или знакомых — тех, кого она условно могла бы назвать подругами за неимением настоящих подруг, — умер бойфренд или муж. Никто не оказывался даже в пограничной со смертью ситуации. А на счету у Нины два мертвеца. У кого угодно может умереть парень, от этого не застраховаться. Но двое! А если вспомнить про бабушку, то получится какое-то безумное нагромождение смертей — как в ранних трагедиях Шекспира. Усугубляют ситуацию и обстоятельства смерти обоих бойфрендов: один погиб уезжая, второй — в каком-то смысле убегая от Нины. Нужно быть дурой, чтобы не уловить символизм. Три смерти, включая бабушкину, к каждой из которых Нина причастна и не причастна одновременно. Но не преувеличивает ли она свою роль? Дима был взрослым мужчиной, неужели его нужно было упрашивать, за ручку вести к врачу? Неужели он сам не чувствовал тревожных симптомов? С другой стороны, разве Нина развалилась бы на части, если бы просто сказала: Дима, может, сходишь к врачу? На это Нина сама себе отвечала: не развалилась бы.
Со своим последним — или здесь уместно сказать «крайним»? — со своим крайним бойфрендом Володей Нина познакомилась в приложении для знакомств. Это был странный мэтч. Нина слегка удивилась, когда увидела фото Володи под надписью «У вас новая пара». Она совершенно не помнила, чтобы ставила этой бухгалтерской физиономии лайк.
Володя написал первым, и они стали общаться. Общение было вялым, тянулось неделями: бесконечный смол ток, осторожное прощупывание почвы. Наконец Нина сама предложила встретиться: ее утомляли подвешенность, разговор ни о чем. Она пришла в платье с глубоким вырезом, от которого у Володи потемнело в глазах. Он был просто не в состоянии оторвать взгляд от груди — для взрослого мужчины под сорок это был подозрительный и печальный симптом. Справедливости ради к плюсам Володи следовало отнести приятное чувство юмора, чистые ботинки и аккуратные ногти. Он был понурым и гладко выбритым, в очках и с залысинами, в сером костюме, с пластмассовыми часами, как будто украденными у ребенка. Володя и Нина долго гуляли по центру, мерзли на набережных, нелегально пробрались в Таврический сад и забрались на дерево.
На стволе кто-то вырезал пентаграмму, и Володя сказал: о, да ведь это звезда Давида. Нина сказала, что это пентакль. Володя не согласился и стал приводить какие-то аргументы. «Уж я-то знаю», — сказала Нина. Она достала телефон и начала гуглить изображение пентаграммы. В этот момент Володя дернулся к ней и поцеловал в губы. Нина вспомнила, что он уже пытался вытворить это часом раньше, когда они только шли в направлении сада. На светофоре Володя заискивающе посмотрел ей в глаза и стал наклоняться, и в это время одна неизвестная женщина очень громко сказала другой: «Как пережить момент, когда повсюду сперма летает?» — имея в виду тополиный пух. Позже Володя признался, что посторонние женщины с громкими неуместными комментариями неотступно преследуют его с юных лет — как эринии.
В общем, там, на дереве, их охватило подобие страсти, и, когда Володя проводил Нину до дома, она пригласила его к себе. Володя сморщился, неожиданно побледнел и поспешил удалиться, пробормотав невнятные извинения. На следующий день он признался, что еще женат: это формальность, они в стадии расставания, Володя непременно подаст на развод, только это дело не быстрое. Согласится ли Нина слегка потерпеть?
Нину не назовешь искушенной дамой, и все же ей показалось, что она слышала нечто подобное миллион раз. Она сухо ответила, что такой формат отношений ей неинтересен и пусть Володя поищет кого поглупей. Вообще-то Нину не стесняли моральные принципы и другие абстракции и не смущал статус любовницы сам по себе. Напротив, она дорожила личным пространством, и эксклюзивное право на тело Володи ей было без надобности. Ей не нравился статус любовницы при Володе: в этом было что-то совсем унизительное, откровенно проигрышное. Совершенно обыденный тип, твердые шесть из десяти. В приложении для знакомств Нина найдет другого такого же за пять минут, да еще без жены. К тому же у Володи был сын. Вслух Нина бы такое в жизни не произнесла, ей было стыдно даже думать об этом, и все-таки факт оставался фактом: дети для Нины были явным минусом.
Но Володю отказ не смутил, и они продолжили вялотекущее общение на нейтральные темы. Прошло где-то полгода, и Володя ей написал: «Я развелся…………» Многозначительных точек в конце предложения было больше десятка. «Ладно, — подумала Нина со вздохом, — уговорил».
Им было достаточно интересно друг с другом. Не прямо-таки захватывающе интересно, но ничего, бывало и хуже. Володя был очень приятным и добрым парнем. И ей вдруг стало его страшно жаль. Она решила: надо спасти Володю, поскорей оттолкнуть его от себя. И уже на третьем свидании поставила ультиматум: «Ты берешь меня замуж или я ухожу». Эта фраза не вытекала из разговора, не отражала настоящих намерений Нины. А говорить такое Володе, только что пережившему тяжелый бракоразводный процесс, было просто бессмысленно. Нине хотелось, чтобы он встал и ушел. Они сидели в кафе-раменной возле Московского вокзала. Володя сказал, что это самая приличная раменная из сегмента дешевых. Еду долго несли. А когда принесли, Нинин рамен оказался холодноватым. Мужчина за соседним столиком чавкал просто чудовищно, и еще громче хлебал. Нине хотелось сделать ему замечание, но над зоной выдачи висела растяжка с надписью крупными буквами: «Громко чавкая, вы делаете комплимент нашему шеф-повару». Володя немного подумал и сказал: «Тогда выходи за меня». А потом, когда принесли счет, Володя сказал: «Подождите» — и очень долго шарил в карманах в поисках скидочного купона. Пока они ждали сдачу, Володя смастерил для Нины обручальное кольцо из проволочной уздечки от бутылки сидра.
