Габриэль Витткоп - Вечный альманах гарпий

Габриэль Витткоп

ВЕЧНЫЙ АЛЬМАНАХ ГАРПИЙ

с объяснением их происхождения, повадок, обычаев, метаморфоз и судеб

Рисунки Габриэль Витткоп

Благодарим Николя Делеклюза за помощь в подготовке этой книги.

Qu'il soit permis à l'éditeur d'exprimer la plus profonde gratitude à monsieur Nikola Delescluse dont l'assistance amicale a rendu possible la parution du présent ouvrage.

Quaedam vero gignuntur ex non genitis…

Caius Plinius Secundus

Historia naturalis.[1]

Песнь Гарпий

Лунный серп уже в плюще незрим:В грозном бело-черном одеянье —Коготь мы о камень заострим.

Посмотри в глаза мои, сестра:Там четыре зеркала, и восемь,И шестнадцать, дальше — несть числа.Слышу, как добыча к алчным тянется устам,Чую запах — знать, пришла пора,Слышу, как в утес костей стучит кровавый вал,Слышишь, слышишь ли, сестра?Слышу, как вдоль троп озера грив шуршат —Сети бурой страх.Посмотри в глаза мои, сестра:Там четыре зеркала, и восемь,И шестнадцать, дальше — несть числа.

Лунный серп уже в плюще незрим:В грозном бело-черном одеянье —Коготь мы о камень заострим.

Представление Гарпий

Они вездесущи и всегда настороже, так что нам от них не ускользнуть. Они ускользают от нас сами, ведь мы знакомы с ними, в основном, по греческому классицизму, а эта поздняя и слишком созерцательная эпоха не очень подходит для изучения богинь-матерей. Однако ключ к разгадке кроется в их имени: Harpyai — «похитительницы», «воровки». Мы знаем, что изначально они персонифицировали критское божество смерти, представленное в «Одиссее» бушующим ветром. Гарпии появляются также под видом красных коршунов или орланов, которым фракийцы регулярно бросают пищу.

В перенасыщенной индуистской теогонии они становятся демонами небосвода, прекрасными, как крупные хищные птицы. Но кому под силу познать метаморфозы Гарпий?

Непрестанно меняясь из века в век, они принимают все новые, непривычные обличья, перетекающие одно в другое в вечном движении, похожем на волнение моря, где они и зародились. Эти демоны бури — еще и морские создания. Их отец — Тавмант, сын Геи и владыка роскошных бездн, а мать — неуловимая Электра, дочь Океана и Фетиды.

Их сестра — Ирида, беспрестанно мечущаяся между миром богов и глубинами Аида. Они двоюродные сестры Форкид — этих загадочных Грай, старых дев, которые, согласно ошибочному иконографическому толкованию, обладают одним общим глазом и, подобно самим Гарпиям, выступают в роли внезапных разрушительниц. Однако, согласно Гомеру, три сестры воплощали в резких порывах ветра архаическую Афину Палладу — грозную трехликую разрушительницу. Двойственные Гарпии, которых Гесиод наделяет «светлыми волосами», не только приносят скоропостижную смерть, но и, возможно, являются неприкаянными душами, ведь душа нередко изображалась в виде птицы или получеловека-полуптицы. В греческих могилах найдено множество терракотовых фигурок птиц с человеческой головой, очевидно, связанных с погребальными обрядами.

Когда аргонавты прибыли в Салмидесс в восточной Фракии, где правил Финей, они обнаружили, что боги поразили его слепотой за желание предсказать будущее. Согласно Аполлонию Родосскому, царю вдобавок докучали Гарпии, обрушиваясь на еду и хватая кушанья с прожорливостью, присущей хищникам, — gula digna rapacibus, а также, как сообщает нам уже Вергилий, ужасно пачкали то, что оставалось. Именно это отвращение, одна из бесчисленных граней ужаса, заставило Финея отказаться от пищи и тем самым погубило его.

Идет ли речь о смерти, плене или похищении, Гарпии всегда возникают совершенно внезапно, и это одна из их постоянных особенностей.

В III-й Книге «Энеиды» Вергилий показывает эту страшную скорость их бурного и суматошного появления:

At subitae horrifico lapsu de montibus adsuntHarpyiae et magnis quatiunt clangoribus alas,Diripiuntque dapes, contactuque omnia foedantImmundo…[2]

Гарпий, как правило, две или три: Окипета, также называемая Окитоэ — «Быстрокрылая»; Аэллопа — «С ветряными подошвами»; а третью сестру зовут Келайно — «Мрачная». Гарпии иногда изображаются с двойной парой крыльев.

Финей был все же избавлен от Гарпий, когда два крылатых духа, Калаид и Зет, сыновья Борея, бросились в погоню за ними с мечами в руках. Во время безумной воздушной гонки они долетели до самых Строфад, получивших свое название, напоминающее о повороте, несомненно, потому, что, по морским поверьям, ветры всегда резко меняют свое направление в этих краях. Именно там Гарпии, тоже внезапно развернувшись, стали молить о пощаде, и их простили по ходатайству Ириды.

Все это складывается в метеорологическую аллегорию для мореплавателей, но, согласно полузабытому мифу, одна из Гарпий, оплодотворенная на океанских просторах любезным Зефиром, еще и произвела на свет сказочного коня Ахилла.

По одной из версий, после своего поражения Гарпии удалились в пещеру Дикте на Крите.

Согласно другому толкованию, лишь Окипета пообещала удалиться и больше не причинять вреда, тогда как неисправимая Аэллопа долетела до Пелопоннеса, где утопилась в реке, названной с тех пор Гарпис.

Подобно Эриниям (к которым они приводят тех, кого настигает возмездие), Гарпии исполняют божественные приговоры. Так, например, они отдают трех дочерей Пандарея, похитившего золотую сторожевую собаку, в руки грозных судей, дабы дети искупили вину отца. Эта идея искупления, похоже, дожила до нового времени, и в «Божественной комедии» Гарпии явно воплощают вечное раскаяние и появляются в ХIII-й Песни — это «Лес Гарпий» в Седьмом Круге Ада, где они терзают самоубийц, превращенных в деревья, с мучительным постоянством обгладывая их листву.

Как видим, мифы о Гарпиях, скорее, противоречат друг другу, нежели взаимно дополняются, и происходит даже полное расщепление символов. Наверное, Гарпии, незапамятные богини-матери, гораздо древнее изложенных по традиции мифов и не поддаются слишком четкому и скрупулезному толкованию. Они стары, как небо и как смерть. Гарпии — образ пожирающей Матери, космического существа, которое глотает и извергает в одном вечном двойном движении. Поэтому они родственны бородатым сиренам, богиням-змеям, изрыгающим большие реки, божествам хтонических глубин.

Фрейдистское понятие матери-грифа соответствует их двойственности и согласуется с нашим знанием о них — с тем, что мы так явственно чувствуем в тайниках души, с тем ключом к загадке, которая терзает нас — возможно, вписанная в бело-черный рисунок их оперения.

Черепаха и гарпия, потерявшая свое зеркало

По свету гарпия блуждала,В кармане у нее лежалоБольшое зеркало всегда:Хрусталь — прозрачный, как вода.И вот однажды так случилось,Что гарпия с ним распростилась,И воплями она с испугаВмиг огласила всю округу:Грудь раздирала, волосы рвала,Друзей подозревала и богов кляла.Пришла к ней экономка — черепаха —И начала перебирать со страхаГоршки, тарелки, вилки и бокалы:На месте все — лишь зеркало пропало!В досаде гарпия тогдаЕй рассказала, в чем беда.Служанка вежливо молчалаИ только головой качала,Затем гнусавым голоском,Что как бы с древностью знакомНа дне старинного камина,Хозяйке отвечала чинно:«Постигло вас большое горе,Утрата велика, не спорю,Но вам ли, госпожа, саму себя не знатьИ нужно ль о себе же вам напоминать?Понятно ведь: как у стервятника, у вас крылаИ, как у грифа, когти, шея же — черно-бела.Зачем вам понапрасну свой же облик зреть?Ведь с возрастом нам свойственно стареть,И зеркало покажет без стыдаСтаруху, что была когда-то молода!Сто восемьдесят лет на свете я живуИ чаровницею давно уж не слыву:Повыпали все зубы, череп облысел,И если иней сединой власа одел,То зеркалу, каким оно ни будь,Уж никогда нам лета не вернуть.Так хватит убиваться, слезы лить:Тому, что миновало, впредь не быть,А зеркало раскроет лишь подчас,Как беспощадно время губит нас».

Так черепаха говорила,Поскольку старость наделилаСпокойной мудростью ее,Но молодое пламенно бытье:Крамолы в этом, право, нет —На том стоит весь свет.

Сонник