Габриэль Витткоп - Вечный альманах гарпий

Вечный альманах Гарпий

Gabrielle Wittkop

Almanach perpétuel des Harpies

Рисунки Габриэль Витткоп

Благодарим Николя Делеклюза за помощь

в подготовке этой книги. Qu'il soit permis à l'éditeur

d'exprimer la plus profonde gratitude à monsieur Nikola

Delescluse dont l'assistance amicale a rendu possible

la parution du présent ouvrage.

Quaedam vero gignuntur ex non genitis...

Caius Plinius Secundus

Historia naturalis.[1]

Volucrum natura LXXXVII

Песнь Гарпий

Лунный серп уже в плюще незрим:

В грозном бело-черном одеянье —

Коготь мы о камень заострим.

Посмотри в глаза мои, сестра:

Там четыре зеркала, и восемь,

И шестнадцать, дальше — несть числа.

Слышу, как добыча к алчным тянется устам,

Чую запах - знать, пришла пора,

Слышу, как в утес костей стучит кровавый вал,

Слышишь, слышишь ли, сестра?

Слышу, как вдоль троп озера грив шуршат —

Сети бурой страх.

Посмотри в глаза мои, сестра:

Там четыре зеркала, и восемь,

И шестнадцать, дальше — несть числа.

Лунный серп уже в плюще незрим:

В грозном бело-черном одеянье —

Коготь мы о камень заострим.

Представление Гарпий

Они вездесущи и всегда настороже, так что нам от них не ускользнуть. Они ускользают от нас сами, ведь мы знакомы с ними, в основном, по греческому классицизму, а эта поздняя и слишком созерцательная эпоха не очень подходит для изучения богинь-матерей. Однако ключ к разгадке кроется в их имени: Harpyai — «похитительницы», «воровки». Мы знаем, что изначально они персонифицировали критское божество смерти, представленное в «Одиссее» бушующим ветром. Гарпии появляются также под видом красных коршунов или орланов, которым фракийцы регулярно бросают пищу.

В перенасыщенной индуистской теогонии они становятся демонами небосвода, прекрасными, как крупные хищные птицы. Но кому под силу познать метаморфозы Гарпий?

Непрестанно меняясь из века в век, они принимают все новые, непривычные обличья, перетекающие одно в другое в вечном движении, похожем на волнение моря, где они и зародились. Эти демоны бури - еще и морские создания. Их отец - Тавмант, сын Геи и владыка роскошных бездн, а мать - неуловимая Электра, дочь Океана и Фетиды.

Их сестра - Ирида, беспрестанно мечущаяся между миром богов и глубинами Аида. Они двоюродные сестры Форкид - этих загадочных Грай, старых дев, которые, согласно ошибочному иконографическому толкованию, обладают одним общим глазом и, подобно самим Гарпиям, выступают в роли внезапных разрушительниц. Однако, согласно Гомеру, три сестры воплощали в резких порывах ветра архаическую Афину Палладу - грозную трехликую разрушительницу. Двойственные Гарпии, которых Гесиод наделяет «светлыми волосами», не только приносят скоропостижную смерть, но и, возможно, являются неприкаянными душами, ведь душа нередко изображалась в виде птицы или получеловека-полуптицы. В греческих могилах найдено множество терракотовых фигурок птиц с человеческой головой, очевидно, связанных с погребальными обрядами.

Когда аргонавты прибыли в Салмидесс в восточной Фракии, где правил Финей, они обнаружили, что боги поразили его слепотой за желание предсказать будущее. Согласно Аполлонию Родосскому, царю вдобавок докучали Гарпии, обрушиваясь на еду и хватая кушанья с прожорливостью, присущей хищникам, - gula digna rapacibus, а также, как сообщает нам уже Вергилий, ужасно пачкали то, что оставалось. Именно это отвращение, одна из бесчисленных граней ужаса, заставило Финея отказаться от пищи и тем самым погубило его.

Идет ли речь о смерти, плене или похищении, Гарпии всегда возникают совершенно внезапно, и это одна из их постоянных особенностей.

В III-й Книге «Энеиды» Вергилий показывает эту страшную скорость их бурного и суматошного появления:

At subitae horrifico lapsu de montibus adsunt

Harpyiae et magnis quatiunt clangoribus alas,

Diripiuntque dapes, contactuque omnia foedant

Immundo...[2]

Гарпий, как правило, две или три: Окипета, также называемая Окитоэ — «Быстрокрылая»; Аэллопа — «С ветряными подошвами»; а третью сестру зовут Келайно — «Мрачная». Гарпии иногда изображаются с двойной парой крыльев.

Финей был все же избавлен от Гарпий, когда два крылатых духа, Калаид и Зет, сыновья Борея, бросились в погоню за ними с мечами в руках. Во время безумной воздушной гонки они долетели до самых Строфад, получивших свое название, напоминающее о повороте, несомненно, потому, что, по морским поверьям, ветры всегда резко меняют свое направление в этих краях. Именно там Гарпии, тоже внезапно развернувшись, стали молить о пощаде, и их простили по ходатайству Ириды.

Все это складывается в метеорологическую аллегорию для мореплавателей, но, согласно полузабытому мифу, одна из Гарпий, оплодотворенная на океанских просторах любезным Зефиром, еще и произвела на свет сказочного коня Ахилла.

По одной из версий, после своего поражения Гарпии удалились в пещеру Дикте на Крите.

Согласно другому толкованию, лишь Окипета пообещала удалиться и больше не причинять вреда, тогда как неисправимая Аэллопа долетела до Пелопоннеса, где утопилась в реке, названной с тех пор Гарпис.

Подобно Эриниям (к которым они приводят тех, кого настигает возмездие), Гарпии исполняют божественные приговоры. Так, например, они отдают трех дочерей Пандарея, похитившего золотую сторожевую собаку, в руки грозных судей, дабы дети искупили вину отца. Эта идея искупления, похоже, дожила до нового времени, и в «Божественной комедии» Гарпии явно воплощают вечное раскаяние и появляются в ХIII-й Песни — это «Лес Гарпий» в Седьмом Круге Ада, где они терзают самоубийц, превращенных в деревья, с мучительным постоянством обгладывая их листву.

Как видим, мифы о Гарпиях, скорее, противоречат друг другу, нежели взаимно дополняются, и происходит даже полное расщепление символов. Наверное, Гарпии, незапамятные богини-матери, гораздо древнее изложенных по традиции мифов и не поддаются слишком четкому и скрупулезному толкованию. Они стары, как небо и как смерть. Гарпии - образ пожирающей Матери, космического существа, которое глотает и извергает в одном вечном двойном движении. Поэтому они родственны бородатым сиренам, богиням-змеям, изрыгающим большие реки, божествам хтонических глубин.

Фрейдистское понятие матери-грифа соответствует их двойственности и согласуется с нашим знанием о них - с тем, что мы так явственно чувствуем в тайниках души, с тем ключом к загадке, которая терзает нас — возможно, вписанная в бело-черный рисунок их оперения.

Черепаха и гарпия,

потерявшая свое зеркало

По свету гарпия блуждала,

В кармане у нее лежало

Большое зеркало всегда:

Хрусталь - прозрачный, как вода.

И вот однажды так случилось,

Что гарпия с ним распростилась,

И воплями она с испуга

Вмиг огласила всю округу:

Грудь раздирала, волосы рвала,

Друзей подозревала и богов кляла.

Пришла к ней экономка - черепаха –

И начала перебирать со страха

Горшки, тарелки, вилки и бокалы:

На месте все - лишь зеркало пропало!

В досаде гарпия тогда

Ей рассказала, в чем беда.

Служанка вежливо молчала

И только головой качала,

Затем гнусавым голоском,

Что как бы с древностью знаком

На дне старинного камина,

Хозяйке отвечала чинно:

«Постигло вас большое горе,

Утрата велика, не спорю,

Но вам ли, госпожа, саму себя не знать

И нужно ль о себе же вам напоминать?

Понятно ведь: как у стервятника, у вас крыла

И, как у грифа, когти, шея же - черно-бела.

Зачем вам понапрасну свой же облик зреть?

Ведь с возрастом нам свойственно стареть,

И зеркало покажет без стыда

Старуху, что была когда-то молода!

Сто восемьдесят лет на свете я живу

И чаровницею давно уж не слыву:

Повыпали все зубы, череп облысел,

И если иней сединой власа одел,

То зеркалу, каким оно ни будь,

Уж никогда нам лета не вернуть.

Так хватит убиваться, слезы лить:

Тому, что миновало, впредь не быть,

А зеркало раскроет лишь подчас,

Как беспощадно время губит нас».

Так черепаха говорила,

Поскольку старость наделила