Екатерина Вильмонт - Зеленые холмы Калифорнии
– Только пожалуйста, ездите осторожно! – предупредила Алина.
– И не вздумай сажать Стаську за руль! Она не умеет! – сказала я.
– Нет, что вы! Я свою машину никому не дам! – ослепительно улыбнулась Нилли. – Я уже два раза ее била, и мама сказала, что больше не купит мне машину… Так что не волнуйтесь.
– Стасечка, возьми куртку, можешь замерзнуть! – пробормотала Ариадна.
– Не замерзну! – буркнула Стаська.
– Нет, ты возьми куртку, не помешает, – миролюбиво заметила Нилли.
Когда они со смехом выбежали из дома, я почувствовала, что Ариадна вздохнула с облегчением.
– Теперь у меня не будет спокойной минутки, – призналась я.
– Нет, не волнуйтесь, Леокадия Петровна. Нилли хорошо водит и вообще очень разумная особа.
– Да, она хорошая девочка, – подтвердила Ариадна. – Стасе же веселее со сверстниками… Ну, мои дорогие…
– Адя, подожди, – перебила ее Алина, – тебе надо купить Стасе сэлфон, тогда ты будешь спокойна.
– Сэлфон – это мобильник? – спросила я.
– Ну да. Ваши ведь здесь не работают.
– Да? А я и забыла о нем… Но это прекрасная идея. Адя, пожалуйста, давай купим… я сама куплю, у меня есть деньги.
– Разберемся! – со счастливой улыбкой воскликнула Адька. Она была счастлива, что хоть на день избавилась от дочери…
Стася
Как классно, что у меня сразу нашлась подружка! Такая клевая девка эта Нилли! А имя у нее на самом деле старинное русское – Неонила! Я сразу почувствовала какое-то родство с ней. В нашей семейке тоже имена – зашибись! А еще она сказала, что я красивая и здорово говорю по-английски! И мы поехали в Сан-Франциско! Так классно катить в шикарной тачке по хайвею, пусть даже с подружкой, а не с парнем, а вокруг они – зеленые холмы Калифорнии!
– Посмотри направо! – закричала вдруг она.
Я посмотрела и просто чуть не шизнулась. Олени! Их было штук пять. Пронеслись и исчезли.
– Видела?
– Да! Какой кайф! Жалко, я фотик не взяла! Хотя все равно не успела бы снять!
– Хорошо, что ты по-английски говоришь, в компании проблем не будет.
– В твоей компании все америкосы?
– Да нет, в основном русские, но говорим мы больше по-английски, привычка. Слушай, а ты кем быть собираешься?
– Сама не знаю… Но с точными науками у меня слабо, так что… что-нибудь такое… Переводчиком, например, или можно туризмом заняться… А ты?
– А я дизайнером.
– Каким?
– Хорошим! – засмеялась Нилли.
– Ну в смысле ты чем думаешь заниматься? Одеждой, мебелью или промышленным дизайном?
– Думаю, одеждой. Я с детства люблю шить. А ты?
– Шить? Ненавижу! Я вообще пока ни фига не знаю. Были у меня планы, но… рухнули. Теперь надо снова определяться.
– А ты у мамы остаться не хочешь?
– Вот еще!
– А почему? В Америке все-таки такие перспективы…
– У нас тоже перспектив до фига!
– А парень у тебя есть?
– А у тебя есть?
– У меня есть!
– Познакомишь?
– Нет.
– Почему это? Боишься, что отобью?
– И не мечтай! Просто он живет в Канаде! – засмеялась она.
– А у меня нет постоянного… Вообще-то они все придурки.
– А со взрослыми не пробовала?
– Пробовала!
– И что?
– Тоже придурки, только старые!
– Ты с ними… делала секс? Я заржала.
– У нас так не говорят: делала секс!
– А как?
– Ну или занималась любовью, или просто трахалась. Есть еще куча всяких синонимов, но ты не поймешь.
– Ну так ты с ними… трахалась?
– Конечно. Только не спрашивай, понравилось ли мне.
– Не понравилось, значит?
– Нет, – отрезала я.
– Это потому что без любви…
– Да ну, так моя Лёка могла бы рассуждать.
– Лёка?
– Бабка моя. Ах, любовь, ах, верность… Хренотень одна.
– Что? Слушай, давай по-английски, я что-то тебя плоховато понимаю.
– О'кей!
Леокадия Петровна
Мы провели чудесный день. Алина побыла с нами часа два, потом уехала, и мы вдвоем с Ариадной ездили обедать в итальянский ресторанчик, где порции были такие, что мы не могли съесть и половины. Оставшееся нам уложили в коробочки.
– Стаська вечером доест, – сказала Ариадна. – Или мы сами. А еще я вас обязательно свожу в «Тони Ромас», там порции вообще гигантские, но очень вкусно.
– Это что, мексиканский ресторан?
– Да нет, сугубо американский. Там подают ребрышки. Какие хочешь, свиные, говяжьи, телячьи, с каким угодно гарниром. Тебе должно понравиться, мамочка, ты же любишь косточки глодать. Господи, какое счастье, что ты приехала…
Стаська вернулась домой в начале двенадцатого, веселая, раскрасневшаяся, хорошенькая.
– Фу, устала! – Она плюхнулась на диван в гостиной, сбросила с ног туфли. – Сан-Франциско – охренеть можно! Такая красотища!
– У вас с Лёкой завтра экскурсия по Сан-Франциско! – как-то робко напомнила Ариадна.
– Без меня! Я завтра договорилась с ребятами… Мне абсолютно до фени всякая экскурсионная дребедень! Что мне интересно, я и так увижу, без всяких тоскливых лекций! Завтра в девять за мной заедет Симон. – И словно предотвращая вопросы, добавила: – Это Ниллин троюродный брат, классный парень.
– Стасенька, я вот тут купила тебе телефон…
– Мобильник? Кайф! Хотя вы небось надеетесь держать меня на коротком поводке? Фигушки!
– Сию минуту сядь нормально и сбавь тон! – прикрикнула я на нее. – Ты вздумала командовать тут? Носом еще не вышла!
– Лёка!
– Ничего не Лёка! Ты знаешь, я ненавижу хамство! Мама купила экскурсию на нас двоих…
– Я ее не просила. Вам что, обязательно нужно, чтобы я помирала с тоски? Посмотрите налево – там один козел построил то-то, посмотрите направо, там дом одной знаменитой козы… Очень интересно! И у меня день пропадет, и тебе, Лёка, я весь кайф сломаю. Оно вам надо? Ну все, я спать пошла.
– Стасенька, а ты есть не хочешь?
– Не-а! Мы ужинали в «Тони Ромасе». Я наелась до потери пульса! Кстати, советую сходить, вкуснотища!
И она побежала вверх по лестнице, оставив туфли посреди гостиной.
– Мама, что это? Она всегда такая? – испуганным шепотом спросила Ариадна.
– Да нет, только в последнее время. Но знаешь, в чем-то она права. Пусть не едет завтра с нами. Что называется, себе дороже. А ты про этого Симона что-то знаешь? Он не наркоман?
– Нет, он приличный парень из приличной семьи, учится в Принстоне. Господи, мамочка, какой я груз на тебя взвалила… Когда я уезжала, она была такая милая…
– Ребенку нужна мать, и никакая бабушка ее не заменит, особенно учитывая, что мать жива… Скажи мне, почему ты ни разу не приехала? Как я поняла, ты за эти годы повидала мир…
Она вспыхнула, потом побелела, губы задрожали.
– Я не могла… я боялась…
– Чего ты боялась?
– Что меня не выпустят обратно… Что ты мне не позволишь… Я не знаю, мама, прости меня, пожалуйста, прости! Мне все казалось, что в Москву я еще успею… Да ты вспомни, из какой Москвы я уезжала… Грязь, пустые полки, крысы по помойкам и подъездам… А ГУМ? А «Детский мир»? Как вспомню эти очереди, и толкучку вокруг… Ужас! А тут я попала в другое измерение.
– И тебе сразу отшибло мозги, да?
– Знаешь, наверное, да… Я просто без ужаса не могла подумать о возвращении… Думаешь, я не понимаю, как виновата перед вами? Но Бог меня уже наказал… И очень жестоко… Гарик был моей последней надеждой, а теперь все…
– Да что за чушь, почему все? Тебе только тридцать семь…
– Но я невезучая… Мне с мужчинами не везет… Тебе вот повезло с папой, а мне такой не встретился.
– Да, мне с папой повезло, хотя и я на многое закрывала глаза.
– Думаешь, я не была готова на многое закрыть глаза? Но он просто испарился, исчез из моей жизни, так что…
– Ничего, Адя, будет и на твоей улице праздник. А что касается экскурсии, то я поеду одна, ничего страшного.
– Мама, но ведь если пойти у нее на поводу завтра…
– Я просто не хочу, чтобы она испортила настроение себе и нам всем. Пусть веселится, ей предстоит трудное время: окончание школы, экзамены в институт, пусть отдыхает на всю катушку.
– Ну раз ты так считаешь, мамочка, пусть, – с огромным облегчением сказала моя дочь.
Утром я встала очень рано. Кажется, сегодня будет хороший день. Я вышла на задний дворик, именуемый здесь бэк-ярдом, и села на пластиковое кресло. За сетчатым забором простирались зеленые холмы Калифорнии. Какой дивный свежий воздух, хотя и холодно пока. Я вернулась в дом, взяла плед, укуталась в него и снова села. Как в раю. Тишина, мирный пейзаж, корова пасется на склоне холма, черная кошка сиганула мимо, а за ней огромный рыжий котище. У нас мартовские кошачьи игры, а здесь, видимо, февральские. Хорошо. Может быть, все правильно? Может быть, мы все трое в результате поймем друг друга? Это будет нелегко. Ариадна раздражает меня, раздражает и Стаську. Похоже, в создавшейся ситуации ее больше всего волнует несостоявшаяся свадьба… Наверное, ее можно понять: уязвленное самолюбие одно из самых непереносимых чувств…
