Крис Эллиот - Плащ душегуба
– Неужели? – сказал я, пытаясь скрыть выпуклость на брюках. Впрочем, это было мне не впервой.
– Ну, во всяком случае, был тут один, такой троих стоит, хе-хе. Странный такой, в черной пелерине и цилиндре. Похоже, у него насморк или что-то вроде того. Пришлось шугануть этого типа, когда я застал его за обнюхиванием лифчика.
– А что за лазутчик? Чего он хотел?
Но тут подошел лифт, и Венделл, боясь разоблачения, втолкнул меня в кабину.
– Пока, сержант. Спасибо. Вы просто душка! – крикнул я напоследок, и мы бросились прочь из участка, так и не сняв халаты и маски.
– Вот засранцы, – пробормотал дежурный сержант.
Я с нетерпением предвкушал, как по возвращении в «Дакоту» наброшусь на обнаруженные дневники, не говоря уже о том, чтобы закончить обнюхивание лифчика. Наверняка эти записи смогут пролить какой-то свет на дело и подсказать, почему оно оставалось нераскрытым все эти годы. Но сначала я должен был позвонить Майрону и просветить его насчет моих последних открытий. Тот лазутчик был вовсе не лазутчиком, а голливудским продюсером, который намеревался поставить по моей книге фильм. В конце концов, я тридцать лет вкалывал, прозябая в безвестности, но теперь моя карьера наверняка взлетит.
Однако сперва мы должны вернуться к истории, ради которой вы и купили эту книгу, мои жалкие эгоистичные читатели. Я знаю, вам недосуг, совсем недосуг побеспокоиться о проблемах Криса Эллиота. Вы наверняка хотите услышать о том, как Лиза и Калеб всю ночь напролет тщетно пытались найти Рузвельта. О том, как они обнаружили ловушку в Клубе спортсменов, о том, что бандит и хулиган исчезли, а в таверне никто не желал с ними разговаривать. Ну да ладно, я вам все расскажу.
* * *Был объявлен розыск, и Калеб привлек всех, кого только мог, к поискам мэра. Нескольких полицейских он отправил стоять наготове у сливного отверстия, откуда грязный поток, протекавший под Малбери-Бенд, выхлестывал в реку Гудзон, – Спенсер надеялся, что рано или поздно Тедди оттуда выплывет. Однако прошло пять часов, с тех пор как он исчез, а на возвращение мэра по-прежнему не было и намека. Тогда они с Лизой в последней отчаянной попытке решили обыскать дом Рузвельта.
– Здорово, братва. Тедди скоро появится, – объявила горилла.
Измученные Калеб и Лиза вошли в темный притихший дом.
– Тедди! Тедди? – окликнула Элизабет.
– Рузвельт, где вы, черт побери?! – гаркнул Калеб.
В ответ послышался лишь приветственный щебет ночных птиц из рузвельтова зверинца. Калеб зажег масляную лампу, ее сияние озарило портрет нагого мэра. Подойдя поближе, Лиза внимательно осмотрела картину.
– Ух ты, – сказала она. – А я и не знала, что у него пирсинг на… то есть в…
– Он сделал его на Фиджи, – невозмутимо пояснил Калеб. – Там все это делали. Сережка изготовлена из жемчужины, которой он подавился, когда ел устрицы с королем Баузером Купалупой. Тедди хотел сохранить что-нибудь на память о том вечере.
– Из-за этого такое впечатление, что у него два… ну, понимаешь… – Лиза вздохнула. – О, Калеб, я боюсь, что произошло самое ужасное.
– Лиза, что бы ни произошло с Рузвельтом, это угрожает и нам тоже.
Спенсер посветил лампой по сторонам.
– Мы должны быть чрезвычайно бдительны и приложить все усилия, чтобы себя защитить. Я хочу, чтобы ты взяла кое-что. Эта вещь принадлежала моей семье долгие годы. Я не хотел, чтобы до этого дошло, но она может тебе пригодиться. Только будь осторожна, она может оказаться опасной.
Калеб пошарил в кармане и достал полицейский свисток с перламутровой ручкой. Лиза была потрясена.
– Послушай, я уверен, что Тедди где-нибудь объявится, – сказал Спенсер. – И, надеюсь, целым и невредимым. Он и не в такие переделки попадал. Бог его бережет. Ну а пока мы должны попытаться выяснить, где Крушитель нанесет очередной удар.
– Одно дело – найти убийцу, и я совершенно уверена, что тебе это удастся. Ты же быстро поймал того Питера-Писуна. Но Тедди – другое дело. Мы не можем его бросить. Он же беспомощный, Калеб, и, очень возможно, умственно отсталый.
– Если он мертв, то мертв, Лиза, и здесь уже ничего не поделаешь. Если же Тедди жив и на свободе, он отыщет нас. А если он оказался в какой-то ловушке, единственный способ найти его – разгадать эту тайну.
– Как ты можешь рассуждать столь хладнокровно?
– Потому что я должен так рассуждать. Наш мир безумен, и на карту поставлены человеческие жизни. Так вот, если Крушитель виноват в исчезновении Тедди – или если он знает, кто виноват, – значит, он знает и то, что мы постепенно исчерпаем все свои возможности и вернемся сюда. А раз он так любит оставлять послания, мы, вероятно, найдем одно из них где-нибудь здесь, в этом доме.
Спенсер поводил лампой по периметру оранжереи. Его лицо было сурово-сосредоточенным, взгляд выискивал хоть какую-нибудь зацепку.
– Спенсер, гляди! – вдруг ахнула Лиза.
– Что? О нет!
Свет лампы упал на клетку Иши. Дверца была распахнута, а сама клетка пуста, если не считать апельсиновых корок и объеденных капустных кочанов. Кто-то выпустил дикого индейца яхи на свободу.
– Будь осторожна, Лиза, и держи руку на свистке. Возможно, мы не одни.
Калеб понюхал пол клетки.
– Какого ты там…
– Тсс! Стул еще теплый, – сказал он, указывая на кучку в углу. – А «Моби Дик» оставлен открытым на середине главы. Должно быть, он торопился.
– Ты просто выпендриваешься.
– Ну конечно! – Калеб хлопнул себя по лбу. – Что сказал Фил? Урод. Урод – это Иши. А еще что? «Кругами и кругами, и верхами, и низами».
Он сделал круг, освещая оранжерею.
– Калеб, ты хватаешься за соломинку.
– Подожди. Смотри!
– Что?
Свет упал на винтовую лестницу.
– Вот оно. «Кругами и кругами, и верхами, и низами».
– Ты сошел с ума.
Держа лампу, Калеб взбежал по лестнице. Лиза поплелась за ним. В спальне Тедди ничего необычного не обнаружилось, кроме разве что множества предметов коррекционного белья сверхбольшого размера с притороченными к ним шкивами, тросами и талями.
– Грыжи, – шепнул Калеб, торопливо направляясь в следующую комнату.
Пока Спенсер безуспешно прочесывал помещения, в темноте дома лишь поскрипывали дубовые половицы. Калеб ворошил чемоданы, нырял под кровати, вытряхивал содержимое многочисленных мемориальных плевательниц; его тень отплясывала чечетку на стенах и высоких потолках (это была именно чечетка, я проверял). В конце длинного коридора на третьем этаже он наткнулся на закрытый стенной шкаф.
– Интересно, а тут у нас что?
Рывком он распахнул дверь.
Элизабет вскрикнула и схватилась за свисток.
В стенном шкафу стоял человек – самый здоровенный, какого им когда-либо приходилось видеть.
Калеб расхохотался.
– Извини, Лиза. Не мог удержаться.
– Ты просто несносный ребенок, – сказала Элизабет и шлепнула Калеба по руке. – Нам, возможно, грозит смерть, а ты шутки шутишь.
– А ты и попалась, так? «Кругами и кругами, и верхами, и низами»! Отмечено крестиком! – Калеб снова рассмеялся и увернулся от Лизы, попытавшейся затолкать свисток ему в глотку. – Он не настоящий. Это всего лишь одна из игрушек Тедди, вроде той механической гориллы внизу. Он совершенно безобиден.
– Это не игрушка, – сказала Элизабет. Она взяла у Калеба масляную лампу и посветила на здоровяка. – И он совершенно НЕ безобиден.
Человек был сделан из железа и олова. На его лице располагались два круглых отверстия – глаза – и отверстие побольше, обозначавшее рот. Конечности присоединялись к телу грозного размера втулками и еще более грозного вида заклепками. На голове у него красовался металлический шлем, а в руке он держал ружье. Две ленты с патронами крест-накрест пересекали его бочкообразную грудь.
– Supériorité des Anglo-Saxons,[18] – произнесла Лиза. – «Сверхчеловек». Машина для убийства. Создать из таких армию, и ни одному человеку из плоти и крови больше не придется умирать на поле боя. Его официальное имя – Бойлерплейт, но Тедди обычно называл его своим механическим мулом. Это настоящий робот, опытный образец солдата и смертельного оружия в одном лице.
– Эта жестянка?
– Уверяю тебя, Бойлерплейт не просто жестянка. Он весьма успешно сражался бок о бок с Тедди и его «Мужественными всадниками» во время испано-американской войны.
– О нет, и ты туда же! Эта война начнется только в тысяча восемьсот девяносто восьмом!
Лиза посмотрела на Калеба как на умалишенного.
– Ладно, так и быть… – проворчал Калеб. – Но скажи-ка, если эта штука и впрямь так успешно действует, почему мы еще не создали целую армию из таких вот Бойлерплейтов?
– Да, в этом и состоит одна из величайших насмешек истории, не так ли? Бойлерплейт стал технологической вехой, оставаясь при этом бездушным солдатом. На войне, Калеб, не только рискуют телом. Война – это и высочайшее духовное испытание… во многом похожее на любовную связь.
