Леонид Сергеев - Летние сумерки
В гостинице, которую местные называли «Этажерка», свободных мест не оказалось; администратор всем говорил одно и то же:
— Идите в поселок «Рабочий уголок», там снимите комнату.
С попутчиками, супружеской парой из Минска, Ирина отправилась в поселок.
Они шли вдоль моря по петляющей асфальтированной дороге, по которой гоняли мальчишки велосипедисты, прогуливались загорелые отдыхающие, местные катили телеги, набитые ящиками с фруктами, и взад-вперед проносился на мотоцикле милиционер, молодой усатый парень. Он важно восседал на грохочущей машине и строго осматривал обстановку на трассе.
— Петя, привет! — кричали ему мальчишки велосипедисты.
Но милиционер даже не удостаивал их кивком головы, давая понять, что, как представитель власти, не признает никакого панибратства.
Время от времени Ирина и минчане присаживались на чемоданы отдохнуть и радостно смотрели на море.
Супруги нашли пристанище в доме среди чинар и смоковниц, где с гор сбегал грохочущий ручей, Ирина — чуть дальше, на узкой улочке, которая с холма казалась трещиной в скале.
— Сегодня переночуешь там, — сказала хозяйка Ирине, кивнув на кровать в глубине сада, где возвышалась алыча с желтыми плодами. — А завтра одни уезжают, освободится терраса. Если захочешь что-то сготовить, керогаз во дворе под навесом, где лампа.
Переодевшись, Ирина заспешила к морю. Солнце уже клонилось к горизонту, теряли очертания горы, расплывались в дымке постройки и деревья, все вокруг приобретало темно-вишневые и винно-красные оттенки. «Все стало прямо нереальное, — подумала Ирина. — Даже воздух какой-то розовый».
На пляже было пустынно, только две парочки сидели, прижавшись друг к другу, и оцепенело смотрели в море. Ирина сбросила халат, по хрустящей гальке вошла в воду и поплыла к буйку. «Какая необыкновенная вода, — думала Ирина, — чистая, теплая, соленоватая. И как легко плыть! Наша Ока — самая лучшая река в мире, но море — настоящее чудо! И как так получилось, что мы до сих пор не приезжали сюда?! Вот бы дочурка порезвилась! На будущий год обязательно поедем втроем!»
Искупавшись, Ирина присела у воды, вдыхая морской воздух, только когда на берег опустилась вечерняя прохлада, переоделась в пляжной кабине, поднялась на набережную, зашла в кафе, перекусила и направилась в сторону своей улочки.
Некоторое время Ирина сидела во дворе с женщинами, готовившими ужин, и наблюдала за хозяевами и отдыхающими.
Хозяйка, крикливая, грозная, неправдоподобно огромная — прямо женщина-гора, отличалась скудоумием. Ее страсть к наживе приобрела уродливые формы: она сдавала отдыхающим весь двухэтажный дом, чердак, сарай и пристройки; у нее одновременно проживало по меньшей мере пятьдесят человек, и с каждого она брала завышенную цену. А сама с мужем, маленьким хилым мужчиной, который просто растворялся на ее фоне, спала в саду на деревянном настиле под гигантским оливковым деревом.
Она числилась уборщицей в поселковой шашлычной, но целыми днями размашисто ходила по своей территории и поучала постояльцев «жить в свое удовольствие», но «беречь ее имущество», экономить воду и электроэнергию, не сорить, вешать купальники на строго отведенные веревки и не досаждать другим отдыхающим громкой музыкой и азартными играми. С не выполняющих эти безобидные предписания тут же взымалась денежная компенсация «за нанесенный ущерб».
Всех отдыхающих хозяйка делила на несколько категорий, в зависимости от поведения, средств к существованию, полезных знакомств и прочих возможностей. В этом огромном диапазоне были серьезные отдыхающие, которые вовремя ходили на море, вовремя обедали, вовремя ложились спать, ездили на экскурсии, ежедневно покупали фрукты и не скупились на подарки хозяйке; разные праздноболтающиеся, которые жили вне всяких расписаний, сколачивали всевозможные компании, выпивали и курили; и просто голодранцы, которых она, хозяйка, приютила только в силу своей мягкотелости. В отдельную шкалу заносились москвичи, поскольку хозяйка каждую зиму наведывалась в столицу за «стоящими покупками» и нуждалась в адресах, где могла бы остановиться.
Муж хозяйки работал механиком в Алуште. При жене он хранил молчание — казалось, его деспотичная супруга надела на него незримый намордник. Стоило ему раскрыть рот, как она метала в его сторону такую свирепую гримасу, что он тут же смолкал. Казалось, она вот-вот накинет на него и смирительную рубашку или повернет спиной и даст коленом под зад. Но в этот вечер хозяйка то ли была в благодушном настроении, то ли на время задумалась, подсчитывая баснословные доходы, так или иначе, но он вырвался из-под ее контроля, разговорился и подавил отдыхающих прямо-таки немыслимой эрудицией.
— Он очень умный, такой умный, что прямо не знаю, — сказала хозяйка, когда он ушел.
Она хотела еще что-то добавить, но ей не хватило слов. Видимо, она имела в виду: «Скажите спасибо, что он еще сидит рядом с вами, отвлекается на пустяки». По ее понятиям все, что не приносило реальной, ощутимой выгоды, не имело смысла.
Когда окончательно стемнело, Ирина легла на отведенном ей ложе под узловатой алычой. Трещали цикады, где-то в листве клекотали устраивающиеся на ночлег птицы, то и дело хлопала калитка — возвращались отдыхающие; из-под навесов слышались голоса, в соседнем палисаднике женщина поливала цветы и за что-то ругала сына; на улице кто-то тренькал на гитаре. Засыпая, Ирина увидела перед собой Мытищи, маленькую уютную квартирку, дочку и мужа; какие-то невидимые нити потянули ее в родные места. «Ничего, — подумала она. — Две недели пролетят незаметно, а здесь так красиво, да и подлечиться нужно».
Ночью Ирина несколько раз просыпалась, ей показалось — кто-то кидает в нее гальку, но утром увидела, что все одеяло в алыче; не вылезая из-под одеяла, она наелась сочных перезрелых плодов.
Выйдя на улицу, Ирина услышала, что ее окликнул сын соседки, черный от загара мальчуган.
— Вы только вчера приехали? Сразу видать, вся беленькая, просто жуть… На пляже уже были, да? Там вода не очень. На скалах лучше. Могу показать.
Позже Ирина заметила, что мальчишка невероятный бахвалец: целыми днями стоял подбоченясь на скале в конце пляжа; чуть завидит отдыхающих, «мама мия-а!» — крикнет и бросается в море. Вылезет, ждет следующих зрителей.
День был тихий и жаркий. Ирина долго не выходила из воды: плавала к буйку и там, лежа на спине, качалась на волнах или ныряла и рассматривала медуз, водоросли, раковины.
На пляж пришли знакомые минчане и Ирина заспешила к ним. Его звали Анатолий, ее — Елена.
— Ну как устроились? — спросил Анатолий Ирину, когда они расположились под тентом.
Ирина начала рассказывать, но Елена ее перебила:
— А у нас в доме одни мужчины кавказцы. Смотрят, прямо раздевают догола. Я бы никогда не приехала сюда одна. Мы больше сюда не приедем, на Рижском взморье намного приятнее… Конечно, море здесь лучше, но публика там — не сравнить. Здесь прямо цыганский табор. Все галдят и жуют, вон смотрите — повсюду корки от арбузов и дынь, косточки от персиков, огрызки яблок. И потом, это пекло, прямо дышать нечем.
— Ну нет, дорогая, ты сгущаешь краски, — Анатолий обнял жену. — Погодка здесь отличная. Вот только действительно шумновато. Мы на будущий год укатим в восточный Крым. Там вроде посимпатичнее. И Ирину пригласим с нами. Поедете?
Ирина только улыбнулась.
В полдень они втроем пообедали, затем сидели на набережной под деревьями. К этому времени большинство отдыхающих уже попряталось от зноя в свои обители, только стойкие влюбленные оставались на пляже. За их нравственностью зорко следил милиционер Петя. Он медленно вышагивал за деревьями и делал вид, что следит за порядком на дороге, но на самом деле косил глаз в сторону парочек. По шоссе то и дело на бешеной скорости проносились местные автомобилисты, но Петя почему-то не замечал их лихачества, зато стоило влюбленным обняться, как Петя хмурился и подкрадывался к ним. Спрятавшись за пляжную кабину, Петя дожидался момента, когда молодые люди начинали целоваться. Тогда, одернув форму и поправив фуражку, Петя подходил к влюбленным и отчитывал за «безнравственное поведение на пляже». Ирина заметила, что милиционер и на набережной останавливал молодых людей в слишком смелых одеждах и делал им внушение.
— В центре поселка хулиганят — милиция не замечает, — возмутилась Елена, — а здесь штрафует за шорты и купальники. Мне рассказывала одна отдыхающая, что иногда они приводят молодую девушку в отделение и спрашивают: «Ты и у себя в городе так ходишь?! И тоже со всеми целуешься?». Прямо измываются, грозят написать на работу. И девушка унижается, просит не сообщать, плачет… Портят людям отдых. Просто возмутительно!
На вторую ночь хозяйка, как и обещала, переселила Ирину на застекленную террасу — там было просторно и в открытые окна вливался чистый, мягкий воздух. Пока Ирина раскладывала вещи, на свет слетелось множество бабочек, они кружили около лампы и громко трепетали.
