Анхела Бесерра - Неподвластная времени
— Нет. Я совершенно точно не влюблен. Я не там и не здесь... Вообще нигде. Я потерял себя. Понимаешь?
— Где ты был?
Кадис не ответил. Сара все равно не поняла бы природу его чувств к Мазарин. Как найти верные слова, как объяснить, что он вновь ощутил себя живым только в постели с двадцатитрехлетней девушкой. Что, любуясь ее красотой, он снова обретал смысл жизни. Кадис ушел в спальню. Сара последовала за ним.
Она собиралась возобновить расспросы, но художник остановил жену:
— Нет, Сара... Пожалуйста. Потом; сейчас я не могу разговаривать.
Сара сорвала пижаму, представ перед мужем совершенно нагой, и обхватила руками тщедушные груди.
— Они тебя больше не соблазняют? Слишком обвисли? Тебе не хочется их поцеловать?
Кадис отвел взгляд.
— Трус! Посмотри на меня, я твоя жена. Я твоя Сара, которая состарилась вместе с тобой. Или ты не заметил? Иди сюда!..
Сара схватила мужа за руку и потащила к зеркалу.
— Ты давно смотрел на свое отражение?
В исступлении Сара попыталась сорвать с Кадиса рубашку, но тот оттолкнул жену.
— Посмотри на себя! Или, по-твоему, зеркало врет? Или это не твое отражение? Ты старик, такой же СТАРИК, как я. Мы разваливаемся на куски. От нас пахнет старостью, и этот запах не перебьешь никаким одеколоном. У нас на губах не мед, а плесень, ПЛЕСЕНЬ. Понимаешь? СМОТРИ! Ты лысый и толстый. Думаешь, я ничего не вижу? У тебя разрастаются брови, а в ушах полно волос... СМОТРИ! Ты весь в морщинах! Или ты только мои морщины замечаешь?
Кадису было горько и стыдно за них обоих. Сара опустилась на пол и принялась рыдать. Ее голое тело на темном паркете казалось бледным и жалким.
Кадис обнял жену.
Подхваченные вихрем страсти, они оказались в постели. Сара сорвала с Кадиса рубашку. Он поспешно спустил брюки. Его мужское естество пробуждалось с новой, неведомой прежде силой. Художник со стоном подмял под себя жену. Сара всхлипывала, Кадис рыдал. Они и сами не понимали, что чувствуют, но чувствовали. Их ожившие тела извивались, выгибались, тянулись друг к другу, тщась утолить немыслимую жажду. Снова, снова и снова... Чтобы раствориться друг в друге. Забыть самих себя. Ничего не видеть и не знать. Впасть в грех... Вернуться.
Кадис и Сара проспали целый день, боясь открыть глаза и увидеть правду. Картина без красок, фотография без пленки, видение, которое исчезнет при свете дня. Оба опасались, что их сон вот-вот кончится и начнется кошмар.
26
В ту ночь Арс Амантис, по обыкновению, собрались в парижских катакомбах, в далекой от туристических маршрутов галерее, сохранившей жутковатую атмосферу былых эпох. Узкий туннель вел в просторную известняковую пещеру, в которой покоился прах предков нынешних адептов ордена, павших во время окситанской резни. Здесь, среди факелов, гулких стен и неясных теней, посвященные могли спокойно побеседовать о Святой.
Собравшиеся были одеты в белые балахоны с вышитыми на груди символами. Художники, писатели, профессора, музыканты, артисты — люди, унаследовавшие от предков страсть к созданию придуманных миров. Среди них не было ни одной женщины.
— Тело? — спросил Мутноглазый у магистра ордена. — Нет, монсеньор, я не имею представления о том, где оно может находиться. Я даже не уверен, что оно в действительности существует.
— Что для нас важнее, — спросил один из приближенных магистра, — найти Святую или выяснить, является ли девушка ее потомком?
— С чего ты взял, что она потомок Святой? Не исключено, что мы выдаем желаемое за действительное.
— А медальон? — возразил один из братьев.
— А старик? — поддержал его другой.
— А если это ловушка?
— А если она самозванка?
— Или сумасшедшая.
— Тот, кто неподобающе обращается с нашим символом, недостоин состоять в братстве.
— Скорее всего, это просто напуганная девчонка. Вам такое в голову не приходило?
— К ПОРЯДКУ! — провозгласил магистр. — Так мы ни к чему не придем. Цель нашего собрания не строить догадки, а принять решение. Наши предки потратили немало сил на поиски тела Святой. Сегодня, — он указал на Мутноглазого, — одному наших братьев удалось напасть на след. Давайте дадим ему слово.
— Пусть говорит, — хором откликнулись братья.
Мутноглазый кивнул, нервно облизав губы.
— Ювелир может подтвердить мои слова.
— Все верно, братья, — вступил тот. — Вещь, которую я исследовал, подлинная. На ней, вне всякого сомнения, изображен символ нашего ордена. Металл — чистое серебро, которое я с уверенностью могу датировать одиннадцатым веком. В те времена из него отливали монеты. Я уверен, что это тот самый медальон, с которым была погребена Святая.
— Хоть брат и не выполнил в точности наше поручение, — магистр укоризненно посмотрел на Мутноглазого, — теперь мы располагаем почти точными сведениями. Реликвия, потерянная несколько веков назад, скоро вернется к нам.
— Девушка эта — художница, монсеньор. Поэтому рискну предположить, что она — одна из нас. Возможно, принадлежит к какому-нибудь неизвестному ответвлению Арс Амантис.
— Вряд ли, — усомнился кто-то из братьев.
— Каждый вечер она ходит на занятия в Ла-Рюш, — многозначительно добавил Мутноглазый.
— В Ла-Рюш? — насторожился какой-то художник. — Это к Кадису, что ли?
— Ты его знаешь? — встрепенулся магистр.
— А кто его не знает, монсеньор. Из-за него моя карьера сошла на нет, не успев начаться. Этот Кадис захватил все: галереи, рынок, большие выставки, прессу...
— По-твоему, Кадис догадывается, кем может быть эта девушка? — спросил магистр.
— Если да, то мы погибли. В силах этого человека сделать так, чтобы девочка исчезла и мы никогда ее не нашли. Он держит в кулаке весь Париж.
— Интересно, что она делает в его студии.
— А вам не приходило в голову, что Святую прячут именно там? Ла-Рюш — довольно уединенное место. Никто не догадается, что там может храниться реликвия.
Братья шумно обсуждали услышанное. Строили предположения, судили и обвиняли. Обстановка в собрании стремительно накалялась. Все пребывали в возбуждении.
— Дерзновенный Дуализм! — восклицал обиженный художник. — Да он придумал это псевдодвижение только для того, чтобы подороже продавать свою мазню. Ничтожество!
— Успокойся, — оборвал его кто-то. — Ты необъективен. В тебе говорит зависть.
— А какое отношение Дерзновенный Дуализм имеет к нашей Святой? — спросил один из братьев.
— Спокойствие, господа, прошу вас, — призвал магистр и спросил, обращаясь к Мутноглазому: — Ты принес фотографии девушки?
— Да, монсеньор. Я и медальон принес. — Мутноглазый достал из-под плаща конверт со снимками спящей Мазарин, сделанные им в ту ночь, когда он пробрался к ней в спальню, и положил их на алтарный камень. Братья подошли поближе. При виде фотографий у многих вырвался вздох изумления.
— Это дева!
— Ты, — магистр указал на Мутноглазого, — проникнешь в студию этого художника. Снимай все, что видишь, особенно девушку, хотя она, вполне возможно, здесь ни при чем. Следуй за ней по пятам, только постарайся не напугать. Действуй осторожно и не попадайся лишний раз девочке на глаза. В этом деле требуется не сила, а хитрость. Мы ждали не один век, подождем еще несколько дней. Следующая наша встреча состоится в свое время.
Объявляя собрание закрытым, магистр ордена поднял руку и торжественно произнес:
— Сила моя в любви.
Братья хором ответили:
— Принимаю и воздаю.
27
Босая Мазарин плелась по ледяной мостовой Елисейских Полей, волоча на себе черное шерстяное пальто, одиночество и разочарование. Болезнь окончательно отступила, и девушка смогла возобновить долгожданные занятия в Ла-Рюш. С тех пор она тщетно пыталась угадать, где проходит граница, проведенная Кадисом между ним и ею. Они словно балансировали на туго натянутом канате, опасаясь соскользнуть в любовь или страсть. Вожделение без исцеления, жажда, которую невозможно утолить.
Безымянные скульптуры Сары Миллер торчали над равнодушной мостовой, словно крики боли. Никто на них не смотрел. Прохожих не волновала чужая нищета. У каждого хватало своих несчастий.
Мазарин застыла посреди бульвара, глубоко потрясенная. Одна из скульптур определенно была ей знакома. Прямо перед ней стоял ее жуткий преследователь, а на груди у него горел таинственный знак.
Не спуская глаз со скульптуры, Мазарин расстегнула пальто и достала медальон. Сравнив изображение на медальоне и знак на груди у незнакомца, девушка не поверила своим глазам: они были совершенно одинаковыми. Мазарин не знала, что и думать. Что происходит? Какую тайну скрывает странный знак? Кто этот человек и чего он хочет от нее? Спрятав медальон под пальто, девушка огляделась по сторонам, опасаясь, что тип с мутным взглядом по-прежнему следует за ней по пятам. Однако его нигде не было.
