Маша Царева - Девушки, согласные на все
Ева напружинила ноги, глубоко вздохнула, словно пловец перед прыжком в воду, и, зажмурившись, с отчаянным криком бросилась вперед.
…Филипп медленно ехал по Ленинскому проспекту в сторону центра. После такого насыщенного дня он чувствовал себя как выжатый лимон. Остановившиеся часы, записка на лобовом стекле, фотосессия в журнале, встреча с клиентом, человек в длинном плаще… Может быть, все они энергетические вампиры?
Нет, скорее дело в другом. Он опять сам же наступил на собственную больную мозоль. Начал зачем-то вспоминать о ней. Азия… Его кошмар, его вечно кровоточащая рана. Никогда она его не отпустит, не угомонится никогда. Бедовая, красивая, отчаянная, смелая, наглая, сексуальная, невезучая… Да что же это такое – стоит ему представить ее лицо, как руки дрожать начинают!
В лобовое стекло назойливо стучался дождь, асфальт блестел, как елочная игрушка, – Филипп еле-еле различал дорогу. Хрипло трещало радио, неестественно оптимистичный диджей призывал всех слушать какую-то навязчивую примитивную мелодию. Несмотря на то что когда-то Филипп отвалил кругленькую сумму за свою спортивную алую «Мазду», он так и не успел приобрести хорошую автомагнитолу. Как-то все было недосуг. Любой эстет скривился бы в презрительной усмешке, услышав эти хрипы. Старенький радиоприемник смотрелся диковато на фоне обтянутых белоснежной кожей пижонских кресел.
Филипп почти не смотрел на дорогу. Ему хотелось домой, он устал. В очередной раз рванувшись вперед со светофора, он не обратил внимания на мелькнувшую сбоку тень. Еще мгновение – и глухой удар заставил его резко откинуться в кресле и инстинктивно надавить на педаль тормоза. Было скользко, машину занесло в сторону. Филипп посмотрел вперед и побледнел под гримом – на капоте лежал какой-то инородный предмет, темный и большой.
…Бывает же такое. Живут два человека – настолько разных, что и поговорить им вроде бы не о чем. Он – богатый и независимый, гордый обладатель пижонской спортивной машины «Мазда». Носит преимущественно пиджаки от «Хьюго Босс», любит виски «Джек Дэниэлс», коллекционный белый чай, боулинг и не так давно вошедший в моду гольф. И она – студентка сомнительно престижного учебного заведения, отчисленная к тому же за неуспеваемость. Имеет три смены белья, два свитера и одни полуразвалившиеся ботинки, явно не выдерживающие конкуренции с промозглой московской осенью. Не отличает вкус элитного коньяка, не знает, где именно находятся Сейшельские острова, где он, к слову, предпочитает отдыхать. Они бы никогда не встретились. А если бы и встретились случайно, то он и не взглянул бы в ее сторону. Он ведь, как и большинство снобов, привередлив, и среди его «герлфренд» – томные фотомодели да молодые грудастые дипломницы театральных вузов. Словом, они жили по разные стороны баррикад.
К тому же красавицей она не была. Многие говорили, что есть в ней что-то. Кожа гладкая, словно выбеленная, ни единого прыщика – даже румянца нет. Взгляд глубокий, с грустинкой. Темно-каштановые волосы уложены гладкой волной. Брови точно черным карандашом прорисованы, а ведь она их даже не выщипывала. И все-таки не светил ей оглушительный успех в мужской компании. Достоинства ее были незаметны. А вот на него незнакомки на улице оборачивались. Улыбались ему загадочно, и зря – потому что такие, как он, пренебрегают уличными знакомствами. Они никогда бы не встретились. Но случается нечто – и вот они уже глупо барахтаются в одной и той же паутине. И не деться им друг от друга никуда.
Глава 3
Девушка открыла глаза и с трудом сфокусировала взгляд на ближайшем к ней предмете. Предметом этим оказалось взволнованное мужское лицо.
Незнакомый мужчина, склонившись над ней, что-то говорил. От него сладко пахло дорогим изысканным одеколоном, а сам он чем-то напоминал любимого Евиного киноактера Антонио Бандераса. У него были такие же пронзительные глаза, цвет которых в темноте было не разобрать. Такие же черные, правда с проседью, волосы, густые, как у мультипликационного Тарзана. И жесткие темные губы.
– Ты очнулась? Эй! – Приятно теплая ладонь легко похлопала ее по щеке. – Скажи хоть что-нибудь! Ты жива?
«Глупый вопрос», – подумалось Еве.
– Я… со мной все в порядке. – Язык почему-то еле ворочался.
– Вот и замечательно! – обрадовался «Антонио Бандерас», а потом взял ее под мышки и перетащил в автомобиль.
– Вы… Вы кто? – вдруг совершенно ясным голосом спросила она.
– Добрый волшебник, – усмехнулся он.
Она слабо улыбнулась. Мужчина словно пришел за ней из другой жизни – той, за которой раньше Ева могла наблюдать лишь издалека. От него пахло дорогой туалетной водой, а его ладони были холеными и мягкими. Ева была уверена: он пришел за ней. Он тот, кого она ждала, о ком мечтала в своих девичьих снах.
Неужели так бывает? Неужели именно это и называется любовью с первого взгляда? Или это просто посттравматический шок? Может быть, она сама все себе надумала? Но вообще-то Ева никогда не относила себя к страстным натурам, склонным к экстравагантным поступкам и эмоциям. Вроде бы никогда раньше она даже не была влюблена. Конечно, ей периодически нравился кто-то, как, наверное, и любой молодой особе. Но в тот момент… Это было похоже на удар тока. Сильнейший электрический разряд. А может быть, виновата цыганка? Она предсказала ей любовь. Может быть, если бы цыганка тогда промолчала, самой Еве и в голову такое не пришло бы? Кто знает…
Она готова была принять любую версию – магическую или медицинскую. Да и какая, в сущности, разница, отчего именно это произошло? Главное, что она вдруг поняла: с этой самой минуты ее жизнь и спокойствие зависят только от этого незнакомца, похожего на знаменитого голливудского мачо. И она должна во что бы то ни стало задержать его возле себя подольше. Тогда все будет в порядке. Тогда он непременно разглядит в ней принцессу. Тогда…
– Извините, – пробормотала она. – Я не хотела…
– Чего уж там, – благородно согласился он. – Меня зовут Филипп. Надеюсь, в милицию обращаться не будем?
– Нет, что вы, конечно нет! – поспешила заверить она.
– Ладно. Тогда поехали. Мне кажется, тебе следует выпить.
…Когда Ева вновь открыла глаза, уже рассвело. Она лежала на огромной, стильно круглой кровати, на краешке которой сидел мужчина со смутно знакомым лицом. Высокий, загорелый блондин. Глаза, вероятно, серые, но на фоне дорогого солярийного загара они смотрелись пронзительно-голубыми…
Он ей улыбнулся, и она вдруг вспомнила все. Но сколько времени прошло? Неужели он и правда спас ей жизнь? И неужели она действительно умудрилась глупо влюбиться? И самое главное – почему ночной незнакомец, показавшийся ей похожим на Антонио Бандераса, вдруг стал блондином? С ума сойти, сколько информации для переваривания!..
Мужчина тоже рассматривал ее внимательно. Она была совершенно не в его вкусе. Он любил ярких, длинноногих, светленьких. А эта – слишком полненькая, слишком невзрачная, слишком дурно одета. Слишком обычная, короче.
При других обстоятельствах он в сторону подобной особы и не взглянул бы. А перед этой ему придется расстилаться, как угодливому лакею. Потому что, во-первых, неизвестно, каковы последствия аварии, невольным виновником которой он оказался. А во-вторых – и это, пожалуй, самый главный аргумент, – эта девчонка видела его в гриме и парике! Притом он от волнения представился ей настоящим своим именем. Интересно, что она помнит? Ну и влип он в историю!
…Девчонка определенно не нравилась Филиппу. Он вообще был привередлив в отношении женщин – ведь ему как модному фотографу доводилось работать с самыми лучшими экземплярами.
…Она уснула в его машине по дороге домой. Он на руках перенес ее в спальню – девушка оказалась совсем легкой, несмотря на то что худышкой отнюдь не была.
Он не решался ее разбудить. Он чувствовал себя немного виноватым. А вдруг у нее сотрясение мозга? Или сильный стресс? Девчонка ведь явно из самоубийц – неспроста же она кинулась к нему под колеса! Не побоялась ни страшной смерти, ни возможной инвалидности.
Нет, он дождется, когда она откроет глаза, напоит ее ароматным кофе, а потом под каким-нибудь вежливым предлогом выставит вон, может быть, сунув в ее кулачок мятую сторублевку на такси. Ему надо быть ласковым с этой особой, чтобы она, не дай бог, не обратилась в милицию.
Наконец (настенные часы уже показывали половину второго) она зашевелилась и сонным неловким движением откинула волосы от лица. Открыла глаза, непонимающим взглядом уставилась в незнакомый потолок. Потом заметила Филиппа, подтянула одеяло к груди (какой самонадеянный жест – подумал он. Как будто бы она могла заинтересовать его как женщина!) и доброжелательно улыбнулась.
– Доброе утро! – У нее был мягкий высокий голос. Совсем не скрипучий, как бывает спросонья у некоторых людей.
