Людмила Немиро - Игрушка для чудовища (СИ)
Однако вороной красавец немного притих, как будто отчаяние мое почуял, и я все же вскочила в седло. А там так влепила животному ботинками по бокам, что едва удержалась в седле, когда лошадь с громким ржанием рванула вперед.
Я понеслась по долине и лишь раз оглянулась. Парни уже повскакивали. Мысленно умоляя небо не оставлять меня в столь опасную минуту, я внезапно ощутила, как несколько холодных капель ударили в лицо.
Дождь? Вот еще не хватало! Блин, что за гребаное невезение?
Между тем я поняла, почему африканец выбрал этого коня — животное было великолепным! Шайка разбойников осталась далеко позади, но радоваться было рано.
А что, если они отправились ловить меня окольными путями? Я-то местности не знаю. И вообще не уверена, что мчусь прямо туда, куда мне нужно. На верблюде ехала долго, но на лошади ведь трижды быстрее.
Однако пришло время и ей сдать позиции. Неслись мы на огромной скорости очень долго, почти весь остаток ночи. Сколько времени было, не знала, а по звездам ориентироваться на незнакомой местности просто нереально.
Мои руки онемели от того, как крепко я сжимала уздечку. Зад болел так, будто по нему палками били, а из-за сильной тряски все внутренности стремились вывалиться наружу.
Позволив лошади притормозить, я нервно оглянулась, но преследователей нигде не было. Дальше мы ехали немного спокойнее.
Когда яркий оранжевый круг солнца начал подниматься над тихой Сахарой, все вдруг ожило и больше не казалось пустынным. Быть может, и насладилась бы зрелищем, но совсем не до этого было.
Я валилась с ног, благо лошадь держалась молодцом. Но и по ее состоянию было понятно — долго не протянет. Нужен отдых, и я уже, в самом деле, собиралась остановиться, но неожиданно вдали заметила первые домики той самой деревни.
Облегчение накрыло волной. Невообразимо просто. Как смогла найти это место? Видимо, не так уж и далеко успела уехать.
Жители спасительного селения сразу как-то смутили меня своим странным поведением. Может, я все же не туда попала? Нет, кажется, туда.
Вон покосившийся домик, а вон и кустарник знакомый.
— Летти? — услышала удивленный голос и обернулась. — Совсем с ума сошла?
— Али, разве так приветствуют девушку? — попыталась отшутиться, но что-то очень тревожное промелькнуло в лице парня.
Пришлось спешиться и оставить лошадь в покое. Али тут же подхватил ее по уздцы и повел куда-то узкими улочками, при этом позвав меня с собой. И только после того, как животное получило корм и воду, Али заговорил вновь:
— Тебя ищут, а ты додумалась вернуться, — развел руками араб. — Дедушка, как и обещал, рассказал, где ты. Там их целая банда. Это очень опасные люди, Летти. Ночью пришли и о тебе стали расспрашивать. Всю деревню на уши подняли…
Я облегченно вздохнула.
— Ничего. Порыскают и уберутся. Спрячь меня пока, пожалуйста, — попросила жалобно, но Али нахмурился еще больше.
— Смысл-то какой? — пожал он плечами. — Твой хозяин тоже здесь.
Вот в этот миг руки опустились в прямом смысле, а ноги просто свинцом налились. С места сдвинуться не было ни малейшей возможности.
— Лучше убей меня, Али, — проговорила, прислонившись спиной к шершавой стене. — Только ему не отдавай.
— Прости, Летти. Я не вправе распоряжаться чужими жизнями, — ответил араб, пряча взгляд.
И, наконец, будто бы мне в насмешку хлынул дождь. Настоящий ледяной ливень. Но, увы, смыть весь ужас и безысходность ситуации он был не способен.
Просто природой не предусмотрена такая функция.
========== Глава 6 ==========
Caress me with pain,
‘Cause I’m down on my knees and I’m begging you
Please as you say:
Don’t cry mercy,
There’s too much pain to come.
Приласкай меня муками,
Ведь я пал на колени и молю тебя,
«Пожалуйста!», а ты говоришь:
Не взывай к милосердию,
Предстоит ещё слишком много боли.
Hurts ©
— Нет-нет-нет! — Вышла я из ступора и ринулась за парнем, но он отодвинул меня, покачав головой.
— Не буду в это вмешиваться, Летти, — отчеканил араб, и я поняла, что наступила та самая черная полоса неудач.
Вот сейчас он признается Кавьяру, где я и тогда…
— Неужто тебе настолько плевать? А как же гуманизм? Простое человеческое сострадание? — попыталась надавить на жалость.
Не тут-то было. Али отмахнулся, стараясь не смотреть мне в глаза, и быстрым шагом направился к дому.
Внезапно так захотелось курить, что прямо мурашки по коже понеслись. Все бы отдала за одну крошечную сигаретку.
Молодой араб скрылся за поворотом, и меня пронзил такой страх, что желудок свело.
Последний шанс.
В отчаянии я рванула к сараю, куда только что Али отвел лошадь и, собственно, не раздумывая долго, выволокла животное под дождь.
Конь, будто заколдованный, упрямился и ржал, грозно раздувая ноздри.
— Ну и катись! — рявкнула в ярости, и вороной красавец, покосившись в мою сторону, вновь скрылся в сарае.
Рыдания сдавливали горло и, чтобы не впасть в истерику, пришлось шлепнуть себя по лицу. Хорошенько так. Раз, второй…
Надо уходить. Немедленно. Я ни за что не отправлюсь в лапы к этому поганцу. И в ответ мне послышались голоса. Вот-вот кто-то выйдет из-за угла.
Бросившись к сараю, я проскочила мимо двери и понеслась, куда глаза глядят. Улочки так сильно петляли, что у меня просто закружилась голова. Вероятно, дезориентация… Все вертелось вокруг, раскачивалось.
Схватившись за голову, я крепко зажмурилась, подозревая, что еще мгновение, и начну истерику.
Нельзя. Не сейчас. Нужно идти.
Вот сюда. Нет… Кажется, я уже была здесь… Нет… Не была… Боже…
Да кто ж строил эти дома? Как вообще можно жить в таких местах? Разве эти люди сами не путаются в узких улицах?
Ну, что за глупости? Конечно, не путаются. Они привыкли… Вот и ты привыкнешь, Летти. Остановись, пока не поздно. Остановись…
Но вместо того, чтобы прислушаться к своему холодному рассудку, я лихорадочно искала выход из деревни, обдирая ладони о шершавые стены и постоянно падая, неизвестно за что цепляясь.
И не заметила, что промокла вплоть до нижнего белья. Так плевать было на эти человеческие неудобства, что даже боль не приводила в чувства. Я ведь искала спасение не от физической боли — мне была невыносима мысль о принудительном лишении свободы.
Это так пугало, что я была просто не в силах успокоиться.
Кавьяр ни в коем случае не должен нащупать мое слабое место. Пусть думает, что я боюсь его извращений и издевательств. Это полная хрень по сравнению с моральным унижением и заключением, скажем, тюремным заключением.
Ведь грек и являлся моей личной темницей.
Разбираясь в своем внутреннем мире, я не заметила, как выскочила на центральную улицу. То есть, по сути, это было что-то вроде маленькой площади. Вероятно, жители деревни устраивали здесь праздники.
Ох, ну и трясло же меня! Я поежилась и, оглядев себя, немало удивилась. Когда кафтан успела скинуть? Тоненькая кофточка быстро промокла, а байку я оставила прошлым вечером у деда. Иначе бы не смогла и пошевелиться, напялив ее под кафтан.
И вот теперь как нельзя лучше можно было углядеть во мне девушку. Лифчик, который явно выбирал Кавьяр, в принципе, ничего не скрывал. А холодный дождь еще и подчеркнул мой, хоть и небольшой, но все же бюст. Вот тут-то и произошло неожиданное.
Две немолодые женщины в длинных одеждах, — черт его знает, как это барахло называется, — пробегавшие мимо, притормозили неподалеку и, перекинувшись между собой парой фраз, неожиданно наклонились и швырнули в меня грязью.
Я, мягко говоря, охренела.
— Вы чего? — выкрикнула, когда в плечо ударил камень.
Ай, что такое?
Неприятно, надо сказать.
— Прекратите, дуры полоумные!
Но на крик из ближайших домов выскочили еще три девицы и два мужика. Камни полетели в меня с завидной регулярностью. В голову, спину, живот. Один, особенно большой, угодил прямо в челюсть.
Я взвыла от боли и, поскользнувшись, плюхнулась в грязь. Подняться возможности не было. Просто замерла и лежала, пока жгучая боль не переросла в сплошную пульсацию по всему телу. В принципе, я и не обратила внимания на то, что стало как-то очень тихо.
Пошевелилась, а то мало ли — откинулась уже? Нет, боль пронзила спину. Значит, жива. Послышались неспешные шаги.
Вот уж не знаю как, но то, что это был Кавьяр, я даже не сомневалась. Сейчас подниму глаза и увижу самодовольную рожу. И этот триумф, сквозящий в его позе, и презрительную улыбку. Лучше сдохнуть, но только бы не смотреть на грека.
А вот и ботинки. Прямо военные, на шнуровке. Может, еще и пистолет имеется?
Не сомневаюсь, что это так.
Он присел рядом со мной на корточки и заглянул в лицо. Так хотелось зажмуриться, но было поздно. Клио не улыбался, не ерничал и не подкалывал меня. Просто молча смотрел. Без эмоций. Сплошной ледяной камень. Но сколько всего я увидела в этих глазах, и словами не описать. Меня ждала расправа. Настоящая безжалостная расправа. Темные глаза излучали разочарование, что для меня стало сюрпризом.
