Олег Рой - Три краски
– Нет, ты посмотри, какая гадость! Все мятое! – жаловалась Танька, держа в руках какую-то упаковку. – Вот сволочи! Ведь знают, что на подарки заказываем.
– Дай гляну, – Антон выхватил из Танькиных рук коробку и вскрыл ее.
Алинка заржала, а Танька испуганно воскликнула:
– Ты чего делаешь? Как ты вскрытую подаришь?
– Глянь, и тюбик весь измазанный, похоже, он даже переполненный, – заметил Антоха, рассматривая белый флакончик, который он брезгливо держал на вытянутых руках подальше от себя. – Фу, гадость! На, возьми обратно.
– Ну деловой! А мне дарить и отвечать, – чуть не плакала Танька. – Придется теперь выкинуть! Между прочим, сумма на подарки-то полностью израсходована!
Алинка в это время разглядывала упаковку.
– Да ладно тебе! Фирма-то хорошая! – заметила Кобра. – Ты этой тихоне подари! Напарнице моей, Ларочке! Может, похорошеет!
– Ты думаешь? Что-то сомневаюсь… – съязвил Антон. – Мне кажется, ей ничего не поможет…
– Да неудобно, – помялась Танька.
– Неудобно на голове стоять, и то, если ты не акробат! – сострила Алинка и принялась дальше рыться в коробке. – Смотри, тут еще есть этой же фирмы. И вот – три штуки. Цвета какие-то не очень, да и ладно: все это положишь в красивый пакетик, и вот тебе подарок!
– Да на фига ей три краски? – еще сопротивлялась Танька. – Еще и совсем разные!
– Пригодится. Ты знаешь, как она на Кирилла смотрит! Так, может, внимание привлечет, – ответила Алина так язвительно, что Лариса поняла: ее рингтон вовсе не остался незамеченным и забытым.
Но больше всего взволновало Лару даже не это. Начальница знает о ее чувствах к Кириллу! Девушка услышала, как глухо отбивает ритм ее собственное сердце, судя по всему, провалившееся куда-то в пятки.
– Да ты что? Она втюрилась в Кирюху? – заинтересовался Антон, придвинувшись к девчонкам.
– А то ты не замечал? – продолжала Кобра. – Прикинь, я тут на днях увидела, как она…
Дальше Лара уже ничего не слышала, потому что Алинка перешла на шепот. Чтобы не выдать себя в самый неподходящий момент, Лариса прикрыла дверь, села за стол и расплакалась. Боже, как же ей жить дальше?! Мало того, что ей считают возможным подарить всякую гадость, так еще и про Кирилла все знают! Что делать? Надо бежать, прямо сейчас, сломя голову, но сил никаких нет. Да к тому же, если она выйдет сейчас из кухни, те трое догадаются, что она все слышала.
С честью встретить их насмешливые, а может, еще хуже, жалостливые взгляды она не сможет. Значит, нужно сидеть тихо, как мышка, и ждать, пока они разойдутся!
Приняв это решение, Лара почувствовала еще большее унижение – ее обсуждают, а она не может набраться храбрости, чтобы остановить это безобразие! Плывет по течению и даже грести перестала. Снова вспомнила Анькин вопрос: как ты вообще выбрала эту профессию? Нет, не ее это! Зря она полезла в журналистику, ведомая детской мечтой стать репортером! Как же теперь жить, после такого унижения?
Девушка сидела на кухне долго, больше получаса. Опомнилась только, когда взглянула на часы и увидела, что время уже шагнуло за шесть вечера. Она с трепетом выглянула в коридор – на диване уже, конечно, никого не было. Лара помчалась в журналистскую, схватила сумку, быстро накинула куртку. Озираясь по сторонам, стараясь не встретиться ни с кем из сотрудников (мало ли что, вдруг все в офисе знают о ее чувствах к Кириллу), Лариса выскочила из студии. Уже на улице она застегнула молнию на куртке, поправила сумку и, переведя дух, бойко зашагала по направлению к метро.
– Лариса! – закричал ей кто-то вдогонку. Лара обернулась и не сразу узнала в парне, одетом в черный пуховик с капюшоном на голове, Павлика. А когда узнала, то почему-то отвернулась и пошла дальше – общаться с ним сейчас ей не хотелось.
– Лариса, мне Анна сказала, после шести… – прокричал он вслед.
Лара прошла еще несколько шагов и все-таки сжалилась над бедным юношей. Остановилась. Пытаясь справиться с накатившим раздражением, проговорила:
– Послушайте, все отменяется! Вам, видимо, Аня не сказала…
– А что она должна была сказать? – Пашка посмотрел на Ларису вопросительно.
– То, что все отменяется, – Лара выдохнула, немного успокоилась и, виновато улыбнувшись, добавила: – Так неудобно получается: вы сюда пришли, я еще удираю, как ненормальная. Я просила Аню не звонить вам. Но сегодня весь день был таким суматошным, мы с Анькой как-то на бегу поговорили. Наверное, она не поняла. Ну, я пойду… Ничего, что я отняла у вас столько времени?
– Ничего, я планировал потратить даже больше, – засмеялся Пашка.
У Лары отлегло от сердца – значит, все обошлось.
– Да, – девушка засмеялась, – не хочу никакой лжи, понимаете?
– Понимаю! – Павел кивнул.
– Ну, тогда до свидания!
– До свидания! – Он улыбался и стоял, словно не понимая смысла разговора.
Лариса пожала плечами – псих какой-то – и, не дождавшись, когда он уйдет, пошла первой.
«Странный, – думала она, – согласился ухаживать за незнакомой девушкой. Он же меня совсем не знает – еще с Анькой общается. А я-то… И стоит, улыбается. Может, он того? Ну в смысле, не в себе…»
Погруженная в свои мысли, Лариса даже и не думала смотреть под ноги. И – снова неудача – налетела на кирпич и, разумеется, грохнулась прямо на асфальт. Коленку обожгло жгучей болью. Чувствуя себя неуклюжей тетерей, Лара ужасно разозлилась. Прежде всего, конечно, на себя, ну и на остальной мир в придачу. Как назло, этот навязчивый парень подбежал и стал донимать ее расспросами, тут же перейдя на «ты»:
– Тебе не больно? Где болит? Давай я тебе помогу встать!
Ну что за день такой сегодня? Что он здесь делает, этот Пашка? Лара разозлилась, как никогда.
– Да отстань ты! – воскликнула она в сердцах. – Не до тебя сейчас! Не понимаешь, что мне больно?
Парень сделал шаг назад.
– Но на земле сидеть нельзя. Холодно ведь, – тихо добавил он, – застудишься!
Фу, какие слова! Так только мама ей говорила, когда Лара была маленькой! А этот Пашка… липкий он какой-то, наверняка классический маменькин сынок и прирожденный подкаблучник. Весь такой хороший, весь правильный, аж до зубного скрежета! И чистенький… Лара посмотрела на испачканный рукав своей куртки, и ей вдруг стало себя так жалко, до слез! Кобра с утра до ночи в студии пилит, Вадик, оператор, ее ни во что не ставит, Кирилл не обращает никакого внимания, еще и с Алинкой гуляет, мама в гости не пускает, а она сама… она сама выдумывает несуществующую жизнь. У Ларисы не хватает смелости признаться, что она – попросту неудачница. Она готова была разреветься прямо сейчас, но Пашка все еще стоял рядом – опять же, к несчастью. Лара сглотнула ком слез, попробовала встать. Не получилось. Нога жутко ныла.
– Ладно, помоги мне встать! – неохотно разрешила она наконец. Получилось грубовато. «За что я с ним так? Он-то ни в чем не виноват…» – подумала Лара и, чтобы исправиться, поспешно добавила: – Пожалуйста.
Павел потянул ее за локоть. Боль в колене усилилась, когда Лара встала на ноги.
– Больно! – стиснув зубы, простонала девушка. – Нет, подожди! Так не пойдет! Вернее, так не дойдет нога… до метро… Вернее, я не дойду до метро! Можешь мне помочь добраться до какой-нибудь лавочки? Мне нужно присесть. Я посижу, отдохну немного и пойду дальше.
– А если боль не пройдет? – покачал головой Павел. – Нет, давай я тебя до дома доведу, так спокойнее.
– Да говорю тебе, не могу я идти! Больно!
– Ну ладно! Вон там скамейка. Пойдем, посидим, ты придешь в норму. И дальше поковыляем, – предложил Павел.
Лара хотела возразить, но здравый смысл все-таки победил – без помощника ей явно не справиться. Останавливаясь через каждый шаг, они потихоньку доползли до скамьи.
– А может, перелом? – озадачилась Лара и вздохнула: не везет так не везет!
– Ну-ка пошевели ногой. Да нет, все нормально, видишь, двигается. Скорее всего, серьезный ушиб, – сказал Павел с таким серьезным профессорским видом, что Лариса не выдержала и вдруг расхохоталась.
– Ты чего? – не понял юноша.
– Да ничего, – смеялась она. – Нянчишься со мной, как с маленькой. Вот свалилась я на твою голову. А еще ухаживать за мной собрался, герой! Представляешь, сколько бы со мной было проблем – ведь я только и делаю, что собираю беды.
– Да ладно, скажешь тоже, – не поверил Павлик. – Какие еще беды ты собираешь?
– Да никакие! – Лара вдруг перестала смеяться и шмыгнула носом. – Все валится из рук. Все плохо. Уже жить не хочется, честное слово! – Из глаз все-таки полились слезы. Чтобы загнать их обратно, Лариса закинула голову, но они, противные, не слушались и все текли и текли.
– Так, теперь ты еще и плакать вздумала, – вздохнул Павел и присел рядом на скамейку. – Странная ты, честное слово. И падаешь на пустом месте.
– Там был кирпичик, – возразила Лара.
