Андроник Романов - 1надцать (сборник)
Я поднимаюсь по бетонной лестнице на открытый ветрам недостроенный второй этаж и сразу вижу ее – девочку лет семи. Она стоит довольно далеко, лицом к морю, на самом краю стены, раскинув руки, словно балансируя, легкая в легком белом платьице. Очень опасно так… Я не успеваю ее окликнуть. Она делает шаг вперед и вниз. У меня перехватывает дыхание.
– Здравствуйте, – раздается за спиной. Я вздрагиваю всем телом и оборачиваюсь. Рядом стоит женщина лет тридцати пяти, в таком же, как и у девочки, легком белом платье.
– Там батут, – говорит она, улыбаясь моей растерянности.
– Что?
– Батут. Аниматоры бросили его на пляже, а мальчишки принесли сюда, прыгать с этажа. Там невысоко.
Она поворачивается и громко зовет:
– Настя! Настя!
– Я здесь, мамочка.
И – быстрые босоножки по доскам настила где-то там, внизу. Женщина улыбается, прислушиваясь, потом смотрит на мой модный принт и узкие джинсовые шорты:
– А вы отдыхающий?
– Хотелось бы так думать.
– А хотите, я покажу вам море?
– Конечно, – улыбаюсь я, – покажите мне море.
Мы спускаемся вниз, к пляжу. Идем неторопливо, ландшафтом, переваливающимся листьями и корнями за ограды и бордюры дизайн-проекта. Я – все еще складывающий очевидные признаки в закономерность, она – с легкой улыбкой, блуждающей между нескрываемой грустью и приветливостью.
– Вы где-то здесь живете? – спрашиваю я.
– Да. Там, – жест скорее неопределенный, похожий на полет плоского камня задевающего гладь озера: там-там-там-там, раз-два-три-четыре…
– Вы что будете, рыбу или курицу?.. – неожиданно спрашивает она.
– Вы приглашаете? – улыбаюсь я.
– А почему бы и нет? Мы с Настей живем одни. Гости – большая редкость. А вы кажетесь хорошим человеком, кстати.
– Вы думаете, это кстати? Вы ведь меня совсем не знаете. Вдруг я какой-нибудь маниак?
Я именно так и говорю: «ма-ни-ак».
– А давайте я сама попробую рассказать о вас. Когда-то у меня это, знаете ли, неплохо получалось.
– Вы психолог? На гадалку вы как-то не очень похожи.
– Я не помню, – смеется она.
Мы выходим на хваленый пятисотметровый пляж, с левой стороны которого – живописная отвесная скала, врезающаяся в материк, с правой – все остальное видимое пространство – лазурный горизонт, сопрягающий осязаемое с воображением. Я стягиваю кроссовки у бетонной плиты, так и не ставшей частью недостроенного волнореза, и с удовольствием опускаюсь на горячую гальку.
– Настя, не ходи в воду! Ты же сегодня купалась!
– Ну, мам! Я немножечко!
– Ладно! Только немножечко.
– Как вас зовут? – Я смотрю из-под ладони на ее каштановые волосы, мягкий овал лица и думаю, что для приведения она слишком красива.
– Погодите. Давайте сначала с вами разберемся.
Я смеюсь:
– Ну, давайте. Вы меня уже порядком заинтриговали.
– Разве? Не кажется ли вам, уважаемый незнакомец, что это вы сами изрядно постарались?
– Я приехал, чтобы купить эти руины. Я риэлтор. А вот откуда эти ваши «изрядно» и «будьте любезны», еще предстоит выяснить.
– Вы в этом уверены?
– В чем именно? В том, что вы мне интересны? Абсолютно.
– В том, что вы риэлтор. Мне почему-то так не кажется.
– А кто я, по-вашему?
– Я довольно долго наблюдаю за людьми. Простите, Андрей, но вы не самый сложный ребус. Как вы ходите, говорите и при этом стараетесь не смотреть мне в глаза… Вы кто угодно, только не тот, за кого себя выдаете.
Я вздрагиваю и выдыхаю:
– Полагаю, как и вы.
Она смеется, взмахивает рукой и, повернувшись лицом к морскому бризу, торжественно объявляет:
– Позвольте представить… Черное море! Море, это Андрей!
* * *– Простите, вам курицу или рыбу?
– Мама, а дяденька спит?
– Не буди его, милая. Сядь на место. Пристегнись.
* * *– А чем закончилась история с Ацким?
Я открываю глаза и вижу ее лицо прямо над собой, в зените шатра волос, в просветах между которыми искрится солнце. Моя голова на ее коленях. Привкус моря смешивается с запахом чистой белой ткани, нагретой солнцем. Настя рядом, сосредоточенно складывает из камешков что-то похожее на пирамиду. До меня медленно доходит смысл ее вопроса. Забытое ощущение полного спокойствия.
– Откуда вы знаете про Ацкого? Я же вам не рассказывал.
– А мы снова на «вы»?
– Я как-то пропустил момент… Не важно.
– Хорошо, – говорит она и дальше, уже нарочито переигрывая:
– Я в ВАШЕМ смартфоне прочла черновик рассказа, который ВЫ назвали «Глубина». Когда ВЫ спали. Простите мне мое женское любопытство. Это ТАК непорядочно.
– Ну вот, что вы улыбаетесь? Это, действительно, нехорошо. Ведете себя как ваша семилетняя дочь, ей-Богу!..
– Зато у меня теперь есть доказательства. Ты не тот, за кого себя выдаешь. Так чем закончилась история с Ацким?
– Ну да, я помню – я не самый сложный ребус… А почему ты не спросишь меня – реальный ли это персонаж? Вдруг это метафора?
– А какая разница? Ты общаешься со своими бывшими?
– Ну да, я предпочитаю дружить.
– Это понятно. Тебя когда-нибудь бросали? Женщина, с которой ты недолго встречался, и вдруг раз – и все.
– В смысле?
– Простой вопрос. От тебя когда-нибудь уходила женщина?
– А что, я похож на…
– Того, кого бросают? Давай обойдемся без этого. Я уже взрослая девочка.
Она снова улыбается.
– Ладно. Хорошо. Было, – принимаю я правила этой странной игры.
– Что ты испытывал? Боль? Точнее можешь описать?
– Куда уж конкретнее?
– Тебе обязательно со мной спорить?
– Ладно, прости. Спрашивай.
– Она, эта женщина, бросила тебя буквально? Переехала в другой город, забанила тебя в Фейсбуке? Как это случилось?
– Да нет. Никуда не уехала.
– То есть физически ничего не изменилось? Ты по-прежнему можешь ей звонить, увидеться с ней? Правда?
– В принципе, да. Мы особо не ссорились. Делить нам нечего.
– Я думаю, при желании ты мог бы с ней сблизиться снова. Теоретически. Понимаешь, о чем я? Что я пытаюсь сказать? Никакого расставания в реальности не происходит, все творится в твоей голове.
– Слушай, пойдем просто поплаваем.
– Мы здесь не для этого. Ты можешь сосредоточиться? Нельзя всю жизнь отшучиваться и откладывать на потом. Потом ведь может никогда и не наступить.
Тут же корчу лицом скучающего школьника.
– Я пытаюсь сказать тебе что-то важное! – сердится она. – Воображение создает реальность, а не наоборот, как ты думаешь. Это ведь ты сам решаешь – быть тебе риэлтором или писателем, счастливым или брошенным. Понимаешь? Единственная необратимость – это смерть. Смотри!
Она встает, поднимает камень и подбрасывает его вверх. Я смотрю на него, и мне кажется, что в наивысшей точке подъема он зависает намного дольше положенного. А потом начинает падать.
* * *– Мама!
– Не бойся милая, обними мамочку. Настя! Настя, посмотри на меня. Все будет хорошо! Слышишь меня? Не бойся! Все будет хорошо!
Хлопок и жуткий свист воздуха, разрывающего оболочку фюзеляжа. Треск рвущейся ткани. Удар…
* * *Я открываю глаза и вижу почти у самого лица наливающееся пунцовым, с тонкими проколами звезд, вечернее небо. Солнце уже коснулось края морского горизонта. Я поднимаюсь, стягиваю прилипшую к спине футболку, оставляю ее в песке вместе с шортами, иду к ленивой кромке воды, захожу в теплое переливающееся море. Плыву. Солнце почти целиком погрузилось, будто ушло под воду, я ныряю за ним следом и вижу его. В далекой бурлящей океанской глубине огромное, окруженное невероятного размера светящимися пузырями, поднимающимися к поверхности, завораживающее и желанное, огромное тонущее солнце.
* * *– Алло.
– Ты спишь, что-ли? Помнишь, что завтра летишь в Гурзуф? Василич сказал, что тебя с утра в офисе не было. Документы забери.
– Не поеду я, Сергей Иваныч. Приболел. Сон дурацкий приснился. Давай Евтюхова пошлем.
– Какого Евтюхова, Андрей? Ты что?
– Дай мне лучше отпуск, Сергей Иваныч. У меня от недосыпа уже крыша едет, устал я.
– Не помню, чтобы ты так легко сдавался. Что случилось?
– Мне вообще нужно крепко подумать, своим ли я делом занимаюсь…
– Да ты что такое говоришь?! Ты же переговорщик от Бога! Давай не дури. Ты когда такой мнительный стал?
– Тебе бы такое приснилось… Как будто я уснул в самолете, который разбился. Типа, сон во сне.
– Что-то ты, друг, загоняешься… Евтюхов не потянет. Тогда уж сам поеду. А с опционом придется подождать, Андрей Сергеевич.
– Ну, придется, значит, подождем.
– Давай-ка реально в отпуск… Недели хватит?
– Не знаю. Поеду куда-нибудь. Кстати, место там красивое. В Гурзуфе. Пляж большой. Скала…
– Да, есть такая. Так ты смотрел документы?
– Не поверишь, приснилась. Поедешь туда, расспроси про Настю.
– Какую Настю? Ладно, потом расскажешь.
– Девочку, семи лет… Знаешь, Сереж, «потом» ведь может никогда и не наступить.
