Елена Кочешкова - Андри из города на Неве
- Расходитесь спать, - сказал отец. - Вещи пусть останутся собранными. Я тоже немного отдохну и вновь оставлю вас. Нужно найти способ, как отсюда выбраться.
Мама встала с дивана первой. Она была очень бледна, и Андри казалось, что слезы вот-вот снова прочертят дорожки на ее щеках...
- Мама... - он подошел к ней, крепко обнял. - Не волнуйся, мама. Все будет хорошо. С нами ничего не случится. У нас хороший дом. Ведь правда же, пап? - он обернулся, ища поддержки в глаза отца. Тот уверенно кивнул и тоже обнял жену.
- Все будет хорошо, - подтвердил он, проводя ладонью по ее напряженным, закаменевшим плечам. - Ступай спать, родная. Я зайду к тебе вскоре.
Вторая ночь была уже на исходе, когда маленькая двухместная повозка в очередной раз остановилась, и Александр услышал сквозь тревожный обрывистый сон, как кто-то открывает дверцу. Инстинктивно он отпрянул и крепче сжал кулаки. Ведь никакого другого оружия ему не хватило ума взять с собой...
Но опасался он напрасно - за дверью звучал только шум ручья, шелест ветра в ветвях и негромкий кашель того человека, который забрал Алька от Горанов. Александр ничего не знал о том, кто этот мужчина, военный или штатский, в каком он чине, кому служит... Его провожатый был одет в хороший, но совершенно неприметный сюртук без каких-либо знаков различия. И даже имени своего не назвал. Прежде он останавливал повозку лишь дважды и оба раза днем - чтобы сменить лошадей. Дверь оставалась запертой. Это страшно сердило Алька, хотя в повозке был запас еды и питья, ему приходилось справлять нужду в дурацкий дорожный сосуд, специально предназначенный для таких случаев, когда покидать экипаж нежелательно...
А теперь они, похоже, добрались, куда надо.
- Выходите, Ваше Высочество, - учтиво сказал провожатый и поклонился.
Альк осторожно выбрался наружу. Остро пахло свежестью, травами и хвоей. Вокруг был лес, как ему и показалось. Густой, дремучий... Если тут кого-нибудь застрелить, то вовек не найти будет ни тела, ни следов каких.
Сердито тряхнув головой, князь отогнал дурные мысли. И почти сразу увидел чуть поодаль небольшой дом. Или... скорее домишко. Приют для охотников, быть может, егерей.
- Где мы? - спросил Альк. Голос его, как обычно, прозвучал предательски звонко. Будто наследник Императора и впрямь готов расплакаться от страха.
- Подгорье, - ответил его спутник. - Сивый лес.
Альку ничего эти названия не сказали. Он плохо учил географию, а в Александбургском уделе были сотни деревень, лесов, болот...
- И что тут? - сердито продолжал допытываться он.
- Здесь безопасно, - просто ответил мужчина и протянул Александру руку. - Идемте, Ваше Высочество, я провожу вас к дому.
Альк хотел возразить, что он не дамочка с зонтиком, чтобы его брали за ручку, и не малыш, но его спутник не стал ждать и сам крепко обхватил ладонь наследника.
Как когда-то давно это делал отец...
И Альк молча побрел за своим провожатым.
- Как вас зовут? - спросил он, когда они почти подошли к запертому лишь на засов тепляку.
- Марк, - коротко ответил мужчина. Свою должность или чин он так и не назвал.
7 глава. Опасный город
Почти неделя прошла с того момента, когда за одну ночь Александбург так неожиданно и страшно изменился. Это была длинная и тягостная неделя, полная тревог и страхов. Каждый день отец уходил рано утром, а приходил заполночь. Дети почти не видели его.
Приготовленные чемоданы оставались неразобранными, их лишь перенесли в кладовую, чтобы не мешали ходить по прихожей.
Ожидание, тугое, как пружина часов, натягивало нервы и изматывало хуже любых событий. Тем более, что выстрелы на улице слышались не так уж часто, и порой казалось, будто все уже хорошо... Однако окна комнат по-прежнему оставались слепы - детям не разрешалось открывать штор и даже пытаться выглянуть через стекло.
Это было невыносимо.
Младшие Гораны не знали, куда себя девать от скуки, смешанной с постоянным беспокойством. Мама стала совсем тихая и молчаливая, она и Влада целыми днями только и делали, что без конца вышивали на пяльцах... Будто каждый новый стежок мог чудесным образом приблизить момент отъезда и освобождения из этого сумрачного плена. Теперь даже Андри и Лиза не могли дождаться дня, когда наконец сумеют вырваться из тисков города, который вдруг стал таким чужим и недобрым.
Накануне днем тоскливое напряжение было неожиданно скрашено предложением отца поехать в театр. Когда профессор сказал, что забронировал ложу, мама изумленно подняла брови и даже убрала в сторону пяльцы.
- Но Виктор... - на лице ее Андри увидел сильное сомнение, - разве сейчас время для таких... забав?
- Нет, - спокойно и твердо ответил отец, - не время. Но мне обязательно нужно быть сегодня в театре. А если я поеду туда один, это... вызовет ненужные подозрения и излишнее внимание. Мы отправимся втроем - ты, я и Влада. Младшие останутся дома, - при этих словах Лиза сердито выпятила нижнюю губу и посмотрела на отца с глубочайшей обидой. Но тот даже не заметил гримасу на лице дочки и продолжал: - В центре на улицах почти спокойно, а до театра совсем недалеко. Нет нужды волноваться.
На этом вопрос был решен.
Андри так истосковался в четырех стенах дома, что даже без уговоров поехал бы на сей раз со старшими, но спорить с отцом он не стал. А вот Лиза стала. Она долго и громко доказывала, что тоже имеет право на нормальный вечер, а под конец своей тирады даже показательно разрыдалась, чем таки подкупила профессора... Отец разрешил Лизе поехать с ним, но взамен взял честное слово быть послушной, как никогда.
В тот вечер Андри остался только с прислугой. Он, наверное, мог бы тоже настоять на поездке... но не стал добавлять волнений и без того измученному усталому отцу.
Дом в отсутствие шумного семейства казался покинутым, пустым. Андри слонялся из комнаты в комнату, не зная, чем увлечь себя. Антония и Марта о чем-то негромко говорили на кухне, занимаясь там своими обычными делами. Мерно щелкал маятник в старых часах... Еле слышно скрипел под ногами паркет... А в голове крутились мысли об Александре.
Где он сейчас? Как он?
И когда же им суждено снова встретиться?..
В фойе театра было непривычно мало гостей. Лиза, как и положено в таком случае, одетая в свое лучшее выходное платье, недовольно хмурилась, глядя на пустые кресла парадного холла. Ей не нравилось, что в театре, всегда таком ярком и радостном, на сей раз было почти также тоскливо, как и дома в последние дни. Окинув взглядом всех присутствующих, Лиза поняла, что зрительный зал будет пуст более, чем наполовину. Те, кто отважился приехать на спектакль, вели себя неподобающе тихо. Дамы переговаривались полушепотом, стараясь чаще закрывать лица веерами. Мужчины и вовсе были молчаливы. Лиза понимала, отчего так. Из-за тех двух мужчин с красными повязками на рукавах. Они-то точно ни с кем не разговаривали, только прогуливались по фойе из стороны в сторону с таким видом, будто им доверили почетный караул в палатах Императора. А сами... даже галстуков не надели в театр! Так и пришли в грязных ботинках и каких-то невзрачных костюмах. Так одевались мужики из деревни или мастеровые, когда выходили в город и пытались выглядеть прилично.
Все боялись этих двоих.
Все, кроме Лизы. Она вызывающе посмотрела на одного из мужиков, всем своим видом желая дать понять ему, что таким невежам не место в храме культуры. Отец увидел это и, взяв Лизу за руку, повел ее куда-то в сторону.
- Папа! - тихо прошипела Лиза. - Мне не два года! Куда ты меня тащишь?
Отец шагал широко и решительно.
- Вообще-то, - негромко ответил он, - кто-то обещал вести себя послушно.
Лиза нахмурилась еще больше.
Ведь она не нарушала никаких просьб! Ничего плохого не делала!
- Не нужно злить собаку, если она и так зла, - ответил отец. - Ты уже достаточно большая, чтобы понимать это. А идем мы с тобой в буфет.
- В буфет? - изумилась Лиза. Она ждала наказания, а никак не угощения.
- Да, хоть ты этого и не заслужила.
Лиза ничего не понимала, но решила, что лучше уж промолчать. Она послушно позволила отцу вести ее за руку и даже не стала оборачиваться, чтобы поглядеть на противных мужиков с повязками.
В буфете было немного веселей, чем в фойе. Здесь, как и прежде, стоял за стойкой толстый и добрый Герман, который с радостью помахал Лизе своей огромной пятерней.
- Чего изволит маленькая сударыня? - спросил он, нависая над прилавком.
Ответить Лиза не успела - за нее сказал отец:
- Налейте сударыне стакан лимонаду и дайте мне еще, пожалуйста, коробочку вон тех монпансье. И программку, - он достал из кошелька свернутую купюру и протянул буфетчику.
- Пожалуйста, сударь, - конфеты, стакан лимонада и программка, отчего-то уложенная в конверт вскоре оказались на прилавке, откуда перекочевали в руки к профессору.
- Благодарю, - отец вручил конфеты и стакан Лизе, а программку положил во внутренний карман. - Идем, дитя.
