Наташа Нечаева - Куршевель. Dounhill. Записки тусовщицы
Голубая глубокая чаша до самых засахаренных краев была наполнена солнечным светом. В ней, как в огромной хрустальной воронке для мартини, бурлил разноцветный коктейль из летающих, парящих, снующих, прыгающих сноубордистов, взметающих бриллиантовые россыпи снежной пыли. На одном из склонов, за серым поребриком, вскипала леденцовой радугой курток и шапок текучая и колышущаяся толпа зрителей. Наверняка в этой гуще масса интересных светских персонажей, подумала я и стала вглядываться пристальней, надеясь узреть знакомые лица эстрадных звезд или известных депутатов.
– Вон туда смотрите, – отвлек меня от профессиональной деятельности Макс. – Видите парня в желтом костюме? Ух ты, какой rewind!
Желтый, как перезрелый лимон, райдер, который только что несся по склону, будто его спустили хорошим пинком, вдруг взлетел на невидимом мне трамплине, бешено крутанулся влево и в тот же миг застыл на долю секунды стоп-кадром. Я не успела еще восхититься этому мгновенному стопору, как ловкий лимончик крутанулся вправо, снова остановился и помчался дальше, сопровождаемый визгом и улюлюканьем. Мне показалось, что он мчался почти так же быстро, как я вчера. Ну, может, чуть медленней. Все-таки борд – это не лыжи.
Чуть правее той площадки, где только что крутился лимон, серебряной молнией вылетел другой бордер. Этот делал вообще что-то непонятное: сначала скаканула вверх его передняя, чуть согнутая нога, сразу же ее догнала задняя, доска почти выровнялась, подскочив над снегом, и тут же спортсмен толкнулся ее хвостом и взлетел еще выше.
– Ollie! – восторженно указал на серебристого Макс. – Видела, как он в халф-пайпе вылетел? Полный fun!
– Знакомый, что ли? Иностранец?
– Кто? – не понял Макс.
– Ну, этот, Олле?
– Нет, это трюк так называется. Он в сноуборде – один из основных. Его Алан Гелфанд придумал. Кстати, его потом так и звали – Ollie.
– Смотри! Grab! – заверещала Юлька, тыча пальцем в другого райдера, вылетевшего на трассу и исхитрившегося подхватить свой борд рукой прямо в полете.
Дальше началось вообще что-то невообразимое. Гора скакала, кружилась, искрила, вопила, летала. Вакханалия невиданных трюков и головокружительных скоростей увлекла меня настолько, что я не сразу расслышала Макса, который, видно, не в первый уже раз звал нас попробовать покататься на доске.
– А Пухляк-то где? – вспомнила я, не в силах оторваться от снежного захватывающего цирка.
Юлька закатилась вдохновенным смехом. А Макс вообще грубо расхохотался:
– Даш, ты же журналистка! Неужели слово не чувствуешь? Пухляк – это свежевыпавший снег. Вон, слева, смотри, там, где не укатано.
Пришлось повернуть голову. Громадный пушистый сугроб шевелился и вздыхал, словно снизу его кто-то сильно подталкивал. Секунда – и на поверхность вылезла синяя шапочка, потом показались руки, шлепающие по разворошенной макушке сугроба, как по воде.
– Вот как раз и ramer. Видишь, разогнался мальчонка, а опыта нет, вот и ушел в пухляк с головой. Теперь разгребается, ремерит то есть.
– А чего так – по-собачьи?
– А как еще из-под сугроба выбраться? Жить-то хочется! – И Макс снова счастливо рассмеялся.
– В горных лыжах то же самое, – с видом знатока оповестила Юлька.
– Горные лыжи – прошлый век, – уверенно высказался Макс. – Борды – вот это fun! Пора вам на доски переходить!
– Не пыли, – скромно посоветовала я. – Сами разберемся, что круче.
В этот момент сзади послышался какой-то дикий свист, приправленный странным громким шуршанием, родной русский окрик «Посторонись!», от которого я инстинктивно сиганула в сторону, и мимо нас, прямо по перилам лестницы, на которой стояли разнаряженные зеваки, пронесся, ухая и взвизгивая, какой-то парень в голубом костюме. Только когда он стрелой вынесся на снег, я увидела, что ноги его прочно вмурованы в желто-черный борд.
– Джибинг! – горделиво приосанился Макс. – Один из видов сноуборда. Можно хоть по перилам, хоть по ступенькам, хоть по деревьям, да хоть вон по тому канату. – Он показал вверх на темную нитку трассы, по которой весело ползали пучеглазые вагончики подъемников.
– А я еще видела, как с горы на надувных матрасах съезжают, – похвасталась Юлька.
– Тюбинг, – согласился Макс. – И такое есть. Но я больше на автомобильной камере люблю.
– Покажешь?
– Вряд ли, тут я их что-то не видел. Ни у кого, видно, ума не хватило в Куршевель с собой покрышку притаранить. Ну, готовы к подвигам?
– Да! – выкрикнула Юлька.
Я скромно промолчала. Что за глупость – совершать подвиги каждый день? Война, что ли? С другой стороны, попробовать очень хотелось. В конце концов, если я за один раз освоила горные лыжи, а их, между прочим, две, то разве с одной доской не справлюсь? Вдруг завтра Марату и в самом деле трюки показывать придется?
Для начала Макс продемонстрировал личный класс владения сноубордом. Прикрыв ладошкой рот, чтобы охать от страха не очень громко (все-таки этот парень стал нам практически родным), я наблюдала, как он носится по склону, подскакивает, крутится, приземляясь то задом, то передом.
– Поняли? Все очень просто, – подкатился к нам крутой бордер. – Главное – не бояться и ловить кайф.
Ловить кайф я была согласна, но вот чтоб не бояться.
– Ну?
– А ботинки? – оглядела свои ноги Юлька. – Мои же в борд не влезут.
Макс задумался, метнулся куда-то в кучу хохочущих бордеров и через пару минут уже гордо, как победным стягом, помахал нам двумя парами ботинок:
– Переобувайтесь!
Юльку поставили на доску первой. Она без конца хихикала и нервно облизывала губы, пока не слизала с них весь сексуальный блеск.
– Слушай, а что это на бордерах такое надето? – подозрительно сравнивала я трясущуюся воспитанницу, облаченную в изящный горнолыжный наряд, и снующих вокруг райдеров, упакованных в шлемы и нечто похожее на рыцарские латы.
– Защита, – легко отозвался Макс. – Бордеры они чаще всего головой бьются.
– Заметно, – согласилась я, продолжая наблюдательный процесс за летающими придурками, то и дело вмазывающимися в снег.
– Можно, конечно, и задницу конкретно отшибить, – продолжил Макс, – локти или запястья.
Но это, когда сложные трюки делаешь. Вам это не грозит. Ну, Юлечка, готова?
Племяшка отчаянно кивнула головой и зажмурила глаза.
– Юлька, – взволновалась я, – глаза открой! Нечего слепую из себя изображать!
Девчонка послушно распахнула ресницы, и я увидела в них такой ужас, что сама крепко зажмурилась. Когда я вновь открыла глаза, племянница счастливо барахталась внизу, а Макс заботливо вытягивал ее из сугроба.
– Дашка, здорово! И совсем не страшно! – крикнула юная райдерша.
Поняв, что опасность миновала и моя подопечная жива-здорова, я принялась пристально отслеживать рост Юлькиной спортивной техники. Племяшка съехала еще раз двадцать! Причем ее визг с каждым разом приобретал все более восхищенный оттенок.
– Хватит! – строго приказала я. – Передохни. Моя очередь.
Юлька с явным неудовольствием соскочила с доски, а я, наоборот, вспорхнула на борд легко и грациозно, как балетная прима. Макс правильно втиснул мои ноги в крепления и защелкнул замки.
То, что сноуборд совершенно противоестественен для человеческой природы, я поняла мгновенно. Вчера, на горных лыжах, я чувствовала себя забетонированной в две емкости, которые с трудом, но можно было за собой волочить. Сейчас, стоя на доске, я обнаружила собственные конечности в одном тазу, причем цемент, сковывающий их, сразу же встал намертво.
– Ну, Даша, давай! Сначала – вот так, потом – так. – Макс еще раз продемонстрировал то, что я должна была проделать с кандалами на своих хрупких ногах.
– Дашка, не бойся, – подбодрила Юлька. – Снег мягкий как пух. Совсем не больно!
Честно говоря, от ужаса я не заметила, как борд скользнул вниз. Я лишь успела взмахнуть руками, как курица крыльями, и тут же, больно стукнувшись боком обо что-то твердое, оказалась в сугробе. Причем ногами пошевелить, как и прежде, я не могла.
– Ай! – заорала я, погружаясь все ниже в мокрую холодную взвесь. – Тону!
Макс с Юлькой оперативно вытянули мое тело и поставили на ноги.
– Ну, боевое крещение состоялось. Давай вторую попытку!
– Нет, – категорически помотала головой я. – Ушиблась. Сильно. – И погладила перчаткой сильно ноющее бедро.
– Ну, Дашка, это ж умудриться надо, на пухляке удариться! – Макс искренне огорчился.
А Юлька, наоборот, обрадовалась. Вот жучка! Племянница, называется! Родная тетка чуть с жизнью не рассталась, едва спаслась, а она.
С другой стороны, мой неудачный сноубордический опыт избавил меня, во-первых, от дальнейших спортивных мук, а во-вторых, завтра я с чистой совестью могу сказать Марату о сильнейшей травме и никаких трюков не демонстрировать. То есть нет худа без добра.
Возле меня остановились два парня, наблюдая, как Макс дрессирует Юльку.
