Брет Эллис - Ампирные спальни

— Может, — судорожно сглатываю. — Не задумывался.

— Слушай, ты мне не опасен, — говорит. — Тобой она просто пользуется. А вот его… Его она любит. — Пауза. — Джулиан — это большая проблема.

— Проблема? Что ты несешь? Почему он проблема?

— Потому, — говорит, — что Рейн отрицала их связь вплоть до прошлой недели, когда мне стало доподлинно известно про их романтические каникулы.

— Мне она сказала, что едет навестить мать, — говорю. — Показывала снимки, где они вместе.

Губы Рипа расплываются в притворной улыбке.

— Теперь у нее и мать есть? В Сан-Диего? Как трогательно… — Видя мою реакцию, он перестает улыбаться. — Когда я застукал их в первый раз, она изворачивалась до последнего, но у меня были доказательства, и ей пришлось сознаться. Я согласился простить лишь при одном условии: что она больше никогда к нему не вернется. А в этот раз… Не знаю…

— Что ты не знаешь?

— В этот раз… Не знаю, сразу его проучить или подождать.

Последнюю фразу Рип произносит кротко и незлобиво, без всякой угрозы, и меня разбирает смех.

— Я серьезно, — говорит. — Шутки кончились, Клэй.

— По-моему, это чересчур.

— Это потому что ты очень впечатлительный.

Помолчав, Рип решительно добавляет:

— Я только одного хочу. Чтобы Рейн снова стала моей.

— Но у нее явно другие предпочтения.

Рип смотрит на меня изучающе.

— Сколько же в тебе желчи, старик.

Подаюсь вперед, сжимая виски ладонями. Перехватив его взгляд, киваю:

— Ага. Желчи хоть отбавляй.

Пересекаем лужайку в направлении черного лимузина, возле которого скучает водитель; обходя монумент астронавтам, Рип смотрит на него, а я — прямо перед собой, все в расфокусе — зной, нереально синее небо, ястребы, парящие над бесшумным ландшафтом, и их тени, скользящие по лужайке, — размышляю, смогу ли доехать в таком состоянии до дома, не попав в ДТП, и тут Рип задает вопрос, который обычно задают из вежливости, но после нашего разговора мне и в нем чудится тайный смысл:

— Какие планы на вечер?

— Не знаю, — говорю и вдруг вспоминаю: — Ты идешь на панихиду по Келли?

— Она сегодня?

— Ага.

— Нет, — говорит. — Я его почти не знал. Пару раз по делам встречались, но с тех пор много лет прошло.

Водитель распахивает дверцу.

— Поеду с этим козлом разбираться по поводу клуба. Сам знаешь, обычное дело.

Он произносит это так, будто я каждый день открываю новые клубы, и, перед тем как сесть в лимузин, спрашивает:

— Когда ты ее увидишь?

— Не исключаю, что вечером. — И потом, смалодушничав, уточняю: — Тебе это вообще как?

— Слушай, мне главное, чтобы она получила роль. Я за нее болею. — Он замолкает, скаля зубы в улыбке. — А ты разве нет?

Отмалчиваюсь. Едва заметно киваю.

— Ну вот, — говорит, словно убедившись в чем-то. — Я так и думал. — И затем, вдвигаясь в глубь лимузина и глядя на меня снизу вверх: — У тебя ведь что-то подобное бывало в прошлом?

Водитель хлопает дверцей.

Меня ждут в «Сансет тауэр» [61] на вечеринке, посвященной раздаче «Золотых глобусов», но Рейн отказывается ехать, даже когда говорю, что там будут режиссер и продюсер и что, если она надеется получить роль Мартины, лучше, чтобы я им представил ее формально, вне офиса Джейсона в Калвер-Сити.

— Никто так не делает, — бурчит она.

— А мы сделаем, — говорю.

Когда она приезжает ко мне домой (свежий слой искусственного загара, волосы взбиты и тщательно уложены, платье без бретелек), я по-прежнему в халате, пью водку, поглаживаю свой стояк. Сексом заниматься не хочет. Я отворачиваюсь и говорю, что без этого не поеду. Опрокидывает две рюмки текилы «Гран-Патрон», быстрым шагом направляется в спальню, аккуратно стаскивает платье, предупреждая: «Только без поцелуев», — боится испортить макияж; впиваюсь в нежную мякоть половых губ, подбираюсь пальцами к анусу, она смахивает мою руку с ягодиц:

— Мне так не нравится.

Чуть позже, когда она вновь втискивается в платье, замечаю у нее на боку синяк, которого раньше не видел.

— Кто тебя так? — спрашиваю.

Она выгибает шею, чтобы рассмотреть.

— А, это, — говорит. — Ты.

На вечеринку в «Сансет тауэр» мы входим вслед за известным актером, и вспышки фотоаппаратов создают стробоскопический эффект; тяну Рейн к бару, мельком поймав в зеркале свое отражение — череп, обтянутый красной кожей (последствия часовой прогулки у обсерватории); на веранде с видом на бассейн протискиваюсь вместе с Рейн сквозь гудяшую толпу, с теми, кого узнаю, здороваюсь, тем, кого не знаю, но кто здоровается со мной, отвечаю кивком, несколько раз с разными людьми обсуждаю панихиду по Келли Монтроузу, хотя там не был, потом, заметив Трента и Блэр, резко меняю вектор движения — не хочу, чтобы Блэр видела меня с Рейн; на стенах — проекции черно-белых снимков пальм, виды Палисейдс-парка [62] из фильмов сороковых и портреты красоток, отобранных для очередного фильма про Джеймса Бонда; на подносах разносят пончики, и я жую жевательную резинку, отбивающую желание курить, и потом, заметив Марка с женой, подгребаю с Рейн к ним; при виде Рейн Марк хмурится, но тут же спохватывается, озаряясь притворной улыбкой, мы делано обнимаемся, он не спускает глаз с Рейн, его жена взирает на нас с плохо скрываемой враждебностью; я начинаю объяснять, почему не появлялся на кастинге, и Марк советует завтра все-таки быть, и я даю слово, что буду, и уже открываю рот, чтобы заговорить с ним про Рейн, как вдруг чувствую вибрацию телефона в кармане брюк и, достав его, вижу CMC с заблокированного номера: «Она знает», пока я тычу в «?» и нажимаю «Ответить», Марк с женой мигрируют в сторону, а Рейн увлечена трепом с молодой актрисой за моей спиной и, судя по виду, совсем не озабочена тем, что я не заговорил о ней с Марком; затем приходит CMC: «Она знает, что ты знаешь».

Едем с вечеринки в комплекс «Дохини-Плаза», и меня буквально колотит от бешенства, но я буднично спрашиваю:

— Тебе знакомо имя Джулиан Уэллс?

Спросив, замечаю, что руки, впившиеся в руль, ослабили хватку: вопрос принес облегчение.

— Еще бы! — живо откликается Рейн, возясь со стереосистемой. — Ты его тоже знаешь?

— Ага, — говорю. — Мы здесь выросли вместе.

— Надо же! Клево. — Она ищет какой-то трек на CD, который Меган Рейнольдс записала для меня прошлым летом. — Кажется, он что-то про это говорил.

— Откуда ты его знаешь? — спрашиваю.

— Он мне работу подкидывал, — говорит. — Давно уже.

— Какую работу?

— Всякие поручения. От раза к разу, — говорит. — Давно.

— Вообще-то я знаю, что ты его знаешь, — говорю.

— И что теперь? — бурчит, продолжая поиски песни. — Звучит угрожающе.

— Где он сейчас? — спрашиваю. — Ради интереса.

— А я почем знаю? — удивляется, притворяясь, что раздражена.

— Кто из нас с ним спит?

Внезапно все в замедленном темпе. Словно она вдруг забыла свою ответную реплику. Остался только смех:

— Совсем больной?

— Давай ему позвоним.

— О’кей. Давай. Как скажешь, Крейзи.

— Ты все еще мне не веришь, да? — говорю. — Думаешь, я блефую?

— Думаю, ты свихнулся, — говорит. — Вот что я думаю.

— Я, Рейн, все знаю.

— Надо же! Что ж ты такое знаешь? — Интонация по-прежнему игривая.

— То, например, что в Сан-Диего на прошлой неделе ты была с Джулианом.

— Я там была с матерью, Клэй.

— И с Джулианом, — произношу и сразу успокаиваюсь. — Неужели ты думала, я не узнаю?

На светофоре перед поворотом на Дохини она смотрит прямо перед собой.

— Неужели не понимала, что рано или поздно я тебя вычислю?

Внезапно она раскалывается. Резко поворачивается ко мне. Строчит вопросами.

— Ну и что? Тебе не все равно? Что ты устраиваешь? Забыл про наш уговор? Зачем лезешь, куда не просят? Неужели так важно, чем я занимаюсь, когда мы не вместе?

— Важно, — говорю. — В данной ситуации, чтобы ты получила то, что хочешь, это очень важно.

— Но почему это важно? — кричит. — Ненормальный!

Невозмутимо сворачиваю налево и, не торопясь, качу по Дохини.

— Не могла поиграть со мной в любовь хотя бы месячишко? — спрашиваю почти задушевно. — Так нужен был его хуй, что забыла обо всем остальном? Если быть со мной для тебя так важно, зачем же все собственными руками портить? Могла бы использовать меня, но…

— Я никого не «использую», Клэй.

— Даже Рипа Миллара?

— Рипа Миллара? — говорит. — Ну, ты точно свихнулся.

Поток встречных машин слепит фарами, и я торможу на обочине через дорогу от комплекса «Дохини-Плаза».

— Выходи. Вали нахуй отсюда.

— Клэй, — льнет ко мне. — Не надо, пожалуйста.

— Испугалась, — улыбаюсь, отстраняясь. — Смотри-ка: действительно испугалась.