Татьяна Соломатина - От мужского лица (сборник)

— Пальто?

Одежда скользнула на пол. Я и не пытался поймать. Когда бог создавал время, он создал его достаточно…

Не умей мы говорить, как, например, собаки, — всё могло бы быть иначе

Угасло сердце, тихо тлея,

Сквозь патину золы без сил.

Неправда — полюбить труднее,

Чем разлюбить, когда любил[3].

— Что ты сделаешь, если тебе будет дана возможность переиграть жизнь, не утратив опыта теперешней?

— То же самое.

— Это упрямство или способ не потерять самоуважение?

— Способ не потерять самоуважение.

— Ты невыносим.

— Не для тебя.

— Ну, пофантазируй. Ради меня.

— Ради тебя — всё, что угодно.

— Да ну!

— Хочется верить.

— Скользкий противный тип.

— Противные и шершавые хуже.

— Словоблуд.

— Знаю.

— И всё же, пофантазируй.

— …

— Ну?!

— Дай подумать.

— Подумать?!

— Не язви. Я не такой шустрый, как ты.

— Не прибедняйся.

— Не прибедняюсь. Ладно. Думаю, всё-таки в событийном ряду принципиальных изменений не будет, разве что немного побольше романтики, пока молод. Я люблю жить и люблю жизнь, а вот в характере…

— В твоём характере?

— Нет. В характере этих событий. Понимаешь, если я вступаю в новую жизнь, не утратив опыта предыдущей, — мы получаем классическую картину посвящённого, владеющего опытом своих реинкарнаций. Со всеми вытекающими последствиями — планка возможного духовного роста, впрочем, как и соблазнов, вырастает на порядок.

— Посвящённого?

— Так принято называть подобные вещи. Это просто слово.

— Сильно.

— Гипотетически.

— Ты так и не ответил на вопрос.

— Тебе нужны подробности?

— Наверное.

— Женщина.

— ?…

— С какого края подступать-то? Это можно роман написать с большим продолжением.

— Ладно, я всё поняла. Ты крайне убедителен, как обычно.

— Сарказм неуместен. Не забывай, я мужчина — существо ленивое, хоть и продвинутое.

— Ого!

— А ты думала!

— Послушай, есть ли хоть одна вещь на свете, которая способна по-настоящему изменять этот мир, — без игр, дополнительных настроек, обманов и самообманов, без критериев и оценок?

— Да.

— Какая?

— Честность перед собой.

— А я думала…

— Ты думала, я скажу «любовь»?

— Да.

— На моих глазах это слово, а точнее, то, что за ним стоит, занюхали настолько, что… я не знаю уже, что там на самом деле должно за этим стоять.

— Просто мало кто в это верит.

— Вера — продажная девка страха.

— Ты, главное, никому не говори об этом, чтобы камнями не забросали.

— Они забросают что в этом случае, что в противоположном, если шлея под хвост попадёт. Это вообще из другой оперы.

— А я?

— Что?

— Из какой оперы?

— Не из оперы. Ты — не все. Это уже скорее мистерия.

— Я соскучилась.

— Взаимно…

— Ты просишь невозможного.

— Я просто хочу быть с человеком, которого люблю.

— Семейная жизнь быстро превращается в просроченный фарш. Кажется, ещё столько котлет можно наготовить… Да почему-то не хочется. Воспитанному человеку не будет никакой возможности это кушать!

— Это у тех, кто ошибся.

— В выборе партнёра?

— В выборе половинки.

— Старая песня. Боги разделили людей и перемешали, создав одну из величайших шизофрений на планете. Не забывай, мы лишь плесень в трещинах огромного утёса. Какое дело богам до нас? Просто всем хочется верить в идиллию взаимоотношений полов.

— Но ведь любая родившаяся идея обрекает мироздание на её исполнение — твои собственные слова.

— Не спорю, но не забывай, что мироздание может действовать избирательно. Оно может реализовать идею, но лишь для тебя.

— Разве этого не достаточно?

— Для тебя самой — достаточно. Но у твоей «половинки» может быть совсем другая идея.

— Какая?

— Или никакой.

— Не веришь в любовь?

— Это не вопрос веры — это вопрос опыта. Точнее, его отсутствия — я не умею любить. Я чувствую, что она есть где-то рядом, слабый ветерок от её крыльев, когда она пролетает неподалёку. Но мы не знакомы. Никакие слова не заменят одного вдоха — я знаю это. Но моё знание — опыт мертвеца. Видно, грехи той самой прошлой жизни испортили урожай для меня на этом поле.

— Я научу тебя.

— Здесь требуется не твоё желание меня научить, а моя способность к обучению, а она под вопросом. Твои чувства закрывают тебе глаза на риск. А он в том, что ты проклянёшь всё на свете, когда поймёшь, что взялась прокопать тоннель под Уральским хребтом детским совочком. За удачу можно биться, но рассчитывать на неё нельзя. А влюблённая женщина при всей своей авантюрности, романтичности и готовности свернуть горы остаётся женщиной: расчёт — неотъемлемое свойство её натуры. Играть в наивность — значит, обрекать себя на муки.

— Ты даже не дашь мне попытаться?

— Попытка — это действие, мотивируемое поражением. Я не узнаю тебя. Ты же умница. Откуда это дилетантство четырнадцатилетнего подростка? Зная меня, чувствуя, ты упорно пытаешься представлять меня кем-то другим, вписывающимся в твою легенду…

— Я просто люблю тебя…

— А я просто не знаю, что это такое!

— А хочешь знать?

— Да.

— Действительно?

— Да.

— Тогда произнеси вслух.

— Что?

— То, что ты хочешь привлечь в свою жизнь. Просто произнеси вслух.

— Я хочу познать любовь. Простую человеческую любовь, которая выжмет меня без остатка, и ничто во мне не сможет помешать этому.

— Ты правда хочешь этого?

— А ты думаешь, я оттачиваю стиль речи?

— Тогда возьми.

— Что?

— То, что ты пожелал. Оно уже здесь.

— «И ничто во мне не сможет помешать этому», понимаешь? Я сам или что-то во мне мешает принять дар любви. Я не могу, физически не могу. Не чувствую вибрации.

— Не ты ли говорил, что жить — это иногда просто следовать за эхом собственного крика?

— Я поступал так — и потерял последнюю надежду, сомнения превратились в уверенность, полёт оборвался, не начавшись. Ко мне приставили тень, и она следит за тем, чтобы мне было не слишком хорошо на этом свете.

— Ты перестал верить?

— Не я.

— ?…

— Не в вере дело. Воспринимающему мир прямо — в ней нет необходимости. В твоей жизни есть что-то или его нет. Нами всеми движет жажда познания, проникновения в неведомое. Я не могу стремиться к чему-то конкретному, но лишь идти по пути. Что встречу я завтра? Можно вопить буквально на всю планету, желая любви, — и не встретить её. А может быть, вчера я отвернулся на мгновение, чтобы взглянуть на красивый пейзаж, и она тихо прошелестела у меня за спиной… Что принесёт ветер с другого края поля: крики о помощи, песнь юной славянки или тихий шорох камыша?

— Красноречивый глупец!

— Вот ты уже злишься.

— Следуй лучше за собственным молчанием.

— Сарказм — это способ запрятать поглубже неуверенность в себе. Мне жаль тебя.

— Тебе жаль себя. Я ухожу.

— Как скажешь…

— Привет!

— Я слышу неподдельное удивление.

— Всегда есть чему удивляться.

— Агрессия?

— Нет. Просто удивлена, что ты вообще про меня вспомнил.

— А я и не забывал вовсе.

— Два месяца.

— Что «два месяца»?

— Мы виделись последний раз два месяца назад.

— Среди мер моего восприятия времени нет, ты же знаешь.

— Ты никогда не мог понять.

— Я могу понять, но жить так не могу.

— Как так? Беспокоясь о ком-то?

— Я беспокоюсь, но делаю это так, как умею.

— Твое беспокойство, похоже, больше нужно тебе, отними его — и ты не будешь знать, что делать дальше.

— Это очень похоже на правду, но не умаляет самого факта беспокойства.

— Ушам своим не верю! Ты хоть раз с чем-то согласился, хотя бы в первом приближении.

— Оставь иронию, я никогда не спорю с правдой.

— С чужой правдой, если она совпадает с твоей?

— Я же говорю, оставь иронию. Правда одна, а мы, свои или чужие, просто произносим её вслух.

— Всё, всё, сдаюсь.

— Ну раз так, тогда сделай-ка мне чайку.

— Тебе какой?

— Ты знаешь.

— Ничего не меняется?

— Что нет смысла менять — нет.

— А что есть смысл менять?

— Ничего.

— Понятно.

— Если бы тебе было понятно, ты бы этого не сказала. Делай лучше чай.

— Не груби.

— Я не грублю. Нельзя одновременно делать хорошо разные вещи.

— В смысле?

— Просто делать чай или делать чай для меня. Просто я или я для тебя. И так далее. Когда нужно приготовить чай, просто готовь чай.