Гюнтер Грасс - Собачьи годы
Валли З.: Примерно с осени прошлого и вплоть до Пасхи нынешнего года фирма «Брауксель и К» изготовила один миллион четыреста сорок с чем-то тысяч очков, которые под названием «чудо-очки» в указанный период поступили на рынок и начали пользоваться огромным успехом. Эти «чудо-очки», которые сегодня называют еще «опознавательными очками», продавались по цене пятьдесят пфеннигов за штуку и позволяли любому покупателю, которому исполнилось не меньше семи лет и не больше двадцати одного года, видеть насквозь любого взрослого в возрасте от тридцати лет и старше.
Ведущий: Пожалуйста, Валли, не расскажете ли вы нам пояснее, что конкретно было видно насквозь, когда, допустим, вот вы впервые надели очки?
Валли З.: Мой дядя Вальтер, который сегодня является предметом дискуссии и которому я, поскольку я теперь так много о нем знаю, обязана честью, несмотря на мой малый возраст, присутствовать на этой дискуссии в качестве ассистентки, так вот, мой дядя Вальтер на третий Сочельник в прошлое Рождество повел меня в Дюссельдорфе на рождественский базар. Там было много разноцветной электрической рекламы, палаток и киосков, где купить можно было все что угодно: пряники и марципан, противотанковые орудия и рождественское печенье, ручные гранаты, хозяйственные товары, ковры для бомбометания, бокалы для коньяка и команды смертников, лейтмотивы красной нитью и кровью, подставки для новогодних елок и наградные жетоны за участие в рукопашном бою, куклы с моющимися волосами, кукольные домики, кукольные колыбельки, кукольные гробы, кукольные запчасти, кукольная фурнитура, куклы с дистанционным управлением…
Хор дискутантов: К делу! Ближе к делу!
Валли З.: И так называемые чудо-очки тоже можно было купить. Вот мой дядя Вальтер — вон он стоит! — мне их и купил. А я их сразу же и надела, потому что мне все надо попробовать сразу же, ну и посмотрела через эти очки на него, и сразу совершенно ясно увидела, каким он был раньше: он был просто ужасен! Ну я, конечно, сразу заорала и бегом от него. (Для наглядности вскрикивает). А вот он — мой дядя Вальтер — погнался за мной и около Ратингских ворот поймал. И пес его был с ним. Но поскольку он все еще очки с меня не снял, я отчетливо видела и его, и его пса, и все их прошлое, они мне казались жуткими чудовищами, и я орала как резаная. (Для наглядности снова кричит). А потом, потому что у меня было нервное потрясение, меня положили в госпиталь Марии, на целый месяц. Мне там вообще-то понравилось, хотя кормят, конечно, не особенно. Потому что медсестры, одну звали сестра Вальбурга, а другую сестра Доротея, а ночную сестру звали…
Хор дискутантов: К делу, пожалуйста!
Дискутант: К чему нам эти больничные байки!
Дискутант: Давайте не отвлекаться на всякую ерунду!
Валли З.: Вот так у меня все было с чудо-очками, которые я сегодня уже как опознавательные очки надену в том случае, если предмет дискуссии начнет давать затрудняющие ход дискуссии показания. Браукселевские опознавательные очки — неотъемлемый элемент любой публичной дискуссии. Язык может отказать…
Хор дискутантов: …но браукселевские опознавательные очки не откажут никогда!
Валли З.: И если кто, как мой дядя Вальтер, является предметом дискуссии…
Хор дискутантов: …он должен помнить: опознавательные очки всегда наготове!
Валли З.: Многие наивно полагали: что прошло, то прошло…
Хор дискутантов: …но браукселевские опознавательные очки способны оживить прошлое!
Валли З.: Так что если я, к примеру, сейчас надену очки, чтобы взглянуть на моего дядю Вальтера, я сразу же опять начну кричать, как в третий Сочельник прошлого Рождества. — Надеть?
Матерн и пес нервничают. Матерн успокаивающе похлопывает пса по загривку. Ведущий жестом предлагает Валли 3. сесть.
Ведущий (доверительно и любезно): Извините, господин Матерн, иные дискутанты у нас иногда забываются и начинают вести себя совсем как дети. И тогда то, что мыслится у нас серьезной работой, грозит стать всего лишь игрой; но ради вашего и общего спокойствия я как ведущий спешу заверить, что располагаю возможностями в корне пресечь подобные грубые шутки и поползновения к оным. — Снимаем пока что временное отстранение от дискуссии с номеров четырнадцать и двадцать два и открываем дискуссию серией простых и по возможности прямых тестовых вопросов. Желающих задать вопрос прошу поднять руку.
Многие дискутанты поднимают руки. Ведущий по очереди дает им слово.
Дискутант: Первый тестовый вопрос к предмету дискуссии: сколько остановок?
Матерн: Тридцать две.
Дискутант: А если в обратном порядке?
Матерн: Тридцать две.
Дискутант: Сколько из них вы забыли?
Матерн: Тридцать две штуки.
Дискутант: То есть всего вы запомнили…
Матерн: …тридцать две штуки общим счетом.
Дискутант: Ваше любимое блюдо?
Матерн: Тридцатидвухняшки.
Дискутант: Ваше счастливое число?
Матерн: Тридцать два на тридцать два.
Дискутант: Ваше несчастливое число?
Матерн: Dito[417].
Дискутант: Таблицу умножения до десяти помните?
Матерн: Восемь — шестнадцать — двадцать четыре — тридцать два.
Дискутант: Спасибо. Первую серию тестовых вопросов можно считать закрытой.
Ведущий: Вторая серия, пожалуйста.
Дискутант: Способны ли вы образовывать простые предложения, начинающиеся с местоимения «каждый, каждая, каждое»?
Матерн: Каждый зуб на счету. Каждая ведьма горит лучше. Каждое колено ноет. Каждый вокзал хуже предыдущего. Каждая Висла с каждым воспоминанием шире каждого Рейна. В каждом жилом помещении слишком прямые углы. Каждый поезд стоит под парами. Каждая музыка когда-нибудь да вступает. Каждое событие отбрасывает свою тень. Каждый ангел улыбается шепеляво. Каждая свобода обитает на слишком высоких горах. Каждое чудо объяснимо. Каждый спортсмен лелеет медали былой славы. Каждая туча по многу раз выпадала дождем. Каждое слово может оказаться последним. Каждый сироп слишком сладок. Каждая шляпа впору. Каждый пес стоит в центре. Каждый, каждое, каждая тайна щекочет нервы…
Ведущий: Достаточно, большое спасибо. А теперь третья и последняя серия тестовых вопросов. Прошу!
Дискутант: Верите ли вы в Бога?
Матерн: Я прошу этот вопрос снять. Вопрос о Боге нельзя считать тестовым.
Ведущий: Вопрос о Боге, доколе речь не идет о «триедином» или «единственно истинном» Боге, как тестовый вопрос допускается.
Дискутант: Итак: верите ли вы в Бога?
Матерн: В Бога?
Дискутант: Ну да, да, в Бога вы верите?
Матерн: Вы спрашиваете, верю ли я в Бога?
Дискутант: Именно. В Бога.
Матерн: В Бога там, наверху?
Дискутант: Не только наверху, всюду, вообще.
Матерн: Ну, во что-то там наверху или еще где…
Дискутант: Мы не про что-то там вас спрашиваем, а коротко и ясно: про Бога! Вы слышите: верите ли вы в Бога?
Хор дискутантов:
Четкий ответ —да или нет!
Матерн: Каждый человек волей-неволей, каждый человек, независимо от воспитания и цвета кожи, от приверженности той или иной идее, так вот, каждый человек, говорю я, способный думать и чувствовать, принимать пищу, дышать, действовать, то есть жить…
Ведущий: Господин Матерн, вопрос дискутантов к предмету дискуссии гласил: Верите ли вы в Бога?
Матерн: Я верю в Ничто. Ибо иной раз серьезно себя спрашиваю: Почему вообще Сущее, а не Ничто?
Дискутант: Эта цитата из Хайдеггера нам известна.
Матерн: Быть может, чистое Бытие и чистое Ничто — это одно и то же?
Дискутант: Опять Хайдеггер!
Матерн: Ничто есть нетие без всяких оговорок.
Дискутант: Хайдеггер!
Матерн: Ничто есть исток отрицания. Ничто само по себе исконней, нежели Ничто в Отрицании. Ничто — это заведомость.
Хор дискутантов:
Хайдеггер туда, Хайдеггер сюда —о Боге когда?
Матерн: Но иногда я даже в Ничто перестаю верить; а то вдруг начинаю верить, что и в Бога смог бы поверить, если бы я…
Дискутант: Вопрос, по-моему, предельно ясен: да или нет?
Матерн: Ну, коли так… (Пауза). Именем триединого Бога… Нет!
