Русский рай - Слободчиков Олег Васильевич
По курсу не безопасного выхода из залива было много камней и островов. Груженый двухмачтовый бриг даже с трезвой командой при резких порывах ветра мог быть выброшен на скалы. Но между туч, ласково поблескивало солнце, весело сверкали белые пики, окружавшие приметную гору святого Лазаря. Она и мыс, указывающий курс отдалялись. Сысой, сам без вина пьяный своей трезвой радостью, стоял на корме с шапкой в руке и верил, что на этот раз счастье не обойдет его стороной.
Нахлобучив шапку, он поднялся на мостик, придержал качавшегося матроса и взялся за штурвал. Капитан облаял обоих американцев на своем языке, они покорно уступили место русскому передовщику, а сами, цепляясь за леера и планширь, подгоняемые бранью пьяного командира, дотащились до грот-мачты, с двух сторон полезли вверх по вантам. Между тем бриг с пьяной командой, лавируя и часто меняя галсы, благополучно вышел из залива, прошел мимо островов. Открытый океан принял его на свои пологие волны, обдал свежим духом и стал степенно раскачивать килевой и бортовой качкой одновременно. К этому времени капитан с помощником, да и вся команда заметно протрезвели.
Бриг лег на прямой курс и при умеренном ветре пошел к югу. Озябшие матросы спускались с мачт, расходились по кубрикам. Алеуты и кадьяки лежали на палубе, высунув босые ноги из перовых парок. Время от времени кто-то из них скучающим сонным голосом заводил песню и сотня глоток с приглушенным подвывом отзывалась на припев. Капитан одобрительно кивнул Сысою, потрепал его по плечу и предложил отхлебнуть рома из карманной фляжки. Боясь спугнуть удачу и порушить свою душевную радость, Сысой от рома отказался. Вскоре его сменили матросы, и он спустился в тесную каюту с двумя рундуками и двумя койками. Василий с Прохором, поглядывая в иллюминатор на волны, покуривали и обсуждали выход с Ситхи.
– Братцы! – весело окликнул их Сысой. – Наконец-то Бог дал милость идти туда, куда всю жизнь стремились старые мореходы. Восчувствуйте, – размашисто перекрестился, – мы идем их молитвами!
Прошка с удальством шмыгнул носом, Васька радостно кивнул и продолжил прерванный разговор о том, что управление прямыми парусами требует большого умения и немалых трудов. Имея кое-какой опыт плаваний на «Фениксе», он восхищаться выучкой американских матросов, а Прохор поперечно оправдывал своих:
– Да, кабы Шелиховская компания не подмяла под себя купеческие артели и не стала казенной, и корабли бы у нас были не хуже бостонских, и матросы!
Но и он вынужден был согласиться, что не зря Баранов зазывал американских матросов на службу.
Бриг шел ввиду островов, возле которых обычно промышляли тлинкиты и компанейские партии под прикрытием кораблей. В южной части архипелага морских бобров было больше, чем на севере. Здесь успешно торговали, меняли, скупали меха английские и американские суда, а компанейские безнадежно пытались соперничать с ними, поскольку цены на товар, как правило, бросовый, назначались в Главном правлении в Петербурге и были непомерно высокими. Самым досадным было то, что американцы торговали сибирскими горностаями и холстами, вывезенными из России, имевшими здесь большой спрос, а Компания, по многочисленным просьбам Баранова, все никак не могла наладить их отправку в колонии. Американцы же, потратив полгода, чтобы добраться с другой стороны континента, были свободны и вели торговлю по своему усмотрению. Обычно они давали за шкуру бобра добротное ружье и десять патронов, при удачной расторжке снимали с себя одежду, с кораблей – пушки и железо, без которого могли дойти до Кантона. Жители Шарлотиных островов поголовно имели ружья, даже их женщины хорошо стреляли, но они разучились метать копья, что вызывало презрение алеутов и кадьяков, а добыча морского зверя с помощью огненного боя не оправдывала себя.
Бриг прошел мимо Нутки, старой крепости основанной испанцами, отвоеванной у них англичанами и брошенной из-за постоянных нападений тлинкитов. Виншип взял курс к устью реки Колумбии, открытой и названной так американцем Грэем. По уговору и контракту там должны были начаться первые промыслы калана, а Сысою, как главному передовщику, Баранов поручал написать карту устья на хорошо выделанной сивучьей коже чернилами из сажи, разведенной рыбьим клеем. Только после Колумбийских промыслов Баранов дозволял американцам идти к северной Калифорнии.
Бриг «Окейн» шел ввиду берегового хребта. Сысой, разглядывая с борта заливы и острова в подзорную трубу, заметил кормящихся бобров, указал на них, завыли и заплясали на шканцах кадьяки, но капитан, неприязненно хмурясь, помотал головой, отказываясь от стоянки. После полудня, за обедом в кают-компании, он пояснил передовщикам, что английские и американские торговцы так хорошо вооружили местных проколотых «индианс», что те слишком часто грешат грабежами. Партию добытчиков на байдарках могут перестрелять только за то, что они промышляют в этих водах, а бриг не сможет подойти близко к берегу из-за малых глубин.
С неделю «Окейн» добирался до устья Колумбии, а возле него, ввиду суши, был окружен здешними «индианс», как называли американцы тлинкитов-колошей. Индейцы предлагали раковины, шкуры морских и земных зверей в обмен на посуду, украшения, ткани, оружие. Оружие Виншипы продавали неохотно и в редких случаях, когда не могли упустить дорогой мех. Алеуты и кадьяки с тоской высматривали плескавшихся бобров. На промысел их все еще не отпускали, они со злостью плясали и пили много чаю. Пару дней лодки здешних жителей покрутились возле брига, затем стали приходить реже.
Часто промеривая глубины, «Окейн» подошел на милю к горам, до самого верха покрытым густым хвойным лесом. В этих местах они были ниже ситхинских. То, что партовщики сначала приняли за коренной берег, оказалось большим островом. Бриг осторожно вошел в широкий пролив и бросил якорь.
Вдали плескались бобры. Неуклюжие на суше они забавно ныряли за моллюсками, доставали со дна пару камней, ложились на спину, клали один камень на брюхо, другим раскалывали на нем раковины и лакомились. Алеуты и кадьяки, увидев их, заволновались, устроили пляски, спустили байдарки на воду и, бесшумно подгребая, разошлись, стараясь окружить кормившихся зверьков. Кроме уложенных по бортам стрелок-копий с тонкой бечевой, заканчивающейся надутым пузырем, в каждой двухлючке лежало заряженное ружье для защиты от туземных жителей.
Заметив на воде кормившегося бобра, несколько байдарок бесшумно подкрадывались к нему с разных сторон. Почуяв опасность, зверь нырял, но эскимосы своим природным чутьем догадывались, где и когда он вынырнет, затихали в байдарках, стараясь не издавать ни звука. Зверек выныривал, и в него летели сразу несколько стрел. Потом передовщики судили, чья стрелка поразила калана.
Прохор и Василий в большой байдаре с ружьями и фальконетом прикрывали партию и Сысоя, который тоже в большой байдаре с фузеей и фальконетом, заряженными картечью, на глазок срисовывал берег. Здешние «индианс» сначала с любопытством наблюдали за промыслами издали, затем стали подплывать ближе, высматривая, как умело и по многу добывают бобров на воде. Сами они охотились на каланов только на суше, где морской зверь неуклюж и беззащитен. Сначала навязчивое любопытство просто мешало добыче, потом, индейцы все откровенней стали показывать зависть и неприязнь, закончившиеся стрельбой и нападением на байдарщиков. Но к этому времени было добыто много зверя, промысел был удачен. Капитан, посмеиваясь и потирая руки, решил идти дальше к югу.
Партовщики пировали и веселились на своей природной пище, на камбузе корабля беспрестанно варилось для них мясо бобров, которое они почитали за вкуснейшее. Еду для них готовили женщины, передовщики принимали шкуры, хвосты и струю, укладывали их в корзины. Все это высоко ценилось на закрытом для россиян китайском рынке в Кантоне. Русские поверенные Компании тоже ели вареную бобрятину, пока мясо было свежим, американцы толк в этом блюде не понимали.
Бриг обошел остров и вошел в просторный залив с юга. К нему для торга начали приставать лодки здешних индейцев. Со всеми предосторожностями экипаж подпускал их к борту. Наслышанные об удаче алеутов и кадьяков, туземные жители стали зазывать их на дальние, мелководные места залива. Передовщики догадались об их тайных помыслах, капитан с помощником на эти уловки не поддались. Уводить бриг в глубину залива было не безопасно, оставлять партии без прикрытия – нельзя, и запрещено контрактом.
