Морин Джонсон - Пусть идет снег
— Пума Тодд?
— Это не прозвище. Он правда Пума. Наш талисман. Одевается в костюм пумы, танцует и все такое. Минуту я стоял, пытаясь понять, что к чему, почему Пума Тодд и Хлоя оказались вместе в туалете «Старбакса». Я надеялся, что ничего дурного они не делали, ведь все знали, что они там. Но, взглянув на Адди с Хлоей — на Тодда я не смотрел, — я все-таки понял, что произошло. Я до сих пор не знаю, спрятались ли они там, увидев меня, или сидели уже давно. Но, понимаешь, когда прячешься в туалете с Пумой от собственного бойфренда, детали, в общем, не так уж важны.
Я тут же забыла про свой звонок и оказалась в том «Старбаксе» со Стюартом, и незнакомая мне черлидерша вышла из туалета с Пумой Тоддом у меня на глазах. В моем представлении Пума Тодд в этот момент был одет в костюм пумы, хотя едва ли так было на самом деле.
— И что ты сделал? — спросила я.
— Ничего.
— Ничего?
— Ничего. Я стоял молча и думал, что меня сейчас стошнит. Прямо там, на месте. Но Хлоя разозлилась. На меня.
— Это почему это? — возмутилась я.
— По-моему, она просто перепугалась из-за того, что ее застукали. Она обвинила меня в том, что я за ней шпионю. Она сказала, что я не даю ей прохода. Что я давлю на нее. Наверное, она имела в виду — эмоционально давлю, но это прозвучало ужасно. Так что после всего, что случилось, она еще и выставила меня развратником перед всеми посетителями «Старбакса», то есть, считай, перед всем городом — слухи здесь быстро расходятся. Мне хотелось сказать: «Ты целовалась с Пумой в туалете „Старбакса“. Не я в этой истории злодей». Но я этого не сказал, потому что потерял дар речи. И со стороны все, наверное, выглядело так, как будто я с ней согласился. Как будто я признал, что я сексуальный маньяк и сталкер… а не мальчик, который любит ее, больше года любил, и сделал бы все, о чем бы она ни попросила…
Может быть, когда-то Стюарт и рассказывал о своем расставании каждому встречному, но явно уже давно этого не делал и потерял сноровку. Выражение его лица нисколько не изменилось — все эмоции выражались руками. Он перестал их заламывать, и теперь они едва заметно дрожали.
— В конце концов Адди вывела ее из кафе и прочитала ей нотацию, — сказал он. — Так все и закончилось. Ну, еще мне сделали латте за счет заведения, так что нет худа без добра. Но я стал парнем, которого у всех на глазах бросила девушка, изменив ему с Пумой. Но я к чему это все говорил? К тому, что вон тот парень… — он обвинительно указал пальцем на телефон, — козел. Хотя ты с этим сейчас, наверное, не согласишься.
Передо мной стремительно проносились воспоминания о том, что случалось в прошлом году, но теперь я смотрела на все иначе. Вот Ной идет по школьному коридору на шаг впереди меня. Он держит меня за руку и практически тащит за собой, разговаривая по пути с кем угодно, кроме меня. Вот я сижу с ним на первом ряду во время школьного баскетбольного матча. Он знал, что с тех пор, как меня ударило мячом по лицу, сидеть там я боялась. Но все равно сидела рядом с ним, замерев от ужаса, и наблюдала за матчем, который на самом деле меня ни капельки не интересовал.
Да, я обедала в столовой с отличниками-старшеклассниками, но все разговоры с ними были одинаковыми. Они разговаривали только о том, как они заняты, как они пишут свои резюме для поступления в колледж. О том, как встречаются с вербовщиками студентов, как составляют в Сети свои расписания, и о том, кто пишет для них рекомендательные письма.
Боже… Целый год я маялась от скуки. И целую вечность не слышала, чтобы кто-то говорил обо мне.
Но Стюарт… Стюарт говорил обо мне. Он был ко мне внимателен. Это было непривычно и немного смущало, но это было так здорово.
В глазах защипало.
Стюарт повернулся ко мне. Между нами возникло какое-то напряжение. Что-то должно было произойти.
Я почувствовала, что вот-вот слезы хлынут ручьем. Это меня разозлило. Ной не заслуживал этого. Нет, я не буду плакать.
И тогда я поцеловала Стюарта. По-настоящему поцеловала. Он даже назад отклонился. И поцеловал меня в ответ. Это был очень приятный поцелуй. Не слишком сухой, не слишком влажный. Разве что немного суматошный — наверное, потому, что никто из нас не был к нему готов и мы оба думали: «А, да! Поцелуй! Быстрей! Быстрей! Двигаемся! Работаем языком!»
Только минуту спустя мы немного опомнились и стали целоваться медленнее.
Я почувствовала, что куда-то уплываю, но в это время снизу послышались топот и вопли. Видимо, Дэбби и Рейчел решили, что поездка на собачьих упряжках по улицам Грейстауна окончена, поставили собак на привязь и вернулись домой, жутко топая ногами, как всегда бывает, когда приходишь домой в дождь или снег. Почему в сырую погоду все шумят сильнее, чем обычно?
— Стюарт! Джубили! У меня для вас есть вкуснятина, кексики в подарок от Санты! — крикнула Дэбби.
Никто из нас не пошевелился. Я все еще сидела, прижавшись к нему. Мы услышали, как Дэбби поднялась до середины лестницы, а значит, наверняка увидела, что в комнате горит свет.
Нормальная мама сказала бы в такой ситуации: «Выходите сию же секунду, пока я не рассвирепела!» Но Дэбби была не обычной мамой, поэтому она хихикнула и ускользнула прочь со словами:
— Тс-с-с! Рейчел! Иди к мамочке! Стюарт занят!
От внезапного появления Дэбби у меня скрутило живот. Стюарт закатил глаза. Я отпустила его, и он вскочил.
— Я спущусь вниз, — сказал он. — Все хорошо? Тебе ничего не нужно?
— Нет, все отлично! — с неизвестно откуда взявшимся безумным энтузиазмом сказала я, но Стюарт уже привык, что я изо всех сил пытаюсь доказать ему, будто я в своем уме.
Приняв разумное решение, он стремительно выбежал из комнаты.
(глава двенадцатая)
Хотите знать, сколько времени мне потребовалось, чтобы бросить своего «идеального» парня и начать целоваться с другим? Мне потребовалось… подождите… двадцать три минуты. (Я посмотрела на часы, когда брала телефон. Секундомера у меня с собой, разумеется, не было.)
Как бы мне этого ни хотелось, но прятаться вечно в комнате Стюарта я не могла. Рано или поздно мне пришлось бы спуститься. Я села на пол в дверном проеме и прислушалась к тому, что происходит внизу. Слышно было только, как Рейчел гремит игрушками, но потом открылась дверь. Кто-то вышел на улицу. Я решила, что это знак, и тихонько выползла на лестницу.
В гостиной Рейчел возилась с «Мышеловкой», которая все еще лежала на столе. Она широко улыбнулась мне и спросила:
— Ты играла со Стюартом?
Это был провокационный вопрос. Даже пятилетняя девочка понимала, какая я пошлая, развратная женщина.
— Да, — сказала я, пытаясь сохранять достоинство. — Мы играли в «Мышеловку». Как тебе снег, Рейчел?
— Мама говорит, Стюарту ты нравишься. А я могу засунуть бусинку в нос! Показать?
— Нет, не нужно…
Рейчел засунула один из шариков «Мышеловки» себе в нос, потом вынула его и продемонстрировала мне.
— Видишь? — сказала она.
О, я видела.
— Джубили? Это ты?
В дверях кухни возникла Дэбби, румяная и промокшая до нитки.
— Стюарт пошел помочь нашей соседке миссис Адлер расчистить дорожку к дому, — сказала она. — Он увидел, как ей тяжело. У нее ведь больная спина и один глаз стеклянный… Как вы… провели время?
— Неплохо, — коротко ответила я. — Мы играли в «Мышеловку».
— Так вот как это теперь называется? — спросила она, ухмыльнувшись (ужасная ухмылка!). — Пойду помогу Рейчел принять ванну. Угощайся чем хочешь, можешь сварить себе шоколад!
Она едва не добавила: «…будущая невеста моего единственного сына».
Дэбби с Рейчел ушли, оставив меня наедине со стыдом, позором и горячим шоколадом.
Я подошла к окну гостиной.
Конечно же Стюарт был на улице — с радостью помогал соседке в трудную минуту. На самом деле он просто избегал меня. Это было разумно, я бы и сама поступила так же. Не менее разумно было предположить, что дальше будет только хуже. Я буду скатываться по наклонной, все глубже и глубже погружаясь в болото необъяснимых и безрассудных поступков. Как и мои оказавшиеся в тюрьме родители, я была опасным оголенным проводом.
Лучше уж пойти к стеклянноглазой соседке и выгрести пару тонн снега, надеясь, что я уйду поскорее…
Именно так я и должна была поступить. Уйти. Уйти из этого дома, уйти из его жизни, пока у меня еще осталась хоть капля человеческого достоинства. Я уйду и найду свой поезд, который наверняка уже скоро отправится.
Приняв это решение, я сразу же бросилась на кухню. Я взяла свой телефон с кухонной стойки, где оставила его накануне, тряхнула им посильней и нажала кнопку «Вкл». Я не надеялась, что он включится, но он сжалился надо мной и через пару секунд ожил. Вместо букв на экране была какая-то абракадабра, но телефон явно работал.
