Марианна Гейде - Бальзамины выжидают
Предположение
Ребёнком Л. считал, что если набрать свой телефонный номер, то на том конце другой я возьмёт трубку. Но там всегда было занято. Тогда он догадался, что они с другим собой действуют синхронно. Он берёт трубку и тот берёт. Он идёт гулять — и тот делает то же самое. Эта немудрёная и, в сущности, естественная мысль подействовала на него так возбуждающе, что он схватил со стола вилку и принялся яростно колотить себя по рукам, ногам, животу, весь сморщившись от малоприятных ощущений и еле сдерживая крик. Несколько после, пытаясь объяснить, что побудило его к совершению этого ничем не оправданного поступка, убедился в истинности первоначального предположения.
Ноги колосса
С колоссом же дело обстояло следующим образом: ноги у него были отлиты из чистейшей меди, как и положено, а вот на всё остальное, видимо, не хватило ресурсов. То ли оно было действительно сделано из глины или какого-либо другого малоподходящего для этой цели материала и обрушилось под воздействием времени и осадков, то ли вовсе никогда не было построено — теперь уже никто не может сказать с увереннностью. Как бы то ни было, ноги стояли себе посреди городской площади, приводя прохожих в недоумение. Никто не знал, для чего они, какую идею выражают и как к ним следует относиться. Со временем к ним привыкли и воспринимали как курьёз.
Ночные бабочки
Ночные бабочки летят на свет огня и электрических ламп не от беспечности, а оттого, что принимают его за луну, которую привыкли использовать в качестве маяка. Нечто в них знает, что луна слишком далека, чтобы представлять какую-либо опасность. Можно сказать, что ночных бабочек губит их чрезмерная рассудительность.
Витраж, сделанный из разбитого зеркала
Витраж, сделанный из разбитого зеркала. Он изображает сцену грехопадения, когда первые люди с ужасом глядят друг на друга, обнаружив, что составлены из разрозненных частей своих ещё не родившихся праправнуков. За безуспешной попыткой сложить этот паззл их и застаёт ангел с мечом.
Псевдогермафродиты
Согласно одной легенде, они получаются, когда в материнской утробе один из разнополых близнецов съедает другого. Съеденный брат или сестра продолжают существовать внутри выжившего, пядь за пядью присваивая себе его подросшее и окрепшее тело, пока не отвоюют его окончательно. На таких существ люди смотрят с опаской: никто не может угадать, удовлетворятся ли они достигнутым.
Никифоров и ангелы
Небольшое чердачное помещение, истыканное тонкими иглами света. Дощатый пол частично устлан стекловатой. В правом углу в кучу свалены ангелы. Измятые серые крылья их топорщатся в беспорядке, они шлёпают огромными, как у эмбрионов, веками без ресниц и время от времени говорят: «фрррр». Входит сторож Никифоров. У него в руках алюминиевый таз с водой. Никифоров: «Ах вы бедные, ах вы мои болезные. Вот я вам водицки». Ангелы: «фрррр». Никифоров ставит возле ангелов таз, быстро отдёргивает руки и, крестясь, покидает чердак быстрым шагом. Куча ангелов начинает шевелиться, самые сильные отталкивают других, пробираются к тазу и жадно лакают воду, подоспевшие чуть позже вытягивают длинные цыплячьи шеи, пытаясь протиснуться между ними, слышен гул, клёкот и повторяющийся звук «фррр». Наконец таз звякает и переворачивается.
Бракованные русалки
Бракованные русалки, уже слегка снулые, выставлены для продажи в дощатых ящиках. У них узкие горбатые спины и торчащие лопатки. Личики приплюснутые, носы вздёрнуты, широко посаженые глаза подёрнуты белой плёнкой. Подходит покупатель, щупает русалок за толстенькие хвосты с чешуёй задом наперёд, выбирает одну. Продавец: «вы для еды берёте?». Покупатель (застенчиво): «Нет, для детишек. Пусть учатся любить природу». Продавец сердито бормочет себе под нос: «Лрироду… развели тут, блять, природу» — и заворачивает русалку в промасленную бумагу. Покупатель осторожно, как младенца, прижимает свёрток с русалкой к груди и, тихонько напевая: «заю моё заю», уходит. Оставшиеся русалки с тоской поводят глазами ему вослед. Продавец хмурит брови и скрюченными нечистыми пальцами делает русалкам козу, приговаривая: «Вот, вишь, природа… уродились на нашу голову… как вот вас, таких, понимать прикажете?», смачно сплёвывает и насвистывает песню про шаланды, полные кефали, безбожно фальшивя.
Старые коммунальные квартиры
Старые коммунальные квартиры с непомерно длинными коридорами и неопределённым количеством комнат. Там жили какие-то полупрозрачные истончившиеся люди, напоминавшие переводные картинки, которые опустили в воду, чтобы отмокли, да так и оставили, на что-то отвлёкшись, и они зависли как бы в невесомости, тщетно ожидая, чтобы их куда-либо прилепили, и только изредка подёргиваясь от сквозняков.
Разнообразные проявления враждебности
А., Б. и С. находились в состоянии взаимной вражды. А. презирал и осуждал Б. и С., полагая себя правым, а их неправыми. Б. также испытывал неприязнь к А. и С., однако же считал, что у А. есть какая-то своя, очевидная и безусловная для него правда, есть она и у С. Но вот этот последний вовсе не занимал свой ум никакими соображениями о собственной и чужой правоте или неправоте, а ненавидел А. и Б. просто по факту их существования.
Истории тотального невезения
У одной женщины не было детей, поэтому она обратилась за помощью к колдунье. Та дала ей волшебное зёрнышко и объяснила, что с ним делать. Женщина поблагодарила колдунью, пошла домой и посадила зёрнышко в цветочный горшок. Через какое-то время из зёрнышка вырос прекрасный тюльпан, а когда он раскрылся, то в чашечке цветка оказалась крошечная девочка. Женщина обрадовалась и стала заботиться о девочке. Но в одно ужасное утро она проснулась и обнаружила, что кроватка девочки исчезла и на её месте остались только мокрые склизкие следы. Женщина расстроилась и пошла обратно к колдунье, чтобы попросить у неё другое зёрнышко. Но колдунья рассердилась и закричала: «Ну какая из тебя мать? Даже за такой малявкой не смогла уследить. Видно, не даром тебе Бог детей не давал. И от меня ты ничего больше не получишь» — и велела женщине убираться прочь. Женщина заплакала, пошла домой и удавилась на своём чулке.
В одном птичнике из яйца вылупился гадкий утёнок. Другие утята и даже взрослые птицы всё время издевались над ним из-за его нелепого облика и неуклюжести, а потом и вовсе выгнали его из птичника. Долго скитался гадкий утёнок, везде встречая одни лишь насмешки и неприязнь, пока, спустя долгое время, не достиг прекрасного пруда, в котором плавали большие величественные белые птицы. Гадкий утёнок в отчаянье обратился к птицам, моля, чтобы они заклевали его, так как жизнь такого уродца не стоит того, чтобы её продолжать. Но величественные птицы объяснили ему, что он больше не гадкий утёнок, что за время странствий он успел превратиться в прекрасного лебедя, такого же, как они. А потом всё-таки заклевали его и утопили в пруду, потому что они были белые лебеди, а он, как на грех, оказался чёрным, а чёрных в этом пруду не жаловали.
Жила была одна девушка, до того бедная, что всего-то у неё осталось, что несколько медных монеток да доброе сердце в груди. Как-то шла она по лесу в лютую стужу, а навстречу ей нищий старик, просивший подаяние. Девушка отдала ему свои последние гроши и пошла дальше. Через некоторое время она встретила маленького ребёнка, дрожавшего от холода, потому что на нём была одна лишь рубашка. Девушка отдала ребёнку своё платье и пошла дальше. Через некоторое время она встретила ещё одного ребёнка, дрожащего от холода, потому что он был совершенно голый. Девушка отдала ему свою последнюю рубашку и пошла дальше. Через некоторое время ей на встречу показались лесные разбойники. «Ого!», воскликнули лесные разбойники и немедленно схватили её и пустили по кругу, а потом перерезали ей горло и спрятали тело в сугробе, предварительно изуродовав лицо до неузнаваемости, а то мало ли что. И вот в этот момент с неба посыпались новенькие блестящие талеры. И упали прямо на лесных разбойников. «Ого!», воскликнули лесные разбойники, сегодня им, определённо, фартило. Они собрали небесные талеры, отправились в кабак, чтобы отпраздновать такую удачу, и пировали там целую неделю, пока не пропили все до последнего.
Гензель и Гретль
Гензель и Гретль разламывают большую буханку серого хлеба на две половины и выковыривают мякиш. Они смачивают пальцы слюной и лепят из мякиша фигурки. Гензель лепит Гретль, а Гретль Гензеля. Гретль смотрит на хлебную гретль в руках у Гензеля и вопит от ярости. Гензель смотрит на хлебного гензеля в руках у Гретль и вопит от ярости. Гретль вцепляется Гензелю в волосы и пытается вырвать у него из рук хлебную гретль. Гензель вцепляется в волосы Гретль и пытается вырвать у него из рук хлебного гензеля. Тогда Гретль засовывает себе в рот голову хлебного гензеля и откусывает её, ужасно вращая глазами. Тогда Гензель засовывает себе в рот голову хлебной гретль и откусывает её, ужасно вращая глазами. Голова Гретль отваливается и падает на стол, истекая кровью. Голова Гензеля отваливается и падает на стол, истекая кровью. Тогда хлебная гретль встаёт, пошатывается, шарит по столу и нахлобучивает на себя голову хлебного гензеля. А хлебный гензель встаёт, пошатывается, шарит по столу и нахлобучивает на себя голову хлебной гретль. Они встают друг напротив друга и разглядывают друг друга с нескрываемым любопытством. Кровь, бьющая из настоящих Гензеля и Гретль, между тем продолжает хлестать на поверхность стола. Тогда хлебные гензель и гретль берут одну из пустых горбушек, садятся в неё, как в лодку и начинают плавать по кровавой реке, насвистывая. Конец.
