Макс Нарышкин - Про зло и бабло
Когда каждое предложение начинается с имени того, о ком собираются говорить, это признак того, что говорить о нем собираются не совсем то, что является правдой.
— Использование служебного положения — это способ сделать свою жизнь еще краше, — понимая, что Раисамаксимовна меня не совсем понимает, произнес я. — А какой разговор может быть о корысти, если речь идет, простите, о жизни?
Она посмотрела на меня долгим взглядом.
— Каждый порядочность понимает по-своему.
Спорить с очевидной истиной бессмысленно, но это не тот довод, который в данном случае смог бы меня убедить. Я знаю, что суицид — это крайняя степень самокритики, но вогнать себя в гроб исключительно из соображений невозможности жить, потому что рядом умирают неимущие, глупо. Хотя бы по той причине, что Гореглядов был начальником отдела, занимающегося разработкой новых технологий лечения онкологических заболеваний, а посему такая скромность неминуемо приведет к тому, что теперь разработки встанут, и вслед за Гореглядовым в могилу отправятся тысячи.
— А зачем он проклинал президента?
Она пожала плечами и осветила меня изумленным взглядом.
— Когда?
Или я дурак, или у нее лыжи не едут. Зрачки ее сузились до острия булавок, а потом резко увеличились до такой степени, что я увидел два черных круга, мгновенно лишивших ее глаза голубого цвета.
— А кем был Старостин раньше?
— В каком смысле?
Переход резок, и Раисамаксимовна так изумлена, что лицо ее обвисло, и кривизна рта стала просто очевидной. Готов голову дать на отсечение, что она сама этот вопрос себе никогда не задавала.
— Кем он был до того, как организовал группу единомышленников? Он ведь где-то работал?
Стерва смотрит на меня, и во мне начинает петь соловей. Если бы я сейчас спросил ее, когда у Сергея Олеговича прекратились поллюции, она не задумываясь ответила бы, что четвертого апреля шестьдесят девятого года, проснувшись с будущими единомышленниками, Сергей Олегович нашел свою постель сухой. Но вопрос о прошлом президента самой большой компании мира очевидно потряс вице-президента. Ей до сего дня не приходила в голову мысль о том, что президент СОС Старостин мог быть кем-то еще. Корпоративное строение мозга не располагает к размышлениям, не предусмотренным корпоративной дисциплиной. Бьюсь об заклад, я уже занес себе один минус в записную книжку своей провожатой.
— Биография Сергея Олеговича есть во Всемирной медицинской энциклопедии, — сказала она, приходя в себя.
— Но в ней не сказано, кем был Сергей Олегович до того, как стал президентом СОС. Во Всемирной медицинской энциклопедии значится: «Родился четвертого ноября пятьдесят пятого года, в 1995-м основал компанию СОС, в 2001-м им и его единомышленниками было создано вещество, впоследствии признанное специалистами сывороткой для лечения онкологических заболеваний, или „Убийцей рака“.» Вчера я перерыл Интернет, пытаясь выяснить, какой медицинский вуз окончил президент СОС. Не нашел. Так какой?
Раисамаксимовна не выдержала. Она закашлялась. Быстро приложила платок к устам, убрала, и этого времени ей хватило, чтобы как следует обдумать и сказать следующее:
— Господин Чекалин, кажется, Леонардо да Винчи не имел диплома инженера? Если вы справитесь у своей памяти, вы вспомните, что и Эзоп не оканчивал ГИТИС. А если еще пороетесь в Интернете, то обнаружите, что Ван Гог не оканчивал художественной академии.
— Я могу узнать, зачем вы мне это говорите?
Глаза вице-президента впились в мою переносицу.
— Для того, чтобы вы поняли сейчас и навсегда. Роль великого человека сводится к умению организовать свой талант таким образом, чтобы носимая им идея обрела реальные очертания. Вам понятно?
— Мне непонятно, где мой офис.
Теперь, когда нам обоим все стало понятно, она повела меня быстрее, не обременяя себя повествованиями о хронологии становления компании и биографии ее основателя. Мой офис оказался на четвертом этаже главного корпуса, и, доведя меня до дверей, она не вошла в них, посчитав это, видимо, ниже собственного достоинства. Я должен был понять, что был приведен как телка пастись на выгон и большего от меня здесь не ждут. Кормись, гуляй, маши хвостом, но чтобы к вечеру было молоко, иначе осенью сдадут на мясо. Я знал, что с этой стервой у меня сладу никогда не будет, поэтому не пытался противостоять естественному течению процесса.
Приоткрыв дверь, я посмотрел на ее ровную, словно прибитую к доске спину и негромко позвал.
Она с изумлением оглянулась. Наверное, это первый раз, когда, сказав все, она была вынуждена остановиться и еще раз переключить свое внимание на ничтожество.
— Раисамаксимовна, немного из истории, если позволите. Да Винчи был педерастом, Эзоп рабом, а Ван Гог психопатом, который, когда ему не дала баба, отрезал себе ухо. Я совсем забыл спросить: компания оплачивает мобильную связь сотрудников?
Больше нам на одной тропинке лучше не встречаться. Сука уже через пять минут окажется в кабинете Старостина, расскажет, что в отделе информатики сбой программы, что прокат нового рекламного ролика «Убийцы рака» начнется только с завтрашнего утра, что в департаменте статистики обнаружена беременность и что я назвал да Винчи, портрет которого украшает офис Старостина, пидором.
Я не случайно упомянул об обнаружении беременности. Придя утром пораньше и оказавшись в курилке на первом этаже, я не привлек к себе внимания по той простой причине, что в СОС работает такое количество сотрудников, что она может запросто конкурировать по численности населения с той же Австрией. Я сосал свою «Лаки Страйк», наблюдал за тем, как мощная вентиляция вытягивает дым, а в метре от меня двое молодых мужиков разговаривали как раз о беременности. Надо сказать, что в эти минуты я и получил весьма красочное и правдивое, то есть независимое, мнение о Раисемаксимовне. Кривая проходила красной нитью через весь диалог собеседников, и сначала я подумал, что всеми беременностями, выкидышами и абортами заведует здесь именно какая-то «Кривая», которая специально приставлена к делу для того, чтобы обнаруживать и предотвращать рождение детей сотрудников СОС.
— Маринка вчера пришла и рассказала о планах на декретный отпуск, а через десять минут Кривая уже висела над ней, как фонарный столб. Прилетела как ворона… И кто рассказал?..
Ничего нового их разговор мне не дал. Как относятся к беременностям работниц частных компаний, если работницы не родственницы и не хорошие знакомые работодателей, мне известно. Ее принимают работать, а она тут же беременеет — ну не подлость ли это? Откуда у работодателя столько средств, чтобы каждую содержать? Я все ждал, когда в разговоре появится главный герой-детоненавистник, и поначалу грешным делом считал, что им окажется Сергей Олегович. Но потом разговор зашел о Раисемаксимовне, и я тут же успокоился. Как раз для таких дел эти суки в компаниях и присутствуют. Чтобы оценить величие их работы, нужно знать, что Ирод направил своих раисмаксимовн вырубить в Вифлееме всех деток до двух лет. New-раисымаксимовны, опираясь на трудовое законодательство РФ, рубят всех до трех. Только уже не мечами, а цивилизованным способом. Они доведут Маринку до такого состояния, что та обязательно скинет или уволится по собственному желанию, и для этого хороши все средства. Что-что, а умение осуществлять производство тайных абортов у таких повитух развито до совершенства.
В общем, как я понял, Маринку из отдела статистики через час после разговора с моей провожатой увезли на «Скорой», и сегодня, говорят, начальником отдела кадров будет подписан приказ об ее увольнении. Нашли какую-то промашку в подсчетах Маринки за 2005 год, а это в такой компании, как СОС, чревато последствиями. Хорошо, говорят, что вовремя обнаружили промашку, иначе не миновать бы беды. И вы посмотрите, какая дрянь! — и работает спустя рукава, и за счет СОС своего нажитого без брака щенка выкормить хотела…
А Гореглядова жаль… Добрейшей души был человек. Столько лет проработать в СОС и ни разу словом не обмолвиться, что у тебя рак… Семье, говорят, помогут.
Очень странны эти беседы. В компании каждый столь ответственно стучит на каждого, что кажется, сотрудники не упускают шанса настучать даже на самого себя. В этом свете весьма актуально поразмышлять над тем, зачем двое людей в присутствии совершенно незнакомого им третьего дрочат на свое начальство.
В общем, накурился я до отвала. Чтобы дослушать историю до конца, мне пришлось достать вторую сигарету, и по выходе из курилки я был в разлохмаченных никотином чувствах, оттого, верно, и быковал в кабинете Старостина, задавая странные для кандидата на высокооплачиваемую должность вопросы типа: «А вы откуда это знаете?»
Глава 5
Рассказом о курилке и Маринке я занял время, чтобы не рассказывать подробно об офисе, в котором оказался. Юротдел вопреки моим ожиданиям оказался весьма серой конторой с множеством шкафов, несколькими столами и дверью, ведущей из огромного помещения в помещение поменьше, смежное — кабинет начальника. Босса моего не было, сидящий в углу за столом и встретивший меня настороженным взглядом мужчина с худым, как у пианиста, лицом сказал, что тот в командировке. Когда цокающие по мраморному полу каблуки Раисымаксимовны внезапно затихли — она свернула к лифту, у которого постелена ковровая дорожка, мужчина подобрел лицом, а я, наоборот, напрягся. Исчезновение этого эха движущейся по мрамору козы босиком я отнес за счет невозможной, но такой приятной фантазии. Мне подумалось, что эта тишина вызвана тем, что рядом с проходящей мимо вице-президентшей распахнулась дверь, и чья-то благородная рука вылетела из нее, вооруженная красным пожарным топором. Когда у лифта раздался каркающий голос, разочарование было во сто крат больше полученного удовольствия.
