Патриция Хайсмит - Талантливый мистер Рипли
— Он очень спешит, — объяснил Дикки. — У него свидание с любовницей, а в одиннадцать возвращается ее муж. Вот тот самый мюзик-холл, куда я хотел тебя повести. Заходи.
Они купили билеты на вечернее представление. До начала оставался еще час, и они пошли на Виа Венето, сели за столик на тротуаре перед кафе и заказали аперитив. Том отметил, что в Риме у Дикки не было знакомых или, по крайней мере, никто из них не прошел мимо, хотя вообще-то проходили сотни итальянцев и американцев. В спектакле мюзик-холла Том, хоть и очень старался, почти ничего не понял, Дикки предложил уйти, не дожидаясь конца представления. Потом они наняли извозчика и совершили прогулку по городу, от одного фонтана к другому, через Форум и вокруг Колизея. Взошла луна. Том по-прежнему чувствовал некоторую сонливость и одновременно был возбужден первым свиданием с Римом. Оба ощущения сливались в особое состояние восприимчивости и размягченности. Они с Дикки сидели в одинаковых позах — тяжело развалившись на сиденьях, закинув ногу на ногу, оба в сандалиях, — и, когда Том взглядывал на ногу Дикки, касавшуюся его сиденья, ему казалось, что он смотрит в зеркало. Они с Дикки были одного роста и примерно в одной весовой категории. Может быть, Дикки чуть потяжелее. У них был один и тот же размер купального халата, носков и, вероятно, рубашек тоже.
Том расплатился с кучером, и Дикки сказал:
— Спасибо, мистер Гринлиф.
К часу ночи после ужина, за которым распили полторы бутылки вина на двоих, настроение стало еще лучше. Они брели, распевая, обняв друг друга за плечи, и, завернув в темноте за угол, умудрились налететь на девушку и сбить ее с ног. Рассыпавшись в извинениях, помогли ей подняться и предложили проводить до дому. Она отказывалась, они настаивали, подхватив ее под руки с двух сторон. Она сказала, что ей надо успеть на такой-то номер трамвая. Дикки и слышать об этом не хотел, он остановил такси. Дикки и Том благопристойно сидели, скрестив руки, на откидных сиденьях, как два лакея, и Дикки забавлял ее беседой, заставляя смеяться. Том понимал почти все, что говорил Дикки. Улочка, где они остановились, была такая узенькая, будто приятели вернулись в Неаполь. Они помогли девушке выйти из машины, она сказала «grazie tante»[4] и попрощалась с обоими за руку, потом исчезла в черноте подъезда.
— Ты слышал? — сказал Дикки. — Она никогда еще не встречала таких симпатичных американцев, как мы.
— Сам знаешь, как поступило бы в подобном случае большинство американских наглецов. Ее бы изнасиловали.
— Интересно, где мы находимся? — спросил Дикки, поворачиваясь кругом.
Ни тот, ни другой понятия не имели, где находятся. Они прошли несколько кварталов, но не обнаружили никакого ориентира или знакомого названия улицы. Справили малую нужду у какой-то темной стены, потом наобум пошли дальше.
— Когда рассветет, увидим, где мы, — весело сказал Дикки. Он посмотрел на часы. — Осталось каких-нибудь два-три часика.
— Ну вот и отлично.
— А зато проводили домой симпатичную девушку. Ведь правда, мы не внакладе? — спросил Дикки. Он слегка пошатывался.
— Ну конечно нет. Я люблю девушек, — сказал Том, хотя вид у него был недовольный. — Хорошо, что Мардж не поехала с нами. Уж тогда бы мы никак не могли проводить девушку домой.
— Это еще неизвестно, — раздумчиво сказал Дикки, глядя вниз, на свои заплетающиеся ноги. — Вообще-то Мардж не такая…
— Я в том смысле, что, будь она с нами, мы бы постарались устроиться на ночь в гостинице. Наверно, мы бы и сейчас сидели в этой паршивой гостинице. И половины не увидели в Риме!
— Это уж точно!
Дикки грубо тряс его за плечо. Том старался освободиться из его хватки пли поймать его руку. «Дик-ки-и-и!» Том открыл глаза. Перед ним был полицейский.
Том приподнялся и сел. Он находился в парке. Дикки сидел рядом с ним на траве и очень самоуверенно втолковывал что-то полицейскому по-итальянски. Том на ощупь проверил, на месте ли квадратик его дорожных чеков. Да, они были у него в кармане.
— Passporti! — снова грозно произнес полицейский, и снова, так же самоуверенно, Дикки пустился в объяснения.
Том понимал все, что говорил Дикки. Что они американцы, а паспортов у них при себе нет, ибо они только на минутку вышли полюбоваться звездами. Тома разбирал смех. Он встал, и оба отправились восвояси, хотя полицейский продолжал орать им вслед. Дикки оглянулся и что-то сказал ему, учтивым тоном разъясняя то, чего тот еще не понял. Во всяком случае, полицейский не стал их преследовать.
— Ну и вид у нас, — сказал Дикки.
Том кивнул. На брюках на колене была длинная прореха. Вероятно, он где-то упал. У обоих костюмы мятые, в пятнах от травы, пропитавшиеся пылью и потом, хотя сейчас Тома и Дикки знобило. Они зашли в первое попавшееся кафе и заказали кофе с молоком и сладкие булочки. Потом выпили по нескольку рюмок итальянского бренди, противного на вкус, но согревшего. После чего их разобрал смех. Приятели все еще были пьяны.
К одиннадцати часам добрались до Неаполя и как раз успели на автобус, идущий в Монджибелло. Они с наслаждением предвкушали, как еще раз приедут в Рим, но уже при полном параде, и посетят все те музеи, куда не попали в этот раз.
И с таким же наслаждением предвкушали, как, растянувшись на пляже в Монджибелло, будут загорать на послеполуденном солнце. Но на пляж так и не попала. В доме у Дикки вымылись под душем, потом повалились каждый в свою кровать и проспали до четырех часов, когда их разбудила Мардж. Она была недовольна, что Дикки не сообщил ей телеграммой о своем намерении провести ночь в Риме.
— Конечно, ты не обязан отчитываться, где ты проводишь ночи. Но ведь я думала, ты в Неаполе, а в Неаполе может случиться всякое.
— О-о-о, — протянул Дикки, переглянувшись с Томом. Он в это время готовил им всем троим «Кровавую Мэри».
Том хранил загадочное молчание. Уж он-то не собирался рассказывать Мардж, что они делали. Пусть себе воображает все, что взбредет в голову. Дикки не скрывал, что они очень здорово повеселились. Мардж оглядывала Дикки, не одобряя его похмелья, его небритого лица, как и того, что он продолжает пить. Когда Мардж бывала очень серьезна, в ее глазах появлялось выражение, придававшее ей умудренный и старообразный вид, вопреки немного детской манере одеваться, растрепанным ветром волосам и всему скаутскому облику. Сейчас она смотрела взглядом матери иди старшей сестры, выражающим извечное женское неодобрение разрушительным играм, в которые играют маленькие мальчишки и взрослые мужчины. Мол, уж эти мне бабники! А может, она ревнует. Догадывается, что за эти сутки у Дикки с ним, Томом, именно потому, что он тоже мужчина, сложилась связь более тесная, чем та, которая когда-либо могла бы соединить ее с Дикки, даже если бы он ее любил. А он не любил. Однако скоро она расслабилась, и этот особый взгляд исчез. Дикки ушел, оставив Тома и Мардж на террасе. Том спросил Мардж, что за книгу она пишет. Она сказала, что пишет книгу о Монджибелло с фотографиями, которые сама снимает. Мардж рассказала, что она из Огайо, и показала фотографию родительского дома, которую всегда носит с собой в сумочке. Обычный деревенский коттедж, но это родной дом, сказала она с улыбкой. Ее речь казалась Тому отвратительной и по лексике, и по произношению. Но он постарался быть с ней особенно милым. Ведь все преимущества теперь на его стороне. Он проводил ее до ворот, и они дружески распрощались. Но ни он, ни она ни словом не обмолвились о встрече сегодня вечером или завтра. Без сомнения, Мардж немного сердилась на Дикки.
Глава 10
В следующие три или четыре дня они виделись с Мардж лишь на пляже, и во время этих встреч она была с ними обоими заметно холоднее обычного. Улыбалась, говорила столько же, сколько и раньше, а возможно, и больше, но теперь, казалось, только из вежливости, желая скрыть холодок. Том заметил, что Дикки это небезразлично, хотя, очевидно, он не настолько обеспокоен, чтобы объясняться с Мардж без свидетеля. Ведь с тех пор, как Том переехал к Дикки, они наедине не виделись. Том с Дикки не расставались ни на минуту.
Наконец Том, желая показать, что тоже заметил нечто касающееся Мардж, упомянул мимоходом, что она ведет себя странно.
— С ней бывает. Она человек настроения, — сказал Дикки. — Может быть, у нее хорошо пошла работа. Когда выдается такая полоса, она ни с кем не общается.
Отношения Дикки и Мардж явно были именно такими, как Том и предположил с самого начала. Мардж была гораздо больше привязана к Дикки, чем он к ней.
Во всяком случае, Том не давал Дикки скучать. У него в запасе была масса историй про людей, которых он знавал в Нью-Йорке. Подчас правдивых, а подчас и выдуманных. Каждый день они вдвоем выходили в море на яхте Дикки. О предстоящем отъезде Тома больше не упоминалось. Дикки явно нравилось его общество. Когда Дикки хотелось порисовать, Том не попадался ему на глаза, сам же всегда был готов бросить любое занятие, чтобы пойти с Дикки погулять, или покататься на яхте, или просто посидеть и поболтать. Похоже, Дикки нравилось и то, что Том серьезно занимается итальянским. Он ежедневно проводил два-три часа за грамматикой и разговорниками.
