Мириам Дубини - Полет ласточки
Брат взял кассету и вставил ее в видеокамеру, подсоединенную к компьютеру:
— Теперь ты у меня в долгу.
— Согласна, — обрадовалась Лючия, тайком сжимая руку Эммы. Она всегда знала, что Чезаре не сможет ей отказать, а теперь об этом будут знать и ее подруги.
Грета уставилась в монитор, по которому с утроенной скоростью замелькали черно-белые изображения. Люди двигались невероятно быстро, заходили в автобус, выходили из него, менялись местами, садились и вставали, как статисты в массовке. Смотрели в разные стороны, разговаривали по телефону, толкались в коротком и узком проходе. Потом появилась женщина с белым пакетом.
— Вот она! — узнала ее Эмма.
Чезаре замедлил скорость видео, пока женщина помогала своему ребенку подняться по ступенькам автобуса и благодарила мальчика, уступившего им место. Женщина села и положила пакет под сиденье. Ее лицо было закрыто пышной прической. Вплоть до момента, когда она вышла из автобуса с ребенком на руках.
— Вернись назад, — попросила Грета.
На какое-то время пассажиры задвигались задом наперед. Потом на экране снова появился белый пакет.
— Останови!
Чезаре нажал на «стоп».
— Ты можешь увеличить эту деталь? — спросила Грета, указывая на пакет.
— Могу.
Чезаре обвел участок, указанный Гретой, в квадрат и увеличил его размеры. Теперь на пакете можно было разобрать надпись. Лейбл прачечной.
— Секкьелло. Улица Портуенсе, 749, — прочитала Грета.
— У нас есть адрес! — обрадовалась Лючия.
Подруги испепелили ее взглядами, и она замолчала. Но было поздно.
— Что все это значит? Что вы задумали?
Чезаре согласился помочь сестре без лишних вопросов, но адрес, который они нашли, был слишком далеко от их дома и ему не понравилось, что Лючия разгуливает одна по большому городу. Она еще слишком маленькая.
— Нет, ничего… это для школы. Такое задание, понимаешь?
Неудачный ход. Банальная и неубедительная ложь. Ложь действует только тогда, когда она зашкаливает. Ложь должна быть либо совсем простой, либо совершенно невероятной. Либо крайне точной, либо очень приблизительной. К счастью, в комнате был специалист по побочным эффектам низкосортных выдумок. Она же знала от них верное средство:
— Это для обществознания. Нам надо найти коммерческие структуры, которые предлагают услуги, базирующиеся на экологически совместимом производстве. В этой прачечной, по нашим сведениям, пользуются экологически чистыми и безопасными моющими средствами. Их делают вручную и ароматизируют эфирными маслами. Наше задание — взять интервью у владельцев прачечной и привлечь внимание всего города к нелегкой жизни мелких предпринимателей, которые выбирают альтернативный вид деятельности. По-моему, очень интересный проект, не находишь?
Чезаре смотрел на Эмму недоверчивыми глазами. Он не понимал, какая связь может быть между видеозаписью из автобуса, которую они только что видели, и всем, что она ему наговорила. Но Килдэр соображала быстрее его:
— Пакет тоже экологически чистый. Он из переработанной бумаги. И это видео будет нашим вещественным доказательством.
Вряд ли это можно было считать образцом лжи, но брат решил, что волноваться не о чем, ведь он сам составит сестренке компанию.
— Очень интересно. Можно и мне с вами?
Ледяное молчание.
— Ну конечно! — прочирикала Лючия. — Только на твоей машине!
Компромисс был принят с тяжелым сердцем. Меньше всего решение понравилось Грете.
Ты кого-то ищешь?
Чем питаются ласточки? Эмилиано не знал. Если бы бабушка была жива, она бы обязательно ему сказала. Под крышей ее дома прятались два гнезда, и каждый год ласточки возвращались в них, чтобы сообщить о новой весне. Бабушка их ждала. Готовила газетные листы и устилала ими пол под гнездами, чтобы птицы не испачкали коридоры Змеюки своими экскрементами. Она складывала газеты в несколько слоев и придавливала их вазами с цветами. Бабушка делала это каждый год, по крайней мере сколько он помнил. Дом разваливался на части, а она заботилась о том, чтобы содержать в чистоте лестничную площадку.
В чистоте и в цветах.
— Для ласточек. Когда они вернутся, — объяснила она внуку одним весенним днем.
Зимой бабушка скучала по своим ласточкам, поэтому и купила себе булавку. Обычно подарки ей делали внуки, дети, а иногда и муж, мир праху его. На Рождество или на ее день рождения. Каждый раз, разворачивая упаковку, она повторяла:
— Не стоило так тратиться.
Но потом, оборачивая ленточку вокруг пальца и складывая бумагу, чтобы сохранить для других подарков, бабушка тайком улыбалась. Булавка в виде ласточки была единственным подарком, который она купила себе сама. В первый день рождения без покойного мужа, мир праху его.
Эмилиано шел к старой бабушкиной квартире, пытаясь разглядеть гнезда ласточек в углах растрескавшегося потолка. Выключенные неоновые фонари, покрытые коркой времени, задавали ритм его блуждающему взгляду, нависая над одинаковыми дверями, как кривые знаки препинания в забытой истории. Эмилиано подошел к входу с таким чувством, будто все время двигался назад, в направлении, противоположном цели, и вдруг оказался в незнакомом месте. Гнезд не было. Ваз тоже. В пластиковых контейнерах распустились другие цветы, но ласточки не вернулись.
— Ты кого-то ищешь? — спросил женский голос за его спиной.
Эмилиано только теперь понял, что слишком долго рассматривал пустой потолок. С ним заговорила лучшая подруга его бабушки. Полосатый халат, застегнутый на груди рядом выцветших пластиковых пуговиц, и улыбка, как морщина среди других морщин, только более мягкая.
Я ищу ласточек. Что едят ласточки?
— Нет.
Он все смотрел на нее, вспоминая запах кофе и печений, которыми она их угощала, когда Эмилиано с бабушкой забегали к ней на минутку поздороваться, а именно — каждый вечер на протяжении нескольких лет. Он прекрасно помнил те печенья: пудра и масло. А она не помнила ничего.
— Кого ты ищешь, мальчик?
Старики всех считают детьми, а дети всех считают стариками. Эмилиано решил, что ему здесь нечего делать.
И улыбнулся из вежливости:
— Никого, я ошибся дверью.
Он вернулся обратно той же дорогой, по которой пришел, проплыв перед синьорой, прищурившей подслеповатые глаза, чтобы навести фокус на темный ускользающий силуэт.
— Это ты! Ты вернулся… — обрадовалась вдруг старушка. — Заходи, я угощу тебя кофе с печеньями.
— Спасибо, но я спешу… у меня сегодня много дел… — попытался отказаться Эмилиано.
Бабушкина подруга ухватила его за руку и потянула в дом. А у него не хватило духу сбежать.
Тихая гостиная. Удушающий полумрак тяжелых штор, сдвинутых на окнах. Зеленый диван из потертого бархата и связанная крючком салфетка в центре стола. Все как тогда. Когда рядом с ним сидела бабушка.
— Твоя бабушка всегда говорила, что ты вернешься, — сказала хозяйка, ставя на огонь кофеварку.
Вместе с ее голосом из кухни донеслись прерывистые щелчки искр в разожженной конфорке. За ними последовал шелест пламени. Через пару минут старушка внесла в гостиную поднос с печеньями и двумя звенящими друг о друга чашками. Она села напротив Эмилиано и посмотрела на него с расстояния в сотню световых лет. Из места, куда попадают после смерти.
— Ты хороший мальчик. Она всегда так говорила. Твоя бабушка.
Эмилиано от стыда опустил глаза:
— Она меня очень любила.
— Она тебя хорошо знала.
Неправда. Бабушка ничего о нем не знала. А то, что знала, было ложью. Тоннами лжи, которые он ей рассказывал с того дня, как украл у нее булавку. Эмилиано нащупал ее в кармане куртки и крепко сжал в кулаке.
— Что у тебя в кармане? — вдруг спросила старушка.
Он похолодел.
— Ты ее принес?
— Что?
— Булавку. Ласточку.
Нет. Не может быть. Как она догадалась?
— Она хорошо тебя знала. И всегда говорила, что в конце концов ты вернешься. И принесешь булавку обратно.
Эмилиано показалось, что Змеюка падает ему на грудь, а шторы в гостиной сжимаются вокруг горла. Он ухватился за крылья ласточки и почувствовал, как шипы хвоста впиваются в ладонь.
— Я скучаю по ней, — сказал он с грустью.
— Я тоже.
— Я не успел… Не успел сказать ей правду… А теперь уже поздно…
На кухне шипел кофе. Старушка вытянула руку и погладила Эмилиано по голове:
— Нет, мой мальчик, не поздно.
Он и вправду был мальчиком. Маленьким мальчиком в неправильном мире. В котором никто не мог ответить на его вопросы.
— Чем питаются ласточки?
На лице старушки появилась выцветшая улыбка:
— Не знаю… Я забыла.
Она поднялась и быстро засеменила на кухню. Выключила плиту и взялась за ручку кофеварки обгоревшей по краям прихваткой. Когда она вернулась в гостиную, Эмилиано там уже не было.
