Юсеф эс-Сибаи - Мы не сеем колючек
— Что прикажешь, красавица?
— Фунт масла.
Он предупредительно взял у нее миску, быстро наполнил и поставил на весы. Масла оказалось больше, чем на фунт, но лавочник не обратил на это внимания. С деньгами он тоже обошелся небрежно — смахнул, не считая, и вновь уставился на Сейиду.
— Угости конфеткой, — шутливо попросила она.
— Как тебе отказать, обольстительница! — пропел бакалейщик.
— Тогда дай две, — засмеялась Сейида.
— Хоть две сотни! — ответил тот и протянул целую горсть.
Сейида перешла улицу эс-Садд и направилась было домой, но ее задержало зрелище шумной процессии, которая приближалась со стороны квартала Сиди ат-Тыйби. Во главе процессии выступал шейх Ахмад, размахивая белым деревянным мечом. Шедшие следом мальчишки дружно скандировали: «Слава Аллаху!» Сейида остановилась поглазеть. Прежде она бы и сама к ним присоединилась, но теперь неудобно — она уже взрослая.
Сейида засмотрелась на зеленый кафтан и красную чалму шейха и не успела отойти, когда сам Ахмад, а за ним и мальчишки бросились бежать, сметая все на своем пути. Кто-то сильно толкнул замешкавшуюся Сейиду, она упала и выронила миску. Масло вылилось и смешалось с пылью. О, черный день! Целый фунт масла пропал!
Как же возвращаться к хозяйке? На этот раз не отделаешься обычной взбучкой — Умм Аббас обрадуется поводу расправиться с ней и исцарапает ей все лицо. Как быть? Спасти ее может лишь новый фунт масла, но на что его купить? Попросить у Аббаса? Если он выручит ее, Сейида готова быть с ним поласковее. Но как незаметно вернуться домой. Пожалуй, лучше попросить сбегать за Аббасом кого-нибудь из знакомых ребят, хотя бы сына прачечника Дукдука. Что же ты медлишь, Сейида? Ты и так задержалась, и теперь нельзя терять ни минуты! Конечно, Дукдук и его отец Халиль очень удивятся и заподозрят, что ее и Аббаса связывают какие-то дела, которые они хотят скрыть от домашних. Пусть думают что хотят, другого выхода нет. Пусть поухмыляются, позубоскалят, даже пусть ущипнут — руки-то у обоих длинные. Лишь бы не отказали. Вот только дома ли Аббас и есть ли у него сейчас деньги?
Халиль собирался гладить, он уже разложил на столе рубашку и прыскал на нее водой. Увидев Сейиду, он тут же оставил свое занятие и рассыпался в любезностях:
— Ай, кто к нам идет! Добро пожаловать.
— Где Дукдук? — не теряя времени, спросила Сейида.
— Пошел относить белье.
— А когда вернется?
— Скоро. Зачем он тебе?
— Я хотела попросить его сбегать к нам домой.
— Зачем?
— Позвать Аббаса. Он мне нужен по очень важному делу.
— Что ж ты сама не сбегаешь?
— Не хочу, чтобы его мать меня видела.
— Ай, как загадочно! — протянул Халиль. — Вот бы узнать ваши секреты!
Разговор грозил затянуться, и рассерженная Сейида собралась уходить. Но Халиль метнулся следом.
— А не могу ли я быть тебе полезным? Или только султан Аббас?
— Можешь дать взаймы пять пиастров? — выпалила Сейида.
— Целых пять? Зачем тебе?
— Да или нет?! — крикнула она, разозлившись.
— Сначала скажи зачем.
Девушка тяжело вздохнула.
— Куплю масла, чтобы отнести хозяйке.
— Пролила?
— Ага.
— Какая неприятность!
— Так есть у тебя пять пиастров? — раздраженно повторила Сейида.
Халиль вытянул шею и заговорщически произнес:
— Найдется, конечно, но… чем отдавать будешь?
— Отдам с божьей помощью.
— Ну а как не поможет?
— Ты скажешь по-человечески?!
— Э-э, нет, сначала ты скажи…
— Что?!
— Чем заплатишь?
— Заплачу, не бойся.
— Когда?
— Хоть сейчас.
— Смеешься?
— И не думаю.
— Значит, ты серьезно?
— Конечно.
— Прямо сейчас?
— А что нам мешает?
— Вроде бы ничего.
— Никто не увидит?
— Тут есть местечко — за сундуком для белья.
И все-таки Сейиде не верилось, что Халиль способен заводить шашни с ровесницей своего сына. Он просто шутит.
— Хорошо, давай деньги!
Халиль хитро улыбнулся и еще больше вытянул шею.
— Пять пиастров?
— Я же тебе все объяснила.
— Не много ли, Сейида?
— Согласен ты или нет? — закричала девушка.
— Слишком дорого, злюка!
Конечно же, он смеется! Сейида решительно повернулась и вышла. Куда теперь? Надо что-то предпринимать. И немедленно. Вряд ли стоит искать посыльных к Аббасу. Ну, найдет она кого-нибудь, а его нет дома или он без денег. А может, пойти и во всем признаться? Довериться милосердию хозяйки? Ни за что на свете! Уж лучше сбежать куда глаза глядят!
И тут у нее промелькнула спасительная мысль: а почему бы не вернуться в лавку и не попросить масла в долг? Это выручит ее хотя бы на время. Но Абдель Муаты продает только за наличные. В ответ на просьбы о кредите он обычно показывает на объявление: «В долг не отпускаем. Бог подаст!»
Но все-таки надо попытать счастья. Ведь лавочник встречает ее такими жадными взглядами — весь извертится, норовя заглянуть за пазуху.
Была ни была — надежда без действий подобна дереву без плодов.
Глава 9
Второй раз за какие-нибудь полчаса Сейида подходила к бакалейной лавке, в которую уже набилось множество ребятишек. Ей пришлось потрудиться, чтобы протолкаться к прилавку. Поставив миску на мраморную доску, Сейида крикнула так, чтобы перекричать галдящую толпу мальчишек и девчонок:
— Фунт масла, дядюшка Абдель!
Лавочник отозвался только на второй раз — голос Сейиды потерялся в окружающем гаме.
— Ты ведь только что брала?! — удивился он.
— Значит, не хватило.
— Ладно, обожди минутку.
— Я очень тороплюсь.
— Ничего с тобой не случится, подождешь! — Лавочник крутился как заведенный, подхлестываемый криками покупателей. — Вот твое масло, красавица!
Сейида взяла протянутую миску и помедлила, набираясь решимости перед тем, как обратиться с необычной просьбой. Галдеж вспыхнул с новой силой. Со всех сторон неслись крики:
— На полтора пиастра яиц!
— На два с половиной сыру!
— Четыре куска хозяйственного мыла и два — туалетного!
У хозяина голова шла кругом. Непонимающим взглядом он уставился на Сейиду, которая продолжала молча стоять у прилавка.
— А деньги?!
— Какие деньги? Ты уже взял, — неожиданно для себя выпалила она.
— Когда?
— Да вот только что!
Лавочник растерялся: ему отлично помнилось, как Сейида протягивала пять пиастров, но было ли это один раз за сегодняшний день или два, он уже запамятовал. А вокруг шумела толпа покупателей, и собраться с мыслями не было никакой возможности. Наверное, девушка заплатила. Он просто забыл. Она не лжет, у нее такой ясный, открытый взгляд!..
Сейида облегченно вздохнула, выбралась из толкучки и, крепко прижимая миску, чтобы не повторилась утренняя катастрофа, поспешила домой. Слава Аллаху, на сей раз обошлось! А ведь казалось, расправы не миновать — разве Аббас заступился бы за нее?! Он только о себе думает.
И до чего просто! — восхищенно размышляла Сейида. Почему бы не повторить, только уже с чем-нибудь другим? Нужно все получше обдумать и действовать с оглядкой, не зарываться, а то попадешь в беду. Ни в коем случае нельзя проделывать это в одной лавке, тем более что их так много: зеленные, мясные, хлебные, бакалейные… Да, она будет осторожна, она станет придерживаться твердого правила: всякий раз забегать в новую лавку и рисковать только в том случае, если хозяин вконец издерган назойливыми покупателями.
Подходя к дому, Сейида еще издали увидела хозяйку — высунувшись из окна, та болтала с соседкой Умм Рашван. Заметив девушку, она с издевкой воскликнула:
— Так быстро?.. Где это ты разгуливала?
Занятая своими размышлениями, Сейида совсем забыла придумать какое-нибудь оправдание и поначалу замешкалась.
— Я не разгуливала, — сказала она, наконец, — в очереди простояла.
В другой раз это секундное замешательство дорого обошлось бы Сейиде. Хозяйка медлить не любила и чуть что — пускала в ход руки. Твое счастье, Сейида, что она поглощена разговором! Девушка прислушалась. Соседки жаловались на жизнь, на судьбу, на людскую черствость…
— Взять хотя бы толстомясую Валию, чтобы она усохла!.. Собиралась эта корова в мануфактурную лавку, а я ей и говорю: скажи, когда пойдешь, мне крепу купить надо. Так что ты думаешь — поленилась зайти!
— Она такая, сроду добра не сделает, — поддержала собеседницу Умм Рашван.
— Будто я невесть что у нее попросила! Да больно она мне нужна — просто приказчик у нее знакомый, как увидит ее телеса, расплывается и отдает почти задаром…
— Не трудно быть добрым за хозяйский-то счет!
— Твоя правда, сестрица! Умеют люди устраиваться — ни дна ей ни покрышки, этой зазнайке!
