Аласдер Грей - ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах
— Собствно гвря, Глоп, — робко начал Ланарк, — иной раз я бываю… бываю…
— Да?
— Бываю… в воображении… садистом.
— Да?
— Безобидным садистом. Т-только в воображении. И вот, что касается возможных извращенных шалостей, будет не лишним, если соответствующая дама, кроме прочих перечисленных требований, а они самые важные — заметьте, те другие, которые я перечислил, самые важные… так что же?
— Извращенные шалости.
— Хорошо. Я бы хотел, чтобы она не была в воображении мазхисткой, я ведь собираюсь ее в воображении не ублажать, а мучить.
— Да. Это бы все испортило.
— Так вот, мне требуется садистка, но слабее меня.
— Да, задача трудная, но проверну. Пошли.
Ведя за собой Ланарка, Глопи обрулил дюжину охранников из «Квантума — Кортексина», стоявших снаружи у входа в галерею, и открыл дверь рядом с лифтами. Они вышли на мощеную тропу между лужайкой и деревьями, увешанными китайскими фонариками. Ланарк заметил:
— Я думал, Глоп, мы находимся очень высоко.
— Только изнутри. Стадион, знаете ли, построен в бассейне старого порта. Там внизу река, нудила.
Они миновали пристань, где плавно покачивались прогулочные катера, и приблизились к ровному зеркалу воды, с фонарями вдоль дальнего берега. Ланарк остановился и театральным жестом указал на растянутое отражение фонарей на темной водной поверхности.
— Глоп! — воскликнул он. — Стихи. Слушай. Представь себе, что это не фонари, а звезды, ладно? Дальше так. Гладь озера в сумерках как обнаженный клинок…
— Это река, нудила, и скоро рассвет.
— Непребивай. Ты не критик, Глоп, ты камергер, как Манро. Знаешь Манро, нет? Индивидум, который провожает человека из камеры в камеру. Слушай. Гладь озера в сумерках как обнаженный клинок, звезды как копья в твоей засели груди. Фарфор. Меня в свое время дразнили за солидность, Глоп. Скучный, солидный молчун — это обо мне. Но что таится в этой груди, Глоп? Хр-рупкий фарфор! — Ланарк стукнул себя кулаком в грудь. Не рассчитав силу удара, он закашлялся.
— Держись за меня, нудила, — предложил Глопи.
Ланарк оперся на него, и они двинулись к пешеходному мостику, однопролетному, белому и изящному, который вел к структуре из стеклянных кубов и украшенных фонариками деревьев на противоположном берегу.
— Олимпия, — сказал Глопи.
— Мило. — В середине моста Ланарк снова остановился. — Ничего не попишешь, мне приспичило пописать.
Он проделал это в просвет между стойками ограждения и был разочарован, что струя мочи низверглась в реку на расстоянии всего лишь в два фута.
— Когда я был худющим мальчишкой, — крикнул он, — игравшим в бирюльки, я пускал арку футов в тринадцать! Теперь я седобородый старый хрыч с пивным животом и не могу переписать собственное отражение. Писать. Звучание и смысл похожи. Редкое слово.
— Полиция, — пробормотал Глопи.
— Нет, Глопи, ты не прав. Тут звучание расходится со смыслом. Слишком похоже на политес или лицо.
Глопи припустил по уклону моста к деревне. Достигнув берега, он на ходу повернул голову и прокричал:
— Все в порядке, господа полисмены! Просто извращенная шалость.
Ланарк увидел, что к нему направляются двое полицейских. Застегнув молнию на брюках, он поспешил за Глопи. Когда он приблизился к берегу, полисмены ступили на мост, преграждая ему дорогу. Они были в черных костюмах. Один протянул руку и глухим голосом произнес:
— Пройдемте.
— Не могу, вы мне загородили путь.
— Попрошу ваш паспорт.
— У меня его нет. А если есть, то он в портфеле, а портфель я где-то оставил. Разве мне нужен паспорт? Я делегат. Для меня здесь приготовлены комнаты, прошу, позвольте мне пройти.
— Назовите себя.
— Провост Ланарк из Большого Унтанка.
— Провоста Ланарка из Большого Унтанка не существует.
Ланарк заметил, что глаза и рот полицейского были закрыты, а голос исходил от аккуратно сложенного белого платка в нагрудном кармане. Глаза и рот его напарника, смотревшего на Ланарка, были широко открыты. Между зубов у него торчало металлическое кольцо с черным центром. Когда сзади раздался голос обычного полицейского, Ланарк испытал облегчение.
— Что здесь происходит?
— Провоста Ланарка из Большого Унтанка не существует, — повторил охранник.
— Существует! — огрызнулся Ланарк. — Знаю, в программе указан Сладден как делегат Унтанка, но это неправильно, в последнюю минуту произошла неожиданная замена. Делегат я!
— Предъявите удостоверение личности.
— Как я могу, не имея портфеля? Где Глопи? Он может за меня поручиться, он очень важный сводник, вы только что его пропустили. Или Уилкинс, пошлите за Уилкинсом. Или Монбоддо! Да, спросите этого чертова лорда Монбоддо, он меня знает лучше всех.
Собственный голос казался ему резким и неубедительным. В кармане охранника словно бы звучала останавливающаяся пластинка: «Подлежащее проверке владение фальшивыми документами».
— Что, черт возьми, это значит?
— Это значит, Джимми, что будет лучше, если ты спокойненько пройдешь с нами.
Ощутив на плече ладонь полисмена, Ланарк слабо выговорил:
— Меня зовут Ланарк.
— Пусть это тебя не волнует, Джимми.
Охранник отступил. Полицейский толкнул Ланарка вперед, в сторону и вниз, на плавучую пристань.
— Вы собираетесь доставить меня в депутатскую деревню? — спросил Ланарк.
Толчками они загнали его на палубу катера, потом вниз, в кабину. Он спросил:
— А как насчет Настлера? Он ваш король, так ведь? Уж он-то меня знает.
Полицейские толкнули его на скамью и сами сели напротив. Ощутив, что катер поплыл. Ланарк вдруг страшно устал, и ему пришлось сосредоточиться на том, чтобы не упасть.
Потом он увидел доски еще одной плавучей пристани и мощеную дорожку, которая тянулась и тянулась, далее — две-три каменные ступеньки, половик и несколько плотно пригнанных одна к другой резиновых плиток. Ему разрешили опереться на ровную поверхность. Кто-то спросил:
— Имя?
— Ланарк.
— Имя или фамилия?
— И то и другое.
— Вы хотите сказать, что вас зовут Ланарк Ланарк?
— Если вам угодно. То есть: да да да да да.
— Возраст?
— Непременный. То есть неопределенный. Пожилой. Кто-то вздохнул и спросил:
— Адрес?
— Собор Унтанка. Нет, Л-лимпия. Олимпия. Послышалось бормотание. Ланарк уловил слова «мост», «охрана» и «шесть пятьдесят». От этого он разом пробудился. Напротив, по ту сторону стойки, сидел седоусый полицейский сержант и писал в толстой книге. Комната была заставлена столами, две женщины-полицейских печатали на машинках, на стене висел в рамке очень большой черный номер: 6.94. Раздался щелчок, и номер изменился: 6.95. Ланарк сообразил, что в децимальных часах час состоит из ста минут, облизал губы и постарался говорить быстро и внятно.
— Сержант, это очень срочно! В моих комнатах в делегатской деревне сейчас, наверное, звонит телефон по очень важному делу; нельзя ли переключить звонок сюда? Это Уилкинс, секретарь Монбоддо. Простите, я напился и вел себя как идиот, но, если мне не удастся сейчас с ним поговорить, с множеством людей может произойти настоящая беда!
Сержант окинул его недрогнувшим взглядом. Умоляюще протянув к нему руки, Ланарк заметил, что они грязные. Жилетка его была расстегнута, костюм измят. Комнату наполняла вонь, и Ланарк заметил с содроганием, что исходит она от бурого засохшего пятна у него на штанине. Он произнес:
— Знаю, вид у меня мерзкий, но политикам иногда изменяет мудрость! Пожалуйста! Прошу не за себя, а за народ, который я представляю. Соедините меня с Уилкинсом!
Сержант вздохнул. Вынув из-под стойки программу ассамблеи, он начал изучать последнюю страницу, заполненную мелкой печатью.
— Уилкинс — это фамилия или имя?
— Думаю, фамилия. Разве это имеет значение?
— Который? — спросил сержант и подтолкнул программу через стойку.
Список, озаглавленный «ПЕРСОНАЛ СОВЕТА», занимал десять страниц. На первых четырех Ланарку попались Уилкинс Стейпл-Стюарт, исполнительный секретарь по внутренним и внешним контактам, Пелей Уилкинс, исполняющий обязанности прокуратора по окружающей среде и занятости, и Уэндел К. Уилкинс, старший советник по передаче энергии населения.
— Послушайте! — воскликнул Ланарк, — Я буду обзванивать всех Уилкинсов в списке, пока не доберусь… нет! Нет, я позвоню Монбоддо и спрошу у него полное имя; он-то знает, кто я такой, в отличие от его треклятых роботов. Жаль, час еще очень ранний, но…
Ланарк вновь заколебался, поскольку в голосе его снова появились неуверенные ноты и сержант медленно покачивал головой.
— Позвольте мне доказать, что я это я, — взмолился Ланарк. — Мой портфель остался в комнате Настлера на стадионе… нет, я отдал его Джой, Красной Девушке, дежурной в административной галерее; она по моей просьбе спрятала его под стойку бара мне он нужен там полно чрезвычайно важных документов пожалуйста это очень важно…
